Я на валенках поеду в 35-й год... Воспоминания - Евгений Велихов

Более постоянным нашим охотничьим и грибным угодьем стала Шатура. Пришло известие, что на Шатурской станции — первой подмосковной станции плана ГОЭЛРО, построенной ещё академиком А. В. Винтером, — заканчивается торф. В это время я стал искать пути расширения работ по управляемому термоядерному синтезу. Решил последовать примеру академика А. Е. Шейндлина и заинтересовать работами по токамакам Минэнерго и министра П. С. Непорожнего. Меня поддержал А. П. Александров, у которого были хорошие отношения с П. С. Непорожним. Я съездил на Шатурскую станцию и познакомился с замечательным инженером, как теперь говорят, менеджером станции, Сергеем Максимовым. В войну он был пилотом, получил ранение, повредившее позвоночник. Несмотря на инвалидность, закончил Московский энергетический институт и начал успешную карьеру энергетика. В то время он был директором станции — хозяином-отцом города. С этим замечательным человеком, инженером-самородком, энергичным, любознательным, предприимчивым и доброжелательным, мы дружили до конца его жизни.

Так как станция реконструировалась под газ, один из токамаков решили разместить в освободившемся корпусе, где он успешно проработал до перестройки. В связи с большими планами по сотрудничеству А. П. пригласил секретаря Московского обкома партии В. И. Конотопа в Шатуру. Помню поездку на двух «Чайках». В озере-охладителе разводили карпов. Но величайшим деликатесом Шатуры были и остаются караси в сметане, поджаренные на огромных сковородках. Нигде в мире я не ел более вкусного рыбного блюда. Обо всём легко договорились, а знакомство с В. И. Конотопом сыграло в дальнейшем большую роль в моей жизни. На обратном пути, по традиции, на границе района выпили солидный посошок, и всю дорогу А. П. с В. И. Конотопом пели украинские песни (оказывается, они были родом откуда-то из соседних украинских сёл).

С Сергеем, которого моя жена и сын очень полюбили, мы установили семейные дружеские связи. Часто вместе ездили на охоту и за грибами. У Сергея были близкие люди во всех соседних деревнях. Однажды остановились у «матери». Народу набралась полная изба. Спали вповалку на полу. Мать истопила русскую печь, на противни положила солому и высушила для всех гостей невероятное количество белых грибов. У неё же останавливались весной во время тяги и зимой, когда охотились на зайцев. Парились в русской баньке по-чёрному. На тяге Наталья прославилась — на неё вместо вальдшнепа вылетел гусь.

Пора было устраивать деревенскую жизнь. Совсем уж собрались обосноваться в Шатуре на Святом озере. Но как-то нас пригласили встретить Новый год недалеко от Плещеева озера. 31-го декабря был жуткий гололёд. На Ярославском шоссе машину развернуло, и довольно долго мы ехали задом наперёд. Повезло, что я имел опыт такой езды и не было встречных машин. Приехали в село Усолье. Там для нас сняли двухэтажную гостиницу с рестораном. Всё организовывал Анатолий Петрович Мирошников, который там был уже старожилом. Собрались две компании: одна из Курчатовского института, вторая — из Подольска, наши «смежники». Душой компании оказался Слава Пахомов из Бочваровского института, остроумнейший и язвительнейший. Кабан с брусникой, море пирогов, квас — всё было местное и в новинку. На утро пришли деревенские мужики продавать мясо и заодно предложили купить избу за 800 рублей в соседнем посёлке торфяников — Талицах. Мы с Колей Пономарёвым (заместителем М. Д. Миллионщикова) скинулись и купили ее, как охотничий домик. Живём там уже 35 лет, поэтому я никогда не ездил ни в дома отдыха, ни в санатории.

