Беспокойное счастье, или Секреты маленького дракона - Анна Гаврилова

Я невольно обернулась и с изумлением обнаружила — герцог Кернский человека узнал. И тут же выдохнул ошарашенно:

— Тири? Что случилось?

Вернон, который к этому моменту уже выбрался из «логова» и замер рядом с нами, шокировано выпучил глаза, а я наоборот нахмурилась. Сделала полшага вперёд, вгляделась в красное изодранное лицо и слегка онемела. Тири? Тот самый, который младшим лакеем в замке герцога в Керне служит? Но…

— Ваша светлость, пощадите! — снова взвыл Тири. И вот теперь мы, наконец, услышали пояснения: — Я изменил присяге. Я… нарушил данную вам клятву.

Глава 5

Шок. Он был велик, но не настолько, чтобы запретить воспоминания. Перед мысленным взором сразу же возник зал приёмов, сидящий в кресле Дантос, и сгусток золотой энергии, зависший над столиком-подставкой.

Ещё вспомнилась стайка служанок, которая наперебой признавалась их светлости в своих «грехах», и совершенно обычные, ничем не примечательные слова присяги, мол: служить, не предавать, не замышлять.

Единственное, что отличало клятву, которую просил герцог Кернский, от прочих подобных формул, это финальная часть. Вместо обычного «пусть меня бесы пожрут» или «да не видеть мне света, если обещания нарушу», Дантос просил произнести: «если же я не сдержу клятв, гореть мне и мучиться до тех пор, пока Дантос, герцог Кернский, не дарует мне прощение».

Я отлично понимала, что эта формула сработает, причём воплотится в самом прямом, самом буквальном смысле. Но я даже вообразить не могла, что зрелище будет настолько неприятным. Подумать, что предатель найдётся так быстро, не могла тем более. Однако — вот. Выискался!

Герцог Кернский и Вернон были удивлены не меньше моего. И если Вернон глядел на Тири… ну, прежде всего, как на объект воздействия магии, то Дантос страданием слуги наоборот проникся.

Он подошел, опустился на одно колено и, глядя в безумные глаза младшего лакея, спросил:

— Что именно ты сделал?

Тири забился в непродолжительной, но яркой истерике, за которой внимательно следили не только мы, но и спецы из управления, и набежавшие стражники, и прямо-таки гигантская толпа зевак. А когда приступ прошел, качнулся вперёд и заговорил:

— Лакей из поместья Филеков. У меня был выходной, и я встретил его в Ниринсе, в кабаке. Мы выпили, и он начал как бы невзначай расспрашивать о делах в замке. Я говорить отказался, а он…

Тири запнулся и взвыл снова. Запустил пальцы в собственные волосы и попытался эти самые волосы вырвать. Исцарапанное лицо свидетельствовало — это не первая попытка калечить себя. То есть жар и мучения, которые испытывал клятвопреступник, были очень мучительными.

Не знаю, чем бы всё закончилось, но Дантос этот акт самобичевания прервал. Рыкнул на пол-улицы:

— Дальше!

Тири послушался.

— Он сперва согласился, и мы снова выпили. А потом… мне в руки лёг увесистый кошель, и я… Я рассказал, что устроитель торжеств господин Ригис, повинуясь вашему приказу, начал закупать новые скатерти и салфетки, а ещё фарфор и столовые приборы. Что уже выписал из столицы оркестр и составил прожект оформления залов. Что на днях из типографии придут листки приглашений и конверты. Что господин Ригис мечтает, чтобы ваша с леди Астрид свадьба прогремела на всю империю, а вы сами шума, вроде как, не хотите. А ещё отдали странный приказ — не болтать о приготовлениях при драконе.

По мере того, как Тири рассказывал, мои красивые янтарные глазки округлялись, а лапки подгибались. На последней фразе дракон не выдержал — плюхнулся на попу и невольно приоткрыл пасть.

Дантос реакцию заметил, но отвлечься от младшего лакея не пожелал. И был, конечно, прав. В данный момент состояние Тири было важней.

— Это всё? — спросил герцог Кернский, и слуга часто закивал.

В следующую секунду мы увидели такое, что прежде никому из нас видеть не доводилось. Их светлость снял перчатку, положил ладонь на плечо клятвопреступника и сказал:

— Я прощаю тебя.

Слова сопровождались забегом золотых искорок по герцогской коже, и едва были произнесены, младший лакей выдохнул и заметно обмяк. Словно из него комок боли вытащили, словно его с пыточной доски сняли.

А Дантос добавил:

— Я прощаю тебя, но в первый и последний раз.

Тири снова выдохнул, уставился ошарашено и с надеждой. Спросил дрогнувшим голосом:

— То есть вы не прогоняете? То есть… я могу остаться?

— Можешь, — отозвался Дан. И сразу же встречный вопрос задал: — Как ты сюда попал? От кого узнал, что я здесь?

Под «здесь» подразумевалась, конечно, данная конкретная улица и дом, но младший лакей понял вопрос несколько иначе:

— Когда всё случилось, когда я проснулся после кабака и понял, что натворил и что со мною происходит, то вымолил у Жакара адрес вашего столичного дома, взял лошадь и помчался сюда. А тут, когда мне сказали, что вас нет, что вы уехали по делу… Я не мог сидеть и ждать, это было нестерпимо. Я отправился искать. И наткнулся на толпу, потом и вашу карету увидел…

Дантос прервал бедолагу жестом — что случилось дальше было ясно без всяких слов. Увидел, бросился в гущу событий, повыл перед оперативниками из управления, и те, видя совершенно невменяемое состояние, сжалились и герцога Кернского всё-таки позвали.

— Ладно, — поднимаясь на ноги, выдохнул Дан.

Огляделся в явной попытке найти экипаж, но за людским морем, окружившем место штурма, никаких экипажей видно не было.

— Где моя карета? — не обращаясь ни к кому конкретно спросил герцог.

Кто-то из оперативников спешно махнул рукой, мол — там, чуть дальше. Различивший этот жест блондинчик повернулся и обратился к старшему, то бишь к Вернону:

— Мне нужен доступ к моему экипажу.

Вернон кивнул, потом кивнул снова — но уже не Дану, а одному из подчиненных. Тот, в свою очередь, подскочил к ленте, за которой не только простые горожане, но и стражники стояли, и о чём-то с последними зашептался.

Тири с огромным трудом поднялся, тут же пошатнулся. Потом обнял себя руками и задрожал — вызванный заклинанием жар прошел, и слуга начал ощущать все прелести морозной погоды. Но не роптал, и вообще напоминал человека, которому только что воспалённый нерв из зуба вытравили. Ещё не улыбался, но счастье уже испытывал.

Толпа зевак, которая, в отличие от оперативников, подробностей точно не слышала, но общий смысл явно уловила, таращилась на Тири с большим любопытством. Впрочем, под прицел не только слуга попал — маленькому дракону внимания тоже перепало.

Но мне на взгляды и тычки пальцами было плевать. Я всё также сидела на снегу и искренне офигевала от услышанного. А заодно поражалась собственной невнимательности. Нет, ну как могла проворонить столь масштабную аферу?