Тихая провинция (Маятник мести) - Евгений Сартинов

Алексей стер с глаз соленую влагу, завязал под подбородком завязки шапки, сунул ладони в рукава бушлата и, свернувшись калачиком на немилосердно жестких кирпичах, попробовал уснуть.

ГЛАВА 29

Занимаясь привычной криминальной деятельностью, Нечай не мог не обратить внимание на такой выгодный бизнес, как торговлю наркотиками. Начав приторговывать "белой смертью", он с каждым месяцем наращивал объемы торговли "кайфом". И тут он столкнулся с сильными конкурентами. Таким видом "услуг" давно промышляли цыгане.

Первые из них появились в Энске после войны. Сначала приехали два

семейства, многочисленные, грязные, шумные. Они поселились в пустующих домах в районе, именуемом Гнилушкой. Когда-то это была самая обычная деревня на окраине быстро растущего города, ничем особенно не примечательная. Но со строительством еще до революции военных заводов в близлежащее озеро Утиное начали сбрасывать отработанную техническую воду с запахом тротила. Сначала угробили

озеро, а уже после второй войны, в сороковых, чудеса начали происходить и с деревней. Почему-то повысился уровень почвенных вод, и если раньше до них надо было копать добрых пять метров, то теперь в местных колодцах почти вровень с землей стояла желтая, мутная жидкость. На весь район остался только один колодец с нормальной водой, да и то в некотором отдалении, во дворе цыгана по

кличке Гриша Граф.

Прямо по улицам деревни начал расти камыш и тальник, а дома, даже сработанные недавно, подвергались стремительному гниению, и хозяева с радостью продавали их за полцены все подъезжающим и подъезжающим цыганам.

Первые из них устраивались на завод и пытались честно трудиться, но

подрастающая молодежь вырастала откровенной шпаной и это, как ни странно, плохо повлияло и на родителей. Потихоньку они побросали работу и занялись обычным цыганским промыслом: воровали и торговали, скупали краденое и спекулировали. Женщины ходили по городу, таская за собой сопливых детей, обзванивая квартиры и собирая подаяние, как погорельцы. Женщины постарше, те гадали около базара, назойливо приставая к прохожим. Но все это время цыгане жили бедно. Все их доходы просто съедались многочисленным и прожорливым потомством.

Впрочем, с конца семидесятых благосостояние цыган, по выражению

"бровеносного" лидера страны, "начало неуклонно расти". Они хорошо усвоили преимущества товарного дефицита в стране и то, что невозможно было купить в магазинах, они свободно продавали им на рынках. Цыганские таборы кочевали теперь по железным дорогам, поражая остальных россиян неприхотливостью, шумом и стойким запахом немытого тела. Еще больше для процветания "фараонова" племени сделал незабвенный Михал Сергеич. После его указа о борьбе с алкоголизмом камыш уже не рос по дорогам Гнилушки, его вытоптали многочисленные поклонники "зеленого змия". А с началом девяностых годов в цыганском поселке уже во всю властвовал опий. Теперь даже самые бедные из них разъезжали на подержанных иномарках. Но только у одного из них, у того самого Гриши Графа стоял большой кирпичный дом с громадным сеновалом и конюшней. Все остальные так и прозябали в своих наполовину сгнивших домах, не удосуживаясь порой залатать прогнивший пол.

Может, поэтому Нечай до поры до времени не воспринимал цыган как своих

конкурентов в тайном промысле, пока в августе ФСБ и уголовка не перехватили крупную партию наркотиков, перевозимых дородной цыганкой с кучей детей. Такой камуфляж не помог, эту даму вычислили уже давно, и город на три дня остался без "ширева". Все эти дни Гнилушка была просто оккупирована многотысячной толпой трясущихся в отходняке наркоманов. Прослышав об этой стихийной демонстрации", Нечай приехал посмотреть на нее. Достаточно поколесив по разбитым дорогам Гнилушки и вдоволь наглядевшись на снулые рожи наркоманов, Нечай спросил у Рыди, неизменно сопровождавшего шефа:

- Почем нынче доза?

Рыдя ответил со знанием дела.

- Тормозни-ка вот здесь, - попросил Геннадий. Рыдя тут же остановил джип и вопросительно посмотрел на хозяина. Ему показалось, что тот считает, беззвучно шевеля губами и не отрывая глаз от толпящихся на перекрестке людей. Он не ошибся. Вскоре Нечай достал из кармана небольшой калькулятор, подсчитал примерное количество людей, находящихся сейчас на этих улицах, перемножил на стоимость одного укола, затем помножил все это на два и показал высветившуюся на табло

сумму своему подручному.

- Смотри, - сказал он. - Это цыгане имеют в день.

Рыдя присвистнул.

- Неплохо!

- Плохо, - не согласился с ним Нечай. - Нужно, чтобы все это шло к нам. В следующий раз надо закупить ширева в несколько раз больше, с учетом этих.

И он кивнул головой в сторону роящихся в бестолковом кружении наркоманов.

