Любовь на десерт (сборник) - Соммер Марсден

— Да. — Ее тронуло, насколько он был обеспокоен. Странно, но хоть она и виделась с ним достаточно часто, они не занимались повседневными делами. У них были свидания, многочасовые беседы и яркие минуты занятия сексом, но он практически не заходил к ней в галерею. Антон не скрывал, что Уилл ему не нравится, и Натали это смущало.

К тому же Уилл не был человеком, которому она хотела позвонить в первую очередь. Может, потому что Антон был рядом в этот момент?

— Что сказали в полиции?

— Они обнадеживают, что все будет в порядке, но мы с Антоном считаем, что ее украли по заказу. В этом случае ее уже не вернуть.

— Это просто ужас. — Он взял ее руку и коснулся ее пальцами своих губ. В его глазах Натали читала сильное волнение. — Прости, милая, у тебя был очень тяжелый день, а меня не было рядом.

— Ничего, — попыталась улыбнуться она. — Главное, что ты сейчас со мной. В конце концов, это всего лишь картина.

— Я рад, что мы вместе.

— Ненадолго, — мягко возразила Натали. — В пятницу я возвращаюсь в Лондон. Я снова начну писать, мне этого сильно не хватает. Я не привыкла столько времени сидеть без дела.

— Я буду скучать по тебе, — произнес Уилл таким голосом, что у нее свело низ живота.

— Ну, так поехали со мной? Хотя бы на несколько дней? Тогда ты сможешь посмотреть, как я живу. Это поможет нам определиться с нашим будущим.

— Ехать, чтобы посмотреть, как ты рисуешь? Я ведь буду лишним, тебе не кажется?

— Ты будешь отвлекать меня, я уверена, — мягко улыбнулась Натали. — Но мы что-нибудь придумаем.

— Я не очень хорошо себя чувствую в больших городах. Даже в Борнмуте мне тяжело. Когда я рос, это был маленький городок, повсюду были поля. Теперь это мини-столица. Иногда мне кажется, что я тут задыхаюсь. В больших городах мне вообще нечем дышать.

Уилл зевнул. Как он ни бодрился, все равно выглядел уставшим.

— Помимо этого, я не смогу приехать в Лондон в пятницу, потому что у меня дела.

Натали кивнула. Его мысли были уже далеко от нее. Она боялась себе признаться, но предчувствие чего-то плохого только росло в ее душе.

Глава 6

— Итак, если не брать в расчет нашу потерю… — на этих словах Антон понизил голос, с уважением взглянув на Натали, — можно сказать, что выставка в Борнмуте прошла успешно. Мы берем с собой только самое необходимое, да?

Натали кивнула. Она не могла произнести ни слова, глядя на ряды упакованных картин, обернутых в плотную пленку для перевозки. Покидать галерею было тяжело, и не только потому, что здесь она в последний раз видела любимую картину.

— Всю вчерашнюю выручку я положу в банк перед отъездом, — продолжил Антон. — Надо позвонить сержанту Картер, узнать, какие новости.

— Она бы позвонила сама, если бы что-то выяснилось, не думаешь?

Он поджал губы и едва заметно кивнул.

— Да, ты права. Но это не мешает позвонить и напомнить о себе.

Из полиции позвонили только сказать, что они делают все возможное.

Натали испытала настоящий шок, когда поняла: ее творение бесследно исчезло. Позже она впала в апатию. Для нее это оказалось так же тяжело, как потерять ребенка и не знать, где он и что с ним. Все ее картины были ее детьми, она вкладывала частичку себя в каждый мазок кистью. Но работа «В ожидании возлюбленного» была глубоко личной не только из-за того, что Натали рисовала саму себя. Полотно было частью истории ее жизни. На момент создания картины у них с Патриком были натянутые отношения. Он изводил ее своей ревностью, словно она была его пленницей. И она прощала его, потому что знала: первая любовь бросила Патрика ради его друга. Трудно пережить такое предательство без последствий для личности. И Натали всячески его оберегала, ограждала от проблем и переживаний, но это не помогло. Ей приходилось подробно докладывать, где она, что делает, с кем виделась. А в нем только разжигалась жажда контролировать каждый ее вздох.

Самое смешное заключалось в другом — у Патрика было гораздо больше возможности изменять. Он работал в компании по установке отопительного оборудования и мог ночами работать на объектах. При этом сам звонил ей в неожиданные моменты и требовал отчета, что она делает, где находится и с кем. Но когда дело дошло до претензий к одежде, стало совсем невыносимо.

Патрик высмеивал ее короткие юбки, запрещал надевать в галерею коктейльные платья; он не одобрял даже обтягивающие брюки и свитера с вырезом. Патрик хотел, чтобы она одевалась в мешковатую одежду, которая скрывала бы все тело. Натали была уверена: идеальным нарядом, по его мнению, станет телогрейка.

В конце концов девушка не выдержала и начала сопротивляться. Между ними вспыхивали ссоры. Однажды Патрик назвал ее выставочной шлюхой. Натали будто проснулась. Тогда же она написала «В ожидании возлюбленного». Это был крик души. Она хотела сказать ему: «Не сдерживай меня. Не ограничивай меня. И мне ничуть не стыдно. Принимай меня такой, какая я есть, Патрик».

Когда он увидел картину, то долго ругался. Он просил уничтожить ее, но Натали отказалась.

— Если ты кому-нибудь покажешь это, можешь считать, что мы расстаемся.

— Мы и так расстаемся, — грустно ответила она, понимая: картина тут ни при чем. Если бы она сейчас сдалась, то никогда бы не смогла вернуть свою свободу. А этого нельзя допустить.

Развод был долгим и мучительным, и она не пережила бы его без поддержки Антона.

— Ты не можешь быть с человеком, который не дает тебе летать, — сказал он как-то философски. — Кроме того, детка, каким бы я был агентом, если бы позволил скрыть этот шедевр от людей? Эта картина принесет тебе известность.

Натали улыбнулась, слабо веря его словам.

— Я серьезно, Натали Крейн. Она великолепна. Как будто кто-то превратил русалку в женщину на несколько мгновений. Русалку, которая ждет своего возлюбленного.

Так картина получила свое название. И Антон оказался прав. Она принесла Натали известность и вдохновила ее на создание серии «В публичном доме». За короткое время Натали Крейн превратилась из молодой художницы в профессионала, чьи работы получают положительные отзывы критиков и высоко ценятся коллекционерами.

Антон, довольно потирая руки, начал устраивать выставки, а Натали почти год после развода не поднимала головы от холстов, погружаясь в мир красок и творчества.

А теперь картина, с которой все началось, пропала. Она была бездушным предметом, который не может чувствовать боль, быть убитым или искалеченным. Однако это не облегчало страданий ее создательницы.

— Такое чувство, что похитили меня, а не мою работу, — сказала Натали Уиллу прошлой ночью. — Меня унизили и предали.