Шашлык из курочки Рябы - Дарья Александровна Калинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Саша хоть и был сердит на нее за обман, но все же нашел в себе силы, чтобы ответить без грубостей.
– Извиню, – буркнул он, – если покажете мне настоящую Катерину.
– Да это всегда пожалуйста!
Настоящая Катерина обнаружилась в саду. Она оказалась женщиной совсем еще не старой, как говорится, в самом соку. На лице ее играла мечтательная улыбка. Занималась она тем, что рвала яблоки с низко свесившихся веток и с видимым удовольствием оглядывала каждое, прежде чем положить его в корзину. О смерти мужа она еще ничего не знала.
– Кто умер? – переспросила она. – Иван?
– Да.
– Мой Иван?
– Ваш, матушка.
Катерина побледнела, но корзины из рук не выпустила. Саша обратил внимание, как цепко ее пальцы впились в ручку корзины.
– Подержи!
И она сунула яблоки Саше, а потом недрогнувшим голосом приказала какому-то мужику, явившемуся в сад:
– Веди! Показывай!
Саша хотел последовать за ней назад к сараю, возле которого лежал погибший, но ненадолго замешкался. Его задержал Барон, который вдруг принялся суетливо нарезать петли и восьмерки между стволов деревьев.
– Ты что там потерял?
Но Барон лишь на мгновение поднял голову, взглянув на хозяина, и снова принялся что-то вынюхивать. Что именно показалось псу интересным возле яблонь и груш, Саша сказать не брался. Но зато у него появилось время, чтобы разглядеть корзину, которую Катерина сунула ему прямо в руки. Она была хороша. Дно было устлано отборной золотистой соломкой, на которой переливались наливными бочками сочные отборные яблоки. Даже не кусая их, Саша готов был поклясться, что они невероятно вкусны. Тонкий аромат, который поднимался от корзинки, был прекрасней самых дорогих духов, потому что те были созданы человеком, а эти самой землей-матушкой.
– Это белый налив, – сказал ему дядя Матвей, оказавшийся рядом. – До чего красивые!
– Угощайтесь.
– Нет, я таких яблок не ем. Рожей не вышел. У меня в лесу есть парочка яблонь-дичков на примете, с них яблочки и жую.
– А не кисло?
– Кисленькие, конечно. Не то что эти красавцы!
Саша и сам видел, что яблоки экстра-класса. Нежно-белые, почти прозрачные, но в то же время еще не переспевшие. Их легко можно было узнать по почти фарфоровой белизне кожицы. Недоспевшие отливали зеленцой, переспевшие начинали желтеть, а эти были в самый раз. Белый налив, иначе и не скажешь. Укусишь, а из-под тончайшей кожицы брызнет белый сок, нежный и освежающий.
– Постаралась Катерина. Одно яблочко краше другого. Не иначе как в подарок кому-то готовила. С этого своего сада она вообще никого не угощает, только паданцы и разрешает собирать. А эти яблочки она вручную собирала, да не абы какие, а самые отборные. Каждое с кулак. Значит, мил ей был тот человек, для которого подарок готовился.
– У Катерины есть любовник?
Дядя Матвей на это лишь ухмыльнулся.
– Свечку не держал, но про Катьку много всякого в свое время говорили.
– А что именно?
– Будто бы ходила она к Федору чаще, чем все прочие наши бабы. Вообще, Федор, как я слышал, до женского пола большой охотник был. Ни одну из наших девок он мимо себя не пропускал. К себе в опочивальню на исповедь и покаяние регулярно приглашал. Но Катерина отдельно от прочих стояла. Да она и жила в его доме на правах хозяйки.
– Как – жила в доме Федора? У нее же муж имеется… то есть имелся!
– Ну что муж… Будто бы муж кому-то в таких вещах когда-то мешал. Если уж двоим в блуд вступить захочется, то ни один муж помешать не сможет. Про Отелло слыхал?
– Так он свою жену совершенно безвинно приревновал. Это были происки его врагов.
– Наверное, Ванька тоже такими мыслями себя утешал. Да и что Ваня или любой другой из наших мужиков мог против Федора сказать? Он тут был и сила, и власть.
– Только власти этой конец пришел.
– И опять же дело без женщины не обошлось.
– Неужели Катерина постаралась?
– Нет, при чем тут Катерина, – пожал плечами Матвей. – Она-то как раз Феодора обожала. Пылинки с него сдувала. Тут другое дело. Завелась у Федьки среди новеньких одна зазноба. Сам я ее, правда, не видел, поэтому описать я ее тебе могу только с чужих слов. Но говорили, что далеко не красавица. Мелкая, взглянуть не на что. А вот запала она Федору на сердце. И хоть сам я отсутствовал в то время в Хворостинке, но что произошло, примерно знаю. В дальнем лесу у меня засидка была на медведя сооружена. Расплодилось их, понимаешь, то посевы потравят, то на овец нападут, каких напугают и в чащу загонят, а каких и прямо на поле сожрут. А один матерый мишка повадился в телятник, этого уж Федор не стерпел. Хоть и не любил он зверье истреблять, а тут ко мне за помощью обратился. Мол, коровы дорого стоят, телята тоже недешевые, не с руки их деликатесным мясом диких медведей кормить. В общем, цену он мне за голову мишки назначил подходящую, я и подрядился. С медведем этим у меня свои счеты были. Он отца Мотькиного прямо у меня на глазах разорвал.
– И долго вы отсутствовали?
– Недели три меня в Хворостинке не было, а то и больше. В мое отсутствие все у них и произошло. Ушел я из полного народа поселка, а вернулся – никого и нет. Потом кое-какие людишки подтянулись, но это уже все не то, что при Федоре было. В редком доме теперь живут, а при Федоре народу полно было.
– Так что у них случилось-то?
– Понимаешь, прибыла в поселок партия новеньких. И в их числе девчонка одна. Сказывали мне, что и ростом из себя пигалица, да и с лица не красавица. А вот, поди ж ты, приглядел ее себе Федор. И, как на грех, характер у девчонки боевой оказался. Прочие даже не сопротивлялись, а эта настоящий бой ему дала. И еще пригрозила, что если он от нее не отступится, то погубит она его.
– И что?
– А то, что совпадение это