Рыдя вопросительно глянул на "патрона". Они слишком хорошо понимали

друг друга и, хотя вопрос не прозвучал, Нечай все-таки ответил на него.

-Не знаю, что-нибудь придумаю.

Они уже выбирались из проклятого района, когда внимание Нечая привлек

лихой всадник, проскакавший навстречу им на вороном коне. Красная рубаха, черная, развевающаяся по ветру кудрявая шевелюра и смуглое красивое лицо не оставляло сомнений в национальной принадлежности всадника.

- Кто это? - удивился Нечай.

- А это Гриша Граф, самый богатый из них, вон его дом, на пригорке, Рыдя кивнул на стоящий в некотором отдалении большой особняк за высоким деревянным забором. - Троих лошадей держит для забавы. Это семейство уже при мне в городе появилось, в конце шестидесятых. Ходили слухи, что они из настоящих цыганских баронов. По крайней мере старшего брата Гришки, Василия, так все и звали ли - Барон. Царство ему небесное.

- И что с ним стало? - спросил внимательно слушающий Нечай.

- Убили его лет семь назад. Лихой был парень, гордый. Не чета остальным нашим цыганам. Те только и знают, что своих баб гонять по пьянке. А Васька человек был! Оскорбил его один, он за нож, порезал его хорошо. Тогда его подкараулили около дома с обрезом. Только он тоже оказался не лыком шит. Его изрешетили, но и он успел обоих за собой на тот свет утащить. А живучий какой, чертяка! Трое суток еще жил. Его врагов уже хоронили, а он еще в больнице от боли песни орал.

- Песни? - переспросил Геннадий.

- Да, тягучие такие, заунывные. А потом боль как подкатит, он и заорет ее во всю глотку, на всю больницу.

- Ты-то откуда все знаешь? - спросил, все более удивляясь, Нечай.

- Да я рос тут рядом, по соседству. Наш дом последним в этом районе русским оставался. Я уж сидел, когда его батя цыганам продал. А с Васькой мы вообще дружили. Мать их знал, тетю Зою. Суровая была женщина, властная. Даже Васька ее боялся, а ведь отчаянный был парень.

Рыдя в восхищении кивнул головой и продолжил рассказ.

- Вообще их семья отличается от остальных цыган.

- Чем?

- Более гордые, чистые, никогда не бедствовали. Вот и говорят, что будто бы сбежали они откуда-то из Молдавии или с Карпат с золотишком, а отца за это золото и убили. Гришка вон какой молодой, года двадцать четыре, а все к нему с почтением относятся, как к настоящему Графу.

- Ладно, поехали, съездим на стройку, посмотрим как там дела, приказал Нечай и уже потом, много позже, спросил Рыдю: - А этот твой Граф такой же мстительный, как и его брат?

- Наверное, - пожал плечами Рыдя. - Все-таки одно семя.

Они подъехали к строившемуся дому, и разговор сам собой иссяк. Свой дворец Нечай начал строить еще весной и надеялся к октябрю справить новоселье. Если его коллеги бизнесмены всеми правдами и неправдами пытались втиснуть свои особняки непременно в центр города, то он, наоборот, выбрал самый тихий и отдаленный от всех шумных магистралей район, самую окраину, метрах в двухстах от ближайших домов, чтобы никто не мог нарушить его ночного уединения.

Но Нечай, конечно, не забыл о цыганской проблеме. Она представлялась

неразрешимой, предстояло изгнать из города без малого сто с лишним человек. Но он нашел решение этой непростой задачи.

Однажды ночью по пыльным разбитым дорогам Гнилушки долго колесил

какой-то старый бензозаправщик. Со стороны казалось, что водитель что-то искал в этом районе. Временами машина останавливалась, мелькали какие-то тени, затем она снова трогалась в путь. На бензовоз никто не обращал внимания, к цыганам шли в любое время суток, ломка требовала своего и глубокой ночью. Только один из наркоманов, возвращаясь с Гнилушки со свежей дозой, мимоходом заметил другому:

- Слышь, что-то бензином пахнет.

- Да и хрен с ним, пошли быстрей, скорей бы ширнуться, - вяло отреагировал его собрат по несчастью, уже борясь с ломотой в организме.

Ну, а в три часа ночи полыхнул сразу весь район, одновременно со всех концов. Погода стояла сухая, ветреная, Нечай рассчитал даже это. Он специально дождался заморозков, они подсушили камыши и теперь они вспыхивали четырехметровыми свечами. Деревянные домики цыган горели как порох, пылала и сама земля, обильно политая бензином. Цыгане с воем и воплями выскакивали из горящих домов, тащили за собой детей и узлы с тряпьем. Как назло, пожарные машины минут пятнадцать простояли на железнодорожном переезде, блокированные бесконечным составом, вытягиваемым с территории одного из заводов. К их приезду тушить было нечего, вернее уже не стоило. Огонь полыхал так, что его торжествующий рев перекрывал плач и причитания цыганских женщин.