Henker - Палач - Олег Борисов

Клаккер доверительно нагнулся с замершей рядом печальной крохотной фигурке чиновника:

— Нет, я понимаю, спокойствие городских властей и горожан дается тяжелым трудом. Вам приходится выплачивать столько премиальных, что никакой бюджет не выдержит. Но задумайтесь, чего бы стоило вам потом объясняться ради копеечной экономии с… — похожий на стальной гвоздь палец вперился в небо. — Ведь там не будут выяснять, кто именно виноват в гибели молодых талантов, ради записи в личное дело отправленных под ваше мудрое руководство. За покойников спросят. И спросят жестко. Я бы даже сказал — жестоко…

— Предложения? — просипел бургомистр, осознавший всю глубину возможной проблемы.

— Гнать их отсюда ссаными тряпками. Толку все равно — ноль, одна головная боль. Тем более, что порвали их неплохо, придется месяц-два по госпиталям задницы штопать и сопли вытирать… Предлагаю в докладе указать, что благодаря вашему своевременному вмешательству удалось спасти их от более тяжелой участи. Предотвратить потерю личного состава и пресечь попытку порождений Тени нанести непоправимый урон Городу. Думаю, вместе с господином начальник департамента Сыска и Дознания вы сможете подобрать правильные слова. И сделать упор на том, чтобы получить дополнительные финансы и нанять местных служащих, более подготовленных к решению городских проблем. Хватит с нас варягов, своими силами справимся.

— Финансы? — бургомистр воспрял духом и оживился: — Конечно, сегодня же доклад составим. Прямо сейчас! А этих неудачников — домой, немедленно! Пусть лечатся, мне новые могилы на кладбище совсем ни к чему… Где Шольц? Позовите его сюда, пожалуйста…

Весело сбегая по ступенькам, палач ехидно откозырял руководству и отрапортовал:

— Господин градоначальник мечтает немедленно вместе с вами написать доклад о проделанной работе!.. Рекомендую не слезать с него, пока не реализуете мечту о новых местных унтерах для полицейских участков. Я так понимаю, в этой дурной истории торчат уши бургомистра, явно хотел мимо нас наличные прокрутить. И если копнуть, то ему очень не поздоровится. Поэтому — куем железо, пока горячо. Добываем дополнительные финансы, чуть-чуть делимся и в светлое будущее.

— Ты лучше скажи, что в слободе случилось.

— Я же докладывал… Что? Нет?.. Странно… Одним словом, работяги прикормили там стаю мелочи. Те крыс таскали, на помойках возились. Но ни детей, ни взрослых не трогали. Заодно территорию охраняли, крупных хищников не пускали. Более-менее спокойно было. Да и я приглядывал… Теперь надо будет разбираться, чтобы не набедокурили с перепугу. Хорошо еще, что авторитет успел заработать. Разок рявкнул и сразу тишина и спокойствие.

— Мдя? — столь неожиданное сосуществование с темными силами поставило Шольца в тупик. — А как же премиальные?

— Ну, я везде не успею, Город-то огромный. А так — лупоглазые даже умудрялись знаки давать, когда что-то серьезное затевалось. Да и много ли на них заработаешь, горсть меди от силы. Я с местными унтерами за двух залетных монстров куда как больше получил. А теперь — пока все снова устаканится…

— Ладно, иди, миротворец… А я — доклад писать и бургомистра успокаивать… Черт, что за паршивая должность, ни дня покоя. И каждый вечер — бесконечные совещания… Тьфу на тебя…

Потом по углам шептались, будто Клаккер отловил кого-то из ушастой мелкоты и долго что-то втолковывал перепуганной роже. Затем пинком отправил обратно на мусорку. Но чтобы палач водил шашни с Тенью? Да ни в жизнь! Наговаривают, не иначе.

Уже поздно вечером здоровяк присел на лавку напротив мрачного бородача, только что прикончившего бутылку перцовки. Полюбовавшись на зло блеснувшие глаза, охотник вздохнул и сгрузил с подноса ужин, выстроив рядом с опустевшей бутылкой вереницу полных товарок.

— Мне тут сказали, что с людьми разговаривать надо. Якобы это помогает на мир смотреть шире, не искать врагов там, где их нет. Не возражаешь? — и широкая ладонь разлила по стопкам первую порцию настойки.

— Надо же, сам господин великий воин, защитник Города и опора правопорядка… И за что мне такое счастье, — ехидно отозвался Мирак, но рюмку убирать не стал, наоборот — опрокинул содержимое внутрь и занюхал хлебной коркой.

— А что так злобно-то? Я тебя не обижал, гадостей не говорил.

— А вот хочется мне так, — мозолистая рука стряхнула крошки с мохнатой бороды, затем потянулась к бутылке. — Не люблю я тебя. Твоего начальника еще с младых ногтей помню, он в чинах рос на моих глазах. Правильный сыщик, ничего плохого не скажешь. И ради крючкотворства никогда людей не зажимал, всегда по делу. А ты — выскочка. Пришел, тесаком машешь, народ баламутишь.

— Я его — народ — спасаю, — попытался поправить Мирака палач, но тот лишь отмахнулся.

— Это ты так думаешь. А народ — он разный. Может, кто и в самом деле в такой помощи нуждается, не способен отпор Тени дать. А кому-то вся эта беготня — одно смущение умов и нервотрепка. Сколько раз ты с обысками по чужим подвалам врывался? Не сосчитать. И у нас — неделю на тебя почти убил. В каждый угол забрался, больных перебаламутил. И что? Нашел изверга, что бедолагу угробил?

— Нашел. Только доказать не могу. — Клаккер отложил вилку и вперил трезвый взгляд в собеседника. Тот ответил тем же. — Ты и угробил, родимый. Деньги за это получил, а старикана прихлопнул.

Санитар помолчал, потом протянул, цедя слоги:

— Вот даже как. Я — и смертоубивец. Раз — и в бандиты записали. В душители… А ради чего хоть, не подскажешь?

— Так ради денег. В этом Городе других причин обычно нет. Ну, по семейным делам иногда кровь пускают. Но обычно — за звонкую монету.

— И я — ухлопал бедолагу. Чтобы озолотиться, так сказать. Много хоть заработал?

Палач помолчал, но решил идти и дальше напролом. Благо, разговор получался интересный, нужно было плеснуть керосинчику в костер:

— Две тысячи получил. Копейка-в-копейку. Вот уж не знал, что так Вардис блатных рассердил. Неплохо отстегнули, как думаешь?

— Я думаю, что ты — дурак, — совершенно спокойно отозвался Мирак и отодвинул пустую стопку. — И не хочу с тобой трапезничать. Проваливай… Я старику штаны загаженные менял, мыл его, бедолагу. А ты мне тычешь, будто я пациента на тот свет отправил… Они мне — как дети малые, свои, родные. А всякая дрянь подзаборная будет меня еще работой попрекать и наговаривать… Проваливай. Туда, где ты этой гадости нахватался. Хоть в карательный отряд, головы рубить, хоть еще куда.

— Ку-да?! — кровь ударила в голову палача и тот смял ножку вилки, будто бумажку: — Куда это мне проваливать?