До потери пульса - Марина Серова

Выйдя из кафе, я встретила свою вторую клиентку, владелицу салона красоты. После обмена приветствиями я спросила:

– Наталья Петровна, вы случайно никаких… странных писем не получали?

– Вообще-то сегодня у нас было много корреспонденции, – ответила она самым будничным тоном. – Все, как обычно, – реклама, счета…

– И вы их все уже просмотрели?

– Да, а почему вас это так заинтересовало?

– Кое-кто получает письма с угрозами. Говорят, мастерская «Башмачок&Сундучок» как раз и закрылась после того, как ее директор получил письмо угрожающего характера.

– Впервые об этом слышу! А кому еще приходили письма?

– В дирекцию учебно-производственного комбината кто-то сегодня утром или вчера вечером подбросил письмо.

– Как это – подбросил? – удивилась Бережковская.

– Банально – засунул его под дверь. Я еще не читала это таинственное послание, но сотрудницы комбината обещали показать его мне.

– Ну надо же! Даже Общество инвалидов они стороной не обошли! И кому же эти люди помешали?

– Я склоняюсь к версии о маньяке.

– Вот-вот, надо было с нее и начинать, а Ольга-то завела нас с этой Кашинцевой в тупик! Кстати, как у нее дела?

– Наталья Петровна, как раз о Корниловой я и хотела с вами поговорить, причем конфиденциально.

– Да? А что случилось? Хотя я, по-моему, уже догадалась. Ольга слишком активно эксплуатирует вас в качестве сотрудницы своего ателье и не дает полностью сосредоточиться на расследовании, так? – И не дав мне возможности подтвердить или опровергнуть это высказывание, Бережковская продолжила: – Это вполне в ее репертуаре! Корнилову хлебом не корми, дай людьми покомандовать. Надо было вам ко мне трудоустраиваться! Я как-то сразу не сообразила, что можно было бы взять вас стажером, по любой специальности… Не переживайте, Татьяна Александровна, я со своей подругой поговорю. Она мигом перестанет препятствовать вашему расследованию.

– Конечно, Ольга Николаевна нагружает меня работой, но мне совсем не сложно этим заниматься. К тому же эта «должность» обеспечивает мне доступ к внутренней документации ателье.

– Я тоже могу предоставить вам любую информацию!.. Я не поняла – в чем ваша проблема?

– Понимаете, Наталья Петровна, мне кажется странным, что Корнилова очень уж печется об одном своем сотруднике…

– Кого вы имеете в виду?

– Николая Мазурова. Ольга Николаевна хочет повысить его в должности, сделать своим заместителем, но, по-моему, она совершает большую ошибку.

– Ох! Я, конечно, знаю, что Оля ему… симпатизирует, но чтобы до такой степени – даже не подозревала! Перевести Николая в заместители?! Лихо…

– Вы знаете, этот техник, он…

Мне не удалось закончить фразу. Бережковская меня перебила:

– Вы знаете, Татьяна, он напоминает Оле ее покойного мужа – такой же рукастый, непьющий, у него покладистый характер… Она мне не раз об этом говорила.

– Я, конечно, не знала покойного супруга Ольги Николаевны, но вот о Николае мне кое-что стало известно.

Мне опять не удалось озвучить свою мысль до конца, потому что Бережковской кто-то позвонил на мобильный.

– Да, это я. Конечно. Да, я здесь, уже час тому назад приехала. Просто вышла из салона. Хорошо, сейчас подойду… Татьяна Александровна, ко мне один очень серьезный человек пришел, мне надо вернуться в салон. Ольге привет! – Наталья Петровна развернулась и направилась в сторону «Пальмиры».

– А человек этот случайно не Земцов? – бросила я уже вдогонку Бережковской.

– Да, именно он, – ответила она, остановившись и повернувшись ко мне. – Как вы догадались?

– Он и в ателье сегодня приходил.

– Вот как? И что же Александр Ильич хотел?

– В том-то все и дело – мы с Корниловой этого так и не поняли. Земцов навещает своих арендаторов, и это очень подозрительно! Поэтому, Наталья Петровна, попробуйте хорошенько вникнуть в суть этого разговора.

– Думаю, это не будет для меня проблемой. – Бережковская пошла в салон, а я направилась к лифту.

Возле него стоял народ, точнее, шесть человек. Мы еле уместились в кабинку, но люди выходили на каждом этаже, и до последнего, шестого, доехала только я одна.

Постучав в дверь кабинета директора учебно-производственного комбината, я услышала:

– Да-да!

Приоткрыв дверь, я, кроме уже знакомой мне седовласой женщины, увидела еще несколько человек.

– Можно? – спросила я.

– А, это вы? Если вас не затруднит, подождите минут пять. У нас небольшое производственное совещание.

Пять минут пробежали быстро. Инвалиды по зрению начали по одному покидать кабинет. Они прекрасно ориентировались «на местности», поэтому без особых проблем находили нужные им двери. Я дождалась момента, когда директриса наконец осталась одна, и вошла.