Село Усолье — старинное русское село, ровесник города Переславля-Залесского. Самоуправление селу было дано царским указом в 1550 году. Тогда там добывали соль и скрывались во время татарских набегов. Из Плещеева озера вытекает прелестная речка Вёкса, на которой стоит Усолье. Вёкса перегорожена плотиной. Через несколько километров она впадает в озеро Сомино, а оттуда вытекает знаменитая Нерль и впадает в Волгу. В 20-е годы прошлого века здесь начали добывать торф для Шатуры. Нагнали народу, построили на другом берегу торфяной посёлок Купанское, разорили божий храм и ликвидировали Усолье. Началось хищническое уничтожение сосновых боров. В это время в Усолье впервые появился М. М. Пришвин и написал статью в «Правду». Тогда было принято первое постановление о сохранении экологии. М. М. Пришвин вернулся сюда во время войны и оставался здесь до 1943 года, работал обходчиком на узкоколейной железной дороге. Природа Усолья описана в его замечательных рассказах. В военные годы здесь был организован лагерь сначала для наших заключённых, затем для немецких военнопленных.

Постепенно посёлки благоустроились. Появились школы, больница, клуб. Торфодобывающее предприятие построило сеть узкоколейных дорог, мастерские, котельную, гостиницу с приличным рестораном, а также асфальтовую дорогу до Переславля. Конечно, со времён немецких лагерей сохранились бараки, процветало пьянство, но была какая-то надежда на будущее.

Пришла перестройка. Торфяную промышленность извели под корень. Советская власть спилась и проворовалась. Самоуправление через 500 лет после указа царя ликвидировали и центр перенесли за 40 км в пригород Переславля, чтобы воровать было легче. Отопление перевели на мазут, и уже много лет не работает баня. Сеть узкоколейных дорог разобрали, рельсы распродали на заборы. Клуб стоит, как после Сталинградской битвы. Правда, Храм в Усолье восстановили и, кроме того, появилась замечательная деревянная церковь в Талицах. Здесь же был организован всемирно известный уникальный частный музей паровозов и проведен широкополосный Интернет.

Появилась частная торговля, и теперь впервые со времен революции вопрос о снабжении не стоит. В советское время в магазине в основном продавали соль и спички, а дрожжи выдавали только вместе с мокрым сахаром.

Школа сейчас находится в плачевном состоянии, в отличие от прошлых лет, когда некоторые выпускники смогли самостоятельно поступить в МФТИ и МГУ на мехмат. На две деревни осталась одна корова. Картошку сажать перестали. О сене и говорить нечего. Появились коттеджи, и москвичи обеспечивают занятость. Есть кое-какая частная промышленность, но у местной власти нет интереса для её поддержки или развития. Птицеферма и мясная ферма полностью разрушены, как и очистные сооружения. В озеро Сомино город сбрасывает отходы с сомнительной очисткой, гибнет река Нерль… «Камо грядеши, Господи?».

Переход на газовые лазеры означал полный пересмотр концепции лазерного оружия. Прежде всего — это источник энергии. Попробовали импульсный растворный ядерный реактор, благо в институте такой имелся. Я подключил к этим работам Сашу Рахимова из Лаборатории физики плазмы МГУ. Прямое возбуждение лазера осколками деления оказалось неперспективным, в том числе и по соображениям радиационной безопасности. Но мы обнаружили экспериментально, что при дополнительной ионизации продуктами деления разрядный лазер начинает работать значительно устойчивее и эффективнее. Пришло простое объяснение. При использовании обычного разряда электроны выполняют двойную роль — возбуждают молекулы азота, которые, накапливая энергию, передают ее молекуле углекислого газа и поддерживают ионизацию. Но энергии, нужные для ионизации и возбуждения, отличаются на порядок, и поэтому для устойчивой и эффективной работы лазера лучше разделить эти функции. Вот такую статью мы и опубликовали. Через пару лет американцы запатентовали эту идею. Я пытался с помощью своих американских друзей оспорить патент, но добился лишь признания права свободного использования этого принципа в своих изделиях. Не так плохо, если учесть, что до продажи дело не дошло.