Меч королевы - Робин Маккинли

Харри терпеливо ждала. Задавать наставнику вопросы, когда он таким образом кидал ей приманку, было бесполезно. Однажды, спустя день или два после случая в пустыне, она выказала чуть больше нетерпения, и Матин сказал:

– Хари, друг мой, я не могу открыть тебе множество вещей. Одни я расскажу тебе в свое время, другие тебе поведаю не я, о некоторых ты никогда не узнаешь или окажешься первой, кто найдет ответы на них.

Девушка взглянула на него поверх костерка и головы Наркнон. Они сидели скрестив ноги, кони спокойно паслись неподалеку и жевали так громко, что звук был слышен даже сквозь потрескивание пламени. Матин перематывал ослабшие звенья цепи, укреплявшей доспех.

– Ладно. Наверное, я кое-что понимаю.

Матин фыркнул от смеха. Она вспомнила, каким мрачным и молчаливым он показался ей на фоне прочих королевских Всадников.

– Ты понимаешь очень много, Харизум-сол. Не завидую остальным, когда они снова тебя увидят. Только Корлат по-настоящему ожидает ту, кого я приведу ему из этих гор.

После той беседы ей стало проще воспринимать его лукавые загадки типа четвертого способа зажигать огонь. Причины оставались тайной, но она легче принимала это. Ее удивляло, как много он рассказывает ей о себе. Она знала, что ему нелегко говорить с ней о личном. Но таким способом он как бы извинялся за неполноту рассказов о другом. Благодаря его откровенности горцы становились ей ближе. Оказывается, ее собственное прошлое не так сильно отличалось от их прошлого, и Харри начала воображать, каково было бы вырасти в этих горах и всегда звать их домом.

Об Аэрин Драконобойце и Синем Мече Матин тоже рассказывал не много. Он упоминал о золотом веке Дамара, когда правила Аэрин, но не уточнял, когда это было и почему то время зовут золотым. Харри узнала, что у Аэрин был муж по имени Тор. Он тоже сражался с северянами. Северяне враждовали с дамарцами от начала времен и гор, и каждая эпоха древнего королевства имела свою историю противостояния между ними. Короля Тора называли Справедливым.

– Тоскливо, наверное, называться Справедливым, когда твоя жена убивает драконов, – заметила как-то Харри, но, хотя Матин позволил себе улыбнуться, в тот раз вытянуть из него ничего не удалось.

И все же кое-что Харри выведала.

– Матин, Чужаки верят, что горское кол… что келар способен заставить ружья не стрелять, кавалерию падать, вместо того чтобы мчаться вперед, и… всякое такое.

Наставник промолчал. Он замариновал кусочки последней добытой Наркнон антилопы в остром пряном соусе и теперь обжаривал их на двух палочках на слабом огне. Девушка вздохнула.

Матин поднял глаза от шампуров, не переставая медленно их поворачивать.

– Со стороны Чужаков мудро верить правде, – сказал он.

Он воткнул одну палочку тупым концом в землю и снял первый кусочек мяса коротким ножом. Пожевал вдумчиво, сосредоточенно нахмурившись, как художник, оценивающий собственную работу. Лицо его разгладилось, и он протянул Харри палочку, которую держал в другой руке. Но о келаре ни слова.

Матин больше не падал, и к середине шестой недели Харри казалось, что она уже забыла первые уроки. Они остались далеко в прошлом. Она не могла припомнить время, когда ладонь ее правой руки не уродовали мозоли от рукояти меча, когда тяжелый панцирь казался неудобным и непривычным и когда она не ездила на Цорнине каждый день.

Харри помнила, что родилась в далекой зеленой стране, ничуть не похожей на пронизанную келаром землю, где она находилась теперь. Помнила, что у нее есть брат по имени Ричард, которого она до сих пор зовет Дикки, к его глубокому неудовольствию. Звала бы, сумей он ее услышать… Помнила полковника Джека Дэдхема, любившего горы так же, как она. Однажды ее посетила мысль: возможно, мы встретимся снова и послужим Дамару вместе.

На четвертый день шестой недели она осторожно сказала Матину:

– Я думала, до Города отсюда больше дня пути.

– Ты думала правильно. В твоем присутствии в первый день состязаний нет нужды.

Она взглянула на него, чуть ободренная, но и еще больше обеспокоенная.

– Не бойся, мой друг и хранитель моей чести, – сказал Матин. – Ты явишься как гром среди ясного неба, и бока Цорнина ослепят твоих врагов.

Харри рассмеялась:

– Не терпится это увидеть.

– Так и будет, – сказал он. – Но я, поскольку знаю, как все будет, предвкушаю это еще больше твоего.

