Кредо жизни - Хуважбаудин Шахбиев

Были разные версии, но почти все они сводились к одному – это был водородный взрыв. Спустя 50 лет Россия признала, что это – факт, и мы поняли, что заражены хуже чернобыльцев. Вот почему тогда я поседел, и дети мои очень рано седеют. Хотя до этого у нас в роду очень поздно даже проседь имели. Генофонд разрушен. Кто за этот надлом ответит?! Да никто, скажет читатель, ведь скрыли же, что Чернобыль уничтожил более 150 тысяч защитников наших. А сколько осталось больных? ТВ «Евроньюс» передавало, что даже Франция заражена. А кто виновен? Ученые – конструкторы, академики (см. «АиФ» Международный выпуск № 29, 2003 г.).

В конце декабря 1998 года я прибыл в аэропорт Шереметьево, чтобы вылететь в Джидду (оттуда – в Мекку, блюсти месяц Рамадан). После ряда нудных процедур, как наши привыкли, самолет взлетел. Но не улетел. Кружился над аэропортом, сжигая керосин, и сел. Нас обратно загнали в «стойло». Начались мытарства. Дали сиротское питание и никуда не пускают. Я позвонил своим, в Москву.

– Как долетел? – спрашивают.

– Сидим у разбитого корыта в Шереметьеве! – отвечаю. Начались уговоры возвратиться, не рисковать жизнью. Я успокоил их:

– Что вы! Я ж лечу по предначертанию Аллаhа (с.в.т.). По угодному Ему делу…

И вот снова объявили посадку. В самолете нас осталось примерно четверть от прежнего состава.

Другой случай, более трагичный, в том же аэропорту. 9 марта 2000 года мы вдвоем с супругой решили вылететь в Мекку, на Хадж. По аэропорту разнесся слух, что здесь разбился самолет. Погибли Зия Бажаев и Артем Боровик. И весь экипаж. Все всполошились, перепугались. Я говорю супруге, нас, мол, такая беда минует, мы ведь хотим совершить Аллаhу (с.в.т.) угодное дело, предписанный им ритуал. Все обошлось благополучно. Съездили, совершили Хадж, при этом я – за Арби, моего старшего сына.

Только я не понимаю тех, кто на Хадже наживается – превращает его в бизнес-шоу, грабят паломников. Минимум на 25–30 % больше от стоимости тура дерут! Могу искренне заверить читателя в полном отсутствии намерения задеть чьи-либо религиозные чувства. Если кто-то принял на себя, значит, он сам себя (свою суть) обнажил (это уже мне плюс). Пусть переделывает себя, пусть переступит через себя, через свое эго – «Я». Надеюсь только на то, что, может, поймут они заветы Аллаhа (с.в.т.). Вот почитайте далее, каким надо быть истинному мусульманину (написано на чеченском языке).

Мохьмад-Бешир Хьаьжа

Мохьмад-Бешир Хьаьжа Муфтий ЧИАССР – незаурядная умница, гордость этноса нохчи призывал чеченцев не лицемерить и не приспосабливаться, не быть молчаливыми, не потворствовать произволу, не блюдолизничать, а стоять за народ, защищать соотечественников:

«Стаг мел харцлуьйш, нийсона тIера ваьлла велахьа иза нисван, бакъонна тIевига ца хьовсу вай дукха хьолахь, цунна вас хиларна, цо дегабаам баран кхоьруш. Оцу амалехь цхаъ, итт, бIе, эзар Нохчо вацахьара а хIума дацара. Доьхнарг ду шеен дагахь дерг дIаала ца хIуттуш дийнна къам дацахь а цуьнан доккхаха долу дакъа хилар. Из ду аьлла хета нохчийн къам хIокху шина тIеман цIаргахь нисдаларан коьрта бахьана. Вайна кху тIаахьарчу иттех шарахь мел гинчу халонийн орам Лара мегар ду харцо.

Дийна къам цунах кхетталц, вайх хIорамма бакъоннах шеег кьорта къилба даллац балехь хир ду вай. Оцу харцонан йийсарера нохчийн къам паргIат даккха угаре хьалха декхарийлахь бу аьлла хета Iелимнах.

Амма церан аз таханлерчу кIуркIаманехь гIийла хеза. Дукхаха болу молланаш, къеданаш ладоьгIуш бу, бакъонна тIеахIиттина мохь тохьна вистхила ца хIуьттуш бу. Таханлерчу хьолан ойла еш дагавогIу Нохчийн Республикан дуьххаьарлера муфти хилла волу Iалхан-юьртара Арсанукаев Мохьмад-Бешир-Хьаьжа (Дала гечдойла цунна. Дала декъал войла иза.) 14 мартехь иза бакъдуьнена дIавахана. Амма со тешна ву мел дукха хан яларх Мохьмад-Бешир-Хьаьжин цIе нохчийн къоман йиэсехь гуттарена а юьсур ю аьлла. Республикан муфти дарж Арсанукаевга кхачнарг – нохчийн къоман историс голатуху, харцой-бакъой цкъа а цахиллачу кепара вовшах хьарчина зама яра. Цу хенах телевиденихула сих-сиха гора вайна и куьцех, Iилманах волу къано. Цо мохь а ца хьоькхуш, Iарна а доцуш, дуьйцура вайна бусулба динан цIеналлех, шариIатан хазаллех, бакъонан йозаллех. Амма нохчийн къоман хьеккал ца тоьира хIетахьлерчу шайн муфтис Мохьмад-Бешир-Хьаьжас шайга схьакхийдош йолчу бакъонна тIехь совца, бусулба динах кирхьа а дина лиэлачу цхьаболчу жухаргашна тIаьхьа а хIоьттина, боьрдах ца эккха.

