Большая игра - Стюарт Слейд

Возможно, вы правы, — глубокомысленно сказал Черняховский. — Вероятно, у немцев остался шанс на искупление, просто надо дать им возможность показать миру, что в них теплится человечность. Слушайте внимательно. Наше наступление на Донском фронте продолжается согласно плану. Скоро мы выйдем к самой реке. Там нас ждёт главная оборонительная линия немцев. Есть основания считать, что при форсировании Дона они готовы применить против наших войск химическое оружие. Если они это сделают, мы нанесём ответный удар и собственным химическим оружием, и биологическим. Ещё мы попросим наших американских союзников сбросить несколько ядерных зарядов. Боевые потери будут велики, но страдания гражданских лиц — неизмеримо выше. Мы освободим нашу территорию, пусть даже это будет выжженная пустошь. Лучше так, чем фашисты на наших землях. Но ещё лучше, если этого не случится. Пусть немцы сами рассудят. А мы всего лишь исполним их решение. Судьба немцев в Калмыкии, на Кубани и в Грузии решится их собственными действиями. Если они используют против наших войск химическое оружие, или любое другое оружие массового уничтожения — мы поймём, что для них нет никакой надежды. И истребим их подчистую. Но если они воздержатся от этого, значит шанс на искупление есть. По крайней мере, для некоторых. Мужчин пойдут под суд как военные преступники, но женщин и детей отдадим вам. Для депортации, само собой.

Черняховский откинулся в кресле. Это лучший выход из положения. Поставить на одну чашу весов жизни близких, а на другую — искушение использовать ОМП. Наступление было спланировано так, чтобы левый фланг прорвался вдоль Волги в немецкие тылы и устроил разгром раньше, чем можно было применить газы. Глубокие прорывы были авантюрами. Их часто задумывали, но успеха добивались редко. Президент и Совет опасались химической атаки, и этот гамбит должен её предотвратить. Если он провалится, уничтожение заложников сгладит вспышку народного гнева и ненависти, неизбежных при таком опустошении. Но вот появился доктор Вийнан и Международный Красный Крест. Будет очень хорошо, если ему удастся донести до Моделя, что немецкие женщины и дети находятся в зависимости от его решения, и фельдмаршал не пойдёт на такой риск. Ну а не удастся, всё равно получится лишний листик на маскировочном плаще обмана. Пусть немцы думают, что готовится форсирование Дона.

После ухода Вийнана Черняховский собрался в душ, оставив форму в кабинете. Здесь не было ни одного зеркала. Оно висело в уборной, но президент никогда не вставал перед ним в мундире. В форме он был президентом, без него просто человеком. И Черняховский-человек ненавидел другого себя настолько, что не мог видеть.

Округ Колумбия, Вашингтон, здание Совета национальной безопасности

Входя в правительственные здания, сэр Эрик Хаохоа всегда мысленно представлял характер и мышление их обитателей. Дворец вице-короля в Нью-Дели был воплощением бережливости — лёгкий, стерильный, малозатратный, но человечности ему недоставало. У Генштаба в Бангкоке был богатый и гедонистический облик, за которым скрывался современный и удобный интерьер. Елисейский дворец поражал помпезностью и высокомерием, но настоящей мощи в нём было мало. В новом здании германского правительства он ещё не бывал, но догадывался, что там всё светится в темноте.

Но даже на этом фоне строение было необычным. В обширном фойе располагалась пятиметровая статуя Смерти в капюшоне и с косой, верхом на лошадином скелете. Её спроектировали и поместили так, чтобы посетителям, входившим через стеклянные двери, казалось, будто глаза статуи светятся. Люди неизбежно чувствовали озноб. Частично от вида статуи, частично от того, что входное помещение держали достаточно прохладным. Это помогало поддерживать ощущения. Здесь наводчики спланировали ядерный удар по Рейху.

Сэр Эрик и принцесса прибыли на посольском лимузине. Их встретили сопровождающие и провели через пост безопасности в кабинеты. Потом их сопроводили на верхний этаж, для встречи с советником по вопросам национальной безопасности. Во время поездки Суриётай не проронила почти ни слова и держала при себе адъютанта. Для кого-то это не сулило ничего хорошего.

— Сэр Эрик, спасибо что приехали. Присаживайтесь, пожалуйста, — советник поднялся из-за стола и пожал ему руку. А потом с заметной теплотой обратился к принцессе, — привет, Змейка. Давно не виделись. Как дела?

— Доброе утро, Провидец. И правда давно. Приехал бы ты уже в Бангкок. Удивишься, как изменился город. От наших старых мест немного осталось.

— Вы знакомы?! — сэр Эрик был встревожен этим открытием. Как будто внезапно оказалось, что сторожевая собака, которой ты всецело доверяешь, водится с местным наёмным убийцей.

— Конечно. Мы дружны давным-давно, ещё задолго до «Великана». Кофе будете? Правда, только чёрный. Боюсь, молоко в этом здании прокисает мгновенно. А для тебя, Змейка, у меня есть «Джонни Уокер Голубой ярлык». Так что вас привело в наш славный город?

— Мне, пожалуй, тоже виски, если не затруднит. Последние несколько месяцев высