О завтрашнем дне не беспокойтесь - Николай Симонов

— Петрова, ты меня своими телесами скоро совсем задавишь! После его рассказа начались вопросы, и завязалась свободная дискуссия.

— Дмитрий Васильевич, а вы только в прозе работаете, или в других жанрах тоже?

— Пишу стихи, даже тосты иногда приходится сочинять.

— Ой, тосты! Я знаю: «Однажды, когда все птицы полетели на юг, одна маленькая амбициозная птичка захотела полететь на Солнце…»

— Что, птичка, однажды я сочинил тост про кота.

— Про кота? Как интересно! Прочитайте!

— Только этот кот не совсем обычный. Даже более необыкновенный, чем чеширский кот из «Алисы в стране чудес». Вы Льюиса Кэрролла читали?

— Читали!

— Так, вот, имейте в виду, что автор этого произведения — выдающийся математик, который имел о пространстве, в котором мы себя воспринимаем, как трехмерные объекты, весьма оригинальное представление.

— Расскажите! Расскажите! Нам это очень интересно!

— Расскажу, но потом, а вначале, послушайтека историю о коте, который ловил мышей в доме профессора Эрвина Шредингера — известного ученого, удостоенного в 1933 г. Нобелевской премией по физике. И Павлову пришлось немного напрячься, чтобы в доступной форме объяснить суть знаменитого мысленного эксперимента, поставленного профессором Шредингером, для демонстрации вероятностного характера событий (состояний), происходящих в наблюдаемом нами мире. Тост, написанный им по просьбе старшего брата Сергея, работавшего в подмосковной Дубне в Международном институте ядерных исследований, для какого-то «капустника» представлял собой пародию на этот эксперимент, который Павлов немного усовершенствовал. Закончив вступление, он с выражением прочитал:

«Жил да был в Германии профессор Шредингер,Который для науки кота не пожалел.Засунул киску в ящик и бомбу подложил.Взрыватель на фотонах к той бомбе прикрутил.Зловеще засмеялся: „Ха-ха-ха-ха-ха-ха!“Одной лишь только мыслью могу убить кота!Подумаю я квантово: фотон дискретно прёт, —Взрыватель вмиг сработает и бомбу подорвет.Подумаю классически: фотон волной идёт, —Тогда тебе, кисуля, чертовски повезёт.Лежи, лижись, усатый! Щас, крышкой я тебя!Так, выпьем за здоровье полуживогоИль полумёртвого кота!»

Потом начались вопросы:

— Так кот все-таки остался жив или нет?

— Увы, неизвестно — ответил Павлов и пояснил. — Все зависит от того, что увидит профессор, когда он откроет крышку ящика. Очень весело становится, когда подумаешь, что не кот, а ты сам и весь окружающий тебя мир — тоже следствие какого-то эксперимента, но уже в масштабе отдельно взятой планеты или Вселенной. Никто из нас не знает, что с ним произойдет, даже через минуту, пока не почувствует результат.[4]

— А у меня есть очень похожее на то, что вы прочитали, стихотворение — Павлов распознал по голосу Лену Водонаеву.

— Написала я его после того, как посмотрела телепередачу «Очевидное невероятное». Там Капица с одним профессором из Новосибирска, фамилию его забыла, проблему черных дыр дискутировали. Это такие космические тела, что, если, в поле их притяжения попадет космический корабль, то никогда-никогда не вырвется.

— Лена, прочитай, просим — раздались голоса.

— И Лена Водонаева громким, звонким и выразительным голосом, нараспев, как Белла Ахмадулина, прочитала:

«Сквозь пространство и время летит звездолет,Отклоняясь от цели, как пуля в излет.Где же штурман? Он спит? Он не ловит мышей?Нет. На месте. Колдует над картой своей.Только карта уж та устарела давно.Нет ни звезд, ни галактик. Осталось галоСверхмассивной, ужасной черной дыры,Поглотившей с пространством и время. Увы!»

«Совсем неплохо, — подумал Павлов, — только выражение „отклоняясь от цели, как пуля в излет“, наверное, не соответствует законам физики? Хотя нет. Все правильно: пассивный участок траектории полета, потеря кинетической энергии, склонение к центру тяжести масс. Почти как в жизни отдельных личностей, например, моей. А „черная дыра“, понятное дело, символ нашей лицемерной действительности, где, кажется, даже время остановилось». А тут и свет в спортзале загорелся. Все обрадовались. Девчата занялись своими делами, а Павлов присел на лавку и раскрыл книжку с повестью братьев Стругацких. Но читать ему снова не дали. К нему подошла Лена Водонаева и спросила, какое у него мнение по поводу ее стихотворения. Он признался, что стихотворение ему понравилось, но показалось слишком пессимистичным. На ее месте он обязательно придумал бы какую-нибудь оптимистическую концовку, хотя, с точки зрения современной науки из объятий черной дыры, точно, никогда, не вырваться. Она даже свет из себя не выпускает.

— А давайте, вы и я, каждый из нас напишет свою концовку стихотворения, а потом обменяемся, и посмотрим, у кого лучше получилось? — Предложила она. Идея ему понравилась. Он достал из портфеля-дипломата блокнот, шариковую ручку и попросил Лену записать начало стихотворения. Потом к ним подошла Петрова и не без ехидства спросила: «Уже записочками обмениваетесь? Свидание назначаете?» Лена густо покраснела, вернула Павлову блокнот, взяла Петрову под руку и они пошли в направлении спортивного снаряда под названием «брусья». Там они остановились и начали о чем-то перешептываться.

«Сплетничают», — решил Павлов и открыл «Улитку на склоне» все на той же первой странице. Он уже прочитал о том, как какой-то Перец сидит на краю высокого обрыва и бросает вниз камни — туда, где раскинулся безбрежный лесной массив с неизвестными науке биологическими формами жизни. «Ишь ты!

На Ньютона намекают», — подумал он, вспомнив прочитанные в журнале «Наука и жизнь» слова великого ученого, сказанные им перед самой смертью. О том, что он, сэр Исаак Ньютон, несмотря на всеобщее признание его механики движения физических тел, все равно чувствует себя ребенком, который бросает камушки в море, не ведая его ширины и глубины.[5] Но чтение на ум никак не шло. Он начал беспокоиться: почему так долго не возвращается мадмуазель Стручкова. Уже скоро метро закроют, а ее все нет. Снова подошла Петрова и сообщила ему, что девчата устали и хотят спать. И что ему тоже на спортивном матраце, возле самой стены, будет выделено спальное место, которое, чтобы он их не стеснялся, они отгородят дорожными сумками. Он поблагодарил Петрову за заботу и спросил, не найдется ли у них для него какое-нибудь полотенце, потому что он не прочь был бы принять душ. И еще он, конечно, хотел бы переменить носки, но об этом он, разумеется, ей не сказал. Провожая ее тревожным взглядом, он, невольно, задумался над ее предложением продолжить знакомство — для интересного времяпрепровождения с последующим взаимным получением удовольствия.