– Как вы думаете, о чем мы говорили? – спросила она и тут же ответила: – О наших перспективах, а они очень мрачные! С одной стороны, люди привыкли к этому месту, они уже знают каждый поворот и любую неровность пола, поэтому могут обходиться без провожатых. Но, с другой стороны, оставаться здесь и дальше небезопасно. Все идет к тому, что нам придется съехать. Мало того, что арендная плата в городе дорогая, так на новом месте, если оно и найдется по приемлемой цене, им придется обживаться заново. Люди обеспокоены. Они ждут моего решения. А что я им скажу в этой ситуации?

– Так вы рассказали им о письме?!

– Конечно, нет! Это непременно вызвало бы панику. Я и сама поначалу сильно испугалась, пришлось даже выпить валерьянки, но Нина – это наш мастер – меня успокоила.

– Позвольте, я его прочитаю, – попросила я, сгорая от нетерпения.

– Да, конечно. – Женщина полезла в ящик стола, достала конверт, но прежде чем передать его мне, сказала: – Простите, я лицо-то ваше вспомнила, но вот забыла, как вас зовут?

– Татьяна Александровна Иванова, – напомнила я ей.

– А я – Баутина Александра Львовна. Как вы, наверное, уже поняли, я – директор этого учреждения, – представившись, она наконец протянула мне конверт, на котором не были обозначены ни адресат, ни, что вполне естественно, отправитель.

Я вынула из конверта сложенный вчетверо лист бумаги формата А4. Текст был наклеен. Причем не отдельные вырезанные откуда-то буквы, а слова и даже целые предложения. «Посланник рока предупреждает вас, о, неверные! Грядет час расплаты. Скоро вы все будете молить о пощаде, захлебываясь в собственной крови. Но пощады не будет, ибо нет спасения от карающего меча! Погруженным во тьму уже не увидеть света! Трепещите, жалкие рабы своих земных страстей! Рука с мечом уже нависла над вами. Близок день и час, когда вы сойдете в ад», – гласило это бредовое послание.

– Ну, и что вы об этом скажете? – поинтересовалась Баутина, когда я оторвала глаза от бумаги.

– Скажу, что это – цитаты из какого-то художественного произведения. Видите, вот здесь, – я показала пальцем, – целое предложение вырезано. А вот эту фразу «собирали» из отдельных слов… Я думаю, вам не следует относиться к содержанию этого письма в… м-м… буквальном смысле: что его автору попалось под руку, то он из книги и вырезал. Речь в ней могла бы идти не о карающем мече и луже крови, а, например, костре инквизиции…

– Позвольте мне с вами не согласиться! Здесь написано, что «погруженным во тьму уже не увидеть света». В большинстве своем у нас работают люди, «погруженные во тьму», – выражаясь фигурально. Так что автор письма знал, что он имеет в виду, а главное – кого! Незрячих и слабовидящих людей.

– И все же я считаю, что ему просто случайно подвернулась эта фраза, и вот тогда он решил подбросить это письмо именно вам.

– Кто – «он»? – поинтересовалась Александра Львовна.

– Не знаю, – я пожала плечами.

– А мне показалось, что вы говорите о каком-то конкретном человеке. Разве это не так, Татьяна Александровна?

Конечно, у меня возникли серьезные подозрения, что автор письма – Мазуров, но называть его имя пока что преждевременно.

– Нет-нет, вам действительно показалось. Единственное, что не вызывает у меня сомнений, – что составитель этого текста имеет определенные отклонения в психике.

– То есть это не просто злая шутка, а проявление душевной болезни?! – Баутина прижала руку к сердцу. – Все еще хуже, чем я думала! И что же мне делать с этим письмом? Как на него реагировать? Отнести в милицию? Но что это даст? Может, отправить работников в отпуск и начать подыскивать новое помещение?

– Скажите, Александра Львовна, к вам Земцов сегодня случайно не заходил?

– Вы имеете в виду арендодателя?

– Да, именно его, – подтвердила я.

– Я видела сегодня Александра Ильича на первом этаже, но у него ко мне не было никаких вопросов. Да и какие у него могут быть вопросы, если мы исправно вносим арендную плату, без задержек оплачиваем коммунальные услуги, а срок аренды заканчивается только через три с половиной года? Кстати, надо посмотреть договор… Я не помню, должны ли платить неустойку, если разорвем контракт, и какую? – Пока Баутина копалась в столе в поисках договора, я достала из кармана мобильник и сфотографировала письмо, поняв, что Александра Львовна мне его не отдаст. – Так, вот и договор… К счастью, никаких штрафов в данном случае не предусмотрено. Вот если бы Земцов и его совладельцы захотели нас отсюда преждевременно выселить, тогда бы именно им и пришлось раскошелиться. Вряд ли они на такое пойдут.