Четвертый год - Артем Каменистый

Алик поднес дымящийся фитиль к затравке, пушечка бабахнула, откатилась назад. Железная картечь жестоко исхлестала мишени, парочку даже разорвало.

Испытание признали успешным, пушечку тут же потащили к «Варягу», а в кузне поспешно делали еще две — надо успеть вооружить корабль до отплытия.

Да и помимо вооружения надо много чего успеть сделать. Проконопатить все подозрительные щели, перестукать весь корпус, в поисках открывшейся слабины, подлатать мачтовое гнездо и кабестан. Грамотно уложить весь груз, не забыть про припасы, да и проверить каждый мешок, чтобы Шульгин гнилье не подсунул — хуже нет, если на порогах окажется, что жрать больше нечего.

Еще через два дня «Варяг» вышел в путь. На его борту была команда в двадцать шесть человек, еще двадцать сопровождало их до порогов на «Находке». Отрывать такую толпу от поселка слишком уж тяжело, и островитян на «Варяге» было всего пятнадцать. Остальных одиннадцать набрали у Кругова и по другим поселениям. В конце плаванья получат щедрый расчет в южных товарах — обижены не останутся.

Ни Макс, ни его спутники, к тому времени в себя не пришли, иначе вряд ли бы это плавание состоялось. Угроза нападения со стороны восточных соседей перечеркнула бы все планы — Добрыня не стал бы распылять свои и без того невеликие силы.

Глава 8

Подняв бинокль к глазам, Олег изучил берег, уверенно произнес:

— В прошлом году здесь была большая деревня ваксов. А теперь лишь головешки остались.

Рита требовательно протянула руку, отобрала бинокль, взглянула сама, кивнула:

— Да. И, похоже, сгорело все давно. Думаешь, люди поработали?

— Скорее всего. Может, здесь жили соплеменники Мура — он жаловался на частые нападения южан. Переходят через горный кряж, тянущийся от порогов, и убивают все живое.

— У них, вроде бы, и без того между собой война. Как им не лень еще и здесь успевать… У ваксов же и грабить нечего.

— Необязательно грабить. Юг это благодатная земля. Народа расплодилось много. Все их войны из-за тесноты — тесно и знати и простолюдинам. Поневоле ищут свободные пространства, вот и расширяются на север. Эту экспансию лишь страх перед Хайтаной сдерживает. Но хайты сюда забредают нечасто, и сильного страху нагнать не могут. Так что местные ваксы обречены — против напора людей им не устоять.

Из трюма выбрался Клёпа, вид у него был чернее тучи. Подойдя к командиру, коротышка мрачно заявил:

— Течь открылась. Меж досок вода маленько сочится.

— Вот же сволочи! — выругался Олег. — Бракоделы наши ремонтники… На волоке законопатим.

— Пару мешков рыбы уже замочить успело, я сушиться разложил.

— Молодец. Вернемся домой, медаль получишь.

— Я вообще-то на орден рассчитываю. И вообще, надо бы Аньку твою, и Риту за борт — баба на корабле к беде, а у нас сразу две. Не успели до порогов дойти, а уже почти тонем.

Рита хмыкнула, спокойно добавила:

— Если баб будут за борт бросать, не забудьте и про Клёпу.

— Хоть ты и язва, но я все равно тебя люблю, — буркнул Клёпа, и полез обратно в трюм.

Олег указал чуть в сторону от уничтоженной деревни:

— Смотри. Лодка. Ваксы рыбачат.

Рита пожала плечами:

— Ну и что? Это уже не первая лодка — я штук пять видела.

— Ты не видела, что здесь в прошлом году было. Здесь от лодок было не протолкнуться — за день можно было полсотни встретить. А на берегу ваксы толпами стояли, на нас смотрели. Похоже, их серьезно здесь покосили. Или ушли подальше от местных людей, как наш Гурликс Мур сделал.

— Это хорошо, или плохо?

— Сам не знаю. Но если эта местность станет у южан популярной, на волоке оживленно будет. А это самый опасный этап плавания.

Проснувшись, Макс уставился в потолок. Раз над ним не небо, значит, спит он не на улице; раз не склизкий потолок, украшенный трупами, значит это не жилище болотных монстров. С виду потолок простенький, из жердей. Сверху, наверняка, в три слоя настелена кора, далее слои глины или земли. Обычный потолок в обычных домах землян, да и у кшаргов так же. Очевидно, из болота он все же вылез… Жаль, ничего не помнит об этом. Хотя нет, вроде бы ваксов видел… кучу ваксов. Нет, это явно бред был — попадись он ваксам, максимум бы что увидел, это крышку котла, а не потолок в хижине.

Лежал он на мягком сенном матрасе, и, судя по всему, сено свежее. Ничего не болело, усталости не чувствовалось, беспокоил лишь зуд в левой руке. Попробовал ее почесать, но не вышло — пальцы уткнулись в плотную повязку. Видимо укусы и ожоги бесследно не прошли.

За стеной слышался далекий шум ударов металла об металл, гавкнула собака, кто-то вдалеке что-то прокричал — не понять что, но язык, вроде бы, русский. Родные интонации.

Хватит валяться — надо попробовать встать.

Легко сказать: попытка оторваться от подушки вызвала приступ дикого головокружения — аж в глазах потемнело. Терпеливо переждав, Макс все же приподнялся, сполз с лежанки, держась за стену, огляделся. Здоровенная комната, из мебели лишь шесть лежанок. На одной лежит Дубин, остальные пустые.

Добравшись до товарища, Макс потряс его за плечо:

— Дубина! Живой?

Тот даже не шелохнулся, продолжал спать… если это можно назвать сном. Макс стал понимать, что до того, как проснулся, и сам был такой же неподвижной куклой. Да уж… крепко их потрепали эти болота.

Держась за стену, добрался до двери, с натугой, преодолевая сопротивление тугих деревянных петель, открыл, чуть не упал от этого незначительного напряжения. Встал на пороге, посмотрел вокруг. Он дома. В своем поселке.

К охотнику, заливаясь лаем, подбежала собачонка, обнюхала ногу, признала своего, побежала дальше по своим собачьим делам. Мимо деловито прошагал молодой паренек, вроде бы работник Алика, за ним, так же деловито, семенил вакс, таща на плече огромную корзину с древесным углем.

Макс понял, что продолжает бредить, попятился назад, слабеющей рукой ухватился за дверной косяк. Перед ним, закрывая весь проем своим крупногабаритным телом, вырос Добрыня. Добродушно прогудел:

— Ну, привет, путешественник! Мне как пацанята сказали, что ты очухался, так я от пристани всю дорогу бегом бежал. Ну и горазд ты валяться! Что ты, что Дубина! Рыжий, и дружок его, давно очухались, а вы как мертвые!

— Рыжий… Бум, что ли? Он живой? А где еще кшарг, Аклестис, что с нами тоже был?

— К нам его Олег не повез, у кшаргов и оставил где-то в лесу. Не волнуйся — те его выходили наверняка. Яд у вас какой-то в крови. Местный яд. Мы к нему восприимчивы сильно, а местные это местные — к местной заразе привыкшие, вот и оклемались быстрее. Да и покрепче они — не испорченны еще цивилизацией. Наш доктор вообще говорил, что, скорее всего, вам мозги повредило, и вы не очнетесь. Я ему не верил — у вас-то и повреждать нечего, врет он все. И видишь — я прав был!