8

На седьмой день они покинули свою долину. Харри слегка взгрустнулось, хотя отчасти ее ностальгия была вызвана страхом перед будущим.

Перед тем как оседлать коней, Матин подошел и встал перед ней с длинным куском темно-бордового шелка в руке. Поверх широких красных штанов Харри носила длинную тунику того же цвета с разрезами по бокам и темно-синее сюрко. Она уже привыкла к горской одежде и чувствовала себя в ней удобно, в отличие от первого вечера в королевском лагере.

– Надень его, вот так, – сказал Матин, показывая на собственный темно-зеленый кушак.

Харри беспомощно оглядела себя. Матин закинул темно-бордовую полосу на плечо и поднял ей руки. Затем развязал коричневый шнурок, служивший ей поясом, отбросил его, словно мусор, дважды обернул багровый шелк вокруг ее талии и каким-то непостижимым образом подоткнул концы. Девушка подняла глаза: на лице наставника сияла яростная улыбка, которую она привыкла видеть во время учебных боев.

– Отправляясь на Лапрунские игры, горянка должна надеть кушак. Там она докажет право носить его.

Он отвернулся и принялся седлать Всадницу Ветра.

Харри постояла еще минуту, чувствуя, как кушак охватывает нижние ребра при дыхании. Затем положила руки на переднюю и заднюю луку седла и легко, как она теперь умела, взлетела на спину Золотому Лучу. Она уже начала надеяться научиться Корлатову способу, для которого, похоже, вообще не требовались руки.

Весь день они трусили ровно, хотя вьючная лошадь выказывала недовольство. Она провела в праздности шесть недель, к тому же ей не хватало выучки держать один темп с крепкими, как кремень, боевыми конями. А ведь поклажа весила гораздо меньше, чем шесть недель назад. Наркнон двигалась рядом длинными скачками, время от времени резко сворачивая в кусты по своим делам, безмолвно появляясь впереди и ожидая у тропы, пока ее нагонят. Они остановились пообедать и съесть холодный ужин, но и в сумерках продолжили путь. Когда солнце совсем село, Харри разглядела на северо-востоке зарево.

– Это большой костер на равнине перед Городом. В честь открытия Игр завтра на рассвете, – пояснил Матин.

Харри гадала, видит ли кто-нибудь из участников состязаний картины в пламени.

В ту ночь сознание пыталось нервничать и беспокоиться, но хорошо тренированное тело и некая неведомая сила решительно погрузили ее в сон. На заре, с началом состязаний, ученица с наставником снова беспечно ехали верхом и прислушивались к ветерку. Харри наполовину ожидала услышать отдаленный грохот и вопли битвы. В тот день ехали медленно, берегли силы к приезду. Вьючная лошадь прекратила жаловаться и обиженно топала позади. На закате они обогнули край мрачной серой скальной стены, и внезапно перед Харри открылось обширное поле, по краям которого резко вставали горы. Равнина пестрела кострами, и в стремительно надвигающейся темноте глаз различал многоногие тени сбившихся в кучку лошадей и людей и угловатые силуэты шатров. Их было слишком много. Сердце покинуло привычное место и лихорадочно забилось в горле. Девушка снова подняла глаза на сторожевые горы. Не может же эта огромная плоская равнина быть естественным образованием в такой изрядно пересеченной местности? Однако какая сила способна так сплющить утесы?

Матин вглядывался поверх костров, словно мог узнать владельцев темных, лишенных внешних отличий шатров даже отсюда. Хотя, подумалось ей, острые глаза наставника способны и на такое.

– Матин, ты знаешь, как появилась эта равнина? Она всегда была здесь?

Учитель, по-прежнему оглядывая равнину, отозвался:

– История гласит, что Тор встретился на этой равнине с северянами и удерживал их в течение девяти дней. Жар той битвы расплавил горные скалы, и образовалось озеро. А когда оно застыло, получилась эта равнина.

– А что случилось на десятый день? – спросила Харри.

Но старый воин, не ответив, пустил Всадницу Ветра рысью. Золотой Луч послушно порысил за ней, уши у него стояли торчком, стремясь уловить творящееся впереди. Он был готов выполнить все, что бы ни попросила Харри, и это придавало ей уверенности. Но прочие всадники знали о Лапрунских играх всю жизнь и, наверное, готовились к ним примерно столько же.

Матин оглянулся на нее:

– Мы сейчас напротив ворот Города, отсюда не видно. Ты сможешь посмотреть их после состязаний.

– Матин…

Он опасливо повернул голову, словно ждал вопроса, на который ему не захочется отвечать. В его глазах мерцали желтые отблески пламени.