Арсанукаев вайца воцу дика хан-зама яьлла. Тахана вайн массеран а таро ю къомана тIехь лелларг а, Мохьмад-Бешир-Хьаьжас хIетахь вайга мел дийцанарг а дуста, хIораннан эхь-бехкам терзан тIехь оза. ХIинца а тIаьхьа дац аьлла хета цо вайна гайтина хиллачу Нийсонан новкъа хIиттар, шен СА а кхуьуш харц ца лен хIорамма нигат дар, жехIил нахе вай Iеха ца дайтар. Со тешна ву кху балехь нохчийн къам хьалха дакха оьшург цха некъ бен бац аьлла – вайх хIора а бакълер. ТIакха дIаер ю вайна юкъара харцо. ХIетталц Iелимнаха дийцарехь, иман-беркат хилай йиш яц. Иза доцчохь – токхо хир яц. Цунах вай мелла а сиха кхетча дика хир дара.

«Золотая» Милана

В этом году в школах Гагаринского района города Москвы было всего пять «золотых» медалистов. В их числе – выпускница СШ № 198 Милана Майрукаева. В этой школе такая награда – первая за долгие годы. Чиновник из Гагаринского округа, вручавший золотую медаль Милане, сказал: «Сегодня в зале так много красивых девушек. Но я подумал, что если бы проводили конкурс красоты, то первое место обязательно заняла вот эта девушка, – и указал на Милану. – Это очень здорово, что она не только красавица, но еще и умница» («Объединенная газета», 2004 г., репортаж с выпускного вечера школы № 198 г. Москвы). Представьте себе, впервые за 18 лет существования этой школы получена золотая медаль, и она – у чеченки!

…Милану увезли из Грозного в ноябре 1994 года. Перед самым началом войны. В грозненской школе № 1, от которой сейчас не осталось и следа, девочка успела проучиться в первом классе всего два месяца. «Потом в ноябре в город вошли танки, и я поняла, что все это добром не кончится, – вспоминает Зарема, мать Миланы. – Вместе с родителями уехали в Москву, к брату. Как мы все помещались в его квартире – уму непостижимо. Но главное – мы были в безопасности».

В школу Милану не хотели брать – беженцы из Чечни, да еще без прописки. В какие только кабинеты не приходилось стучаться Зареме, пока наконец-то один из чиновников почти через полгода после приезда семьи в Москву подписал заявление, но с условием: «Без права занесения в журнал». Зарема сначала не поняла – как это, без права занесения? Выходит ее девочка будет что-то вроде вольнослушателя, Милану не будут спрашивать на уроках и не будут оценивать ее знаний? «Какая ерунда, чушь несусветная! – искренне возмутился завуч начальных классов 198-й школы Елена Николаевна Черчес, когда Зарема показала ей это направление. – Ну и что, что из Чечни? Ребенок-то в чем виноват? Не переживайте, все будет нормально. Позанимаемся с ней месяц-другой, и девочка догонит своих одноклассников».

И правда, первое время с Миланой дополнительно занималась сама Елена Николаевна. А уже через пару месяцев в дневнике девочки стали стабильно появляться «пятерки» и «четверки». «Не знаю, как в других школах, но к Милане относились по-доброму, даже как-то бережно. Все без исключения: и педагоги, и дети. В этом плане нам повезло», – делится Зарема.

А потом, как нам всем тогда казалось, закончилась война. Многие, не раздумывая, решили вернуться домой. Один из первых засобирался в дорогу Хуваж Баудин Шахбиев, отец Заремы. Их дом пострадал во время бомбежки. Но чеченцам не привыкать строить. Главное – они были дома, на своей земле. Пусть израненной, но это была родная земля. Тогда казалось, что беда позади. Милана стала ходить в школу. Но не в свою, первую, от которой осталось только кирпичная коробка с выгоревшим нутром. В центре города только одна школа, кое-как, залечив свои раны, готова была принять учеников – 41-я. Однако грозненский период учебы оказался коротким. Август 1996-го года, когда в Грозный вошли отряды боевиков, девочке запомнился надолго. Сейчас она не помнит, сколько дней пришлось просидеть в подвале: «Долго». Помнит, очень хотелось пить, и мама с бабушкой собирали дождевую воду и поили ею детей. Оставаться в Грозном, где опять хозяевами стали боевики, Хуваж Баудин Усманович не рискнул, и при первой же возможности они опять вернулись в Москву.

«Я пришла в школу, зашла к директору: «Вы нас примете назад?», – вспоминает Зарема. – «Конечно же, примем. Такими ученицами не разбрасываются». Так мы остались в Москве. Милана вернулась в свой класс, к своим учителям и подругам. Я устроилась на работу, а воспитанием девочки занимались в основном мои родители.

В школе я появлялась редко – два раза в год приходила на родительские собрания – в начале года и в конце, когда выдавали табеля успеваемости.