Бросок за мечтой (СИ) - Андрей Балабаев

   Несколько ракет успешно миновали не успевшие среагировать незримые косы и были расстреляны оборонительными установками. Внесли свою лепту и полуослепшие "фланговые" группы - их снаряды превратили в огненные шары два астроморфа, и это была единственная за весь бой потеря, которая, однако, заставила Римма сжаться - чувство пустоты на месте ячеек флота оказалось страшным и неожиданным.

   - Говорит Арфа-1! Выходим на дистанцию огня!

   И вражеский флот исчез. Ширились, вспухали в пустоте облака горячей плазмы, оставались за спиной несколько мёртвых корпусов и пара десятков уцелевших противников, уже неопасных и пытающихся уйти.

   Странное расслабление. Тишина в эфире.

   Римм вздрогнул, когда в его сознание проник голос.

   - Завершайте манёвр и возвращайтесь на Ауру. Ваш первый выход в дальнюю зону считаю успешным.

   Римм ожидал привычного угасания тактической реальности и возврата собственных чувств, но ничего не произошло.

   - Что вы имеете в виду, инструктор Штраубе? - выдержанный голос Вергоффена заглушил начавшийся в эфире переполох. - Разве это не симуляция?

   Последовала пауза - ровно такой длины, которая и должна была быть при запаздывании сигнала от Ауры.

   - Нееет, - Штраубе прямо-таки давился смехом. - Вы вообще не занимались с полными симуляциями, за исключением первого дня. Могли бы и сами догадаться - у нас ведь нет технологий, обеспечивающих реалистичные и длительные перегрузки в условиях замкнутого пространства.

   - Но зачем, товарищ сержант? - не удержался кто-то, наименее затронутый воспитанием дисциплины.

   - Зачем? А вы вспомните свой мандраж, когда я объявил о первом настоящем полёте, который состоится по завершению всего курса. У граждан Ауры поголовно агорафобия, хотя они о ней даже не подозревают. Просто боитесь вы не больших пространств, а отсутствия стен, границ. Упоминать их не любите, но подсознательно всегда знаете, что они здесь. Молодцы, справились, но не забывайте - против вас был симулированный флот индустриального мира с классической техносферой. И даже он, - тут Римм почувствовал, что уничтоженные товарищи снова находятся встрою, - сумел нанести потери. А теперь - отдыхайте до возвращения. Отбой связи.

   ***

   Вывалившись в реальность из пилотажной капсулы, Римм почувствовал лишь одно: нечеловеческую усталость. Следом, с опозданием, пришло острое чувство потери. Ему всё ещё казалось, что его километровое тело парит в пространстве, что вокруг расстилается бесконечность, и возвращаться в привычный мир из этого волшебства было не так-то просто. Потом пришло осознание того факта, что он и в самом деле побывал в двадцати миллионах километров от Ауры, и тут наступила полная растерянность. Разрозненные позывы дали в сумме ноль, и сбитый с толку разум забыл даже о необходимости снова пользоваться одеждой. Судя по обилию опустошённых лиц и обнажённых тел на полётной палубе, Римм был в своих чувствах не одинок. Наткнувшись взглядом на Эон Ли, он протолкался к ней и попытался заговорить, но девушка только раздражённо отмахнулась, глядя куда-то внутрь себя.

   - Похоже, принцесса тебя игнорирует, - насмешливо и хрипло произнесли за плечом. Колкости Шейд не утратила, но задорности явно поубавилось - её ощутимо пошатывало, и в качестве точки опоры она периодически использовала самого Римма. - И я её понимаю, вот так-то! Большая штука, которую нам довелось оседлать, лучше любого парня... Пока не наступит абстинентный синдром.

   - Ты идти-то можешь?

   - В-вполне. И даже лучше тебя. Но не хочу!

   - И что с тобой делать?

   - Тащить!

   - За руки или за ноги?

   - На руках, дурак!

   - Значит, за руки.

   - Вот и надейся на товарища, - буркнула она, неуверенно шагая рядом. - Выкинут в мусоропровод, и дело с концом. А я, между прочим, хочу покушать.

   - Да и я, пожалуй, не откажусь... Внутривенным кормлением желудок не обмануть.

   Так, в вялой пикировке, добрались они сперва до столовой, а потом и до душевых. Экзекуторы вокруг выглядели чужими. Они и стали чужими - в какой-то степени, изменившись после первого погружения. Куда меньше разговоров, куда меньше смеха и шуток - лица посерьёзнели и осунулись. Римму и самому не слишком хотелось общества, но, как ни парадоксально, в то же время он ощущал странное одиночество, и раздражающее внимание Юли Шейд неожиданно показалось успокаивающим и даже родным. Развалившись на своих кроватях, обсуждая детали учебного боя, было проще ни о чём не думать и ничего не анализировать - а эти бичи человеческие, притаившись где-то рядом, только и ждали, когда Римм окажется один. К следующему утру гнетущее чувство почти прошло, и тут-то за них взялись доктора.

   ***

   Где-то позади, куда никак нельзя было обернуться, звучала флейта. Её звучание больше не было сладостным: резкие взвизги резали, словно пила, но невозможно заставить замолчать то, чего не видишь - а серый туман, наплывавший со всех сторон, позволяет видеть только себя. Зато отстроившись, игнорируя дьявольскую флейту, можно услышать голоса - и чем сильнее в них вслушиваешься, тем громче звучат они и тем дальше отступает болезненная музыка, только нельзя ни на мгновение ослабить контроль - иначе всё повторится, а голоса не замолкают, не ждут. Совсем немного усилий, кажется, что вот-вот станут они совершенно отчётливы, различимы, но всё время остаётся барьер, преграда, не дающая понять смысл произносимого, ускользающий, как пушинка из рук. И постепенно, медленно-медленно, голоса сливаются в общий ритм, в единый, могучий шелест безбрежного океана.

   - Здравствуй, маленький человек, - шуршит он миллионами гладких камней, покрывающих раскинувшийся на сколько хватает глаз берег. - Что ты видишь?

   Но Римм уже не тот, что был раньше, и "я" у него гораздо твёрже - оно знает, что если тебе задают вопрос, то отвечать или нет - выбираешь ты.

   - Я вижу океан, который говорит со мной. А значит, я сплю.

   И пропадает странное наваждение, и снова слышатся голоса. Требовательные, настойчивые, зовущие - пытаются они пробиться сквозь странную глухоту, но не прорвать им саван тумана, не достичь чужого сознания - да и нужно ли их услышать? Что они поведают из своей необъятной дали? Кто сказал, что это так важно?

   И снова ломается странный морок, сквозь прорехи которого прорастает бесконечная и непознаваемая цепь времени, череда прозрачных шаров, родившаяся в бездне и в бездну же уходящая. Цепь не движется, и это неправильно - Римм касается её, хотя у него нет рук, и шары начинают плыть снизу вверх - сначала медленно, потом - всё быстрее. Что-то трещит и рушится, рвётся вслед за улетающими мгновениями, пытается всплыть из бездны, но он уже знает, что нужно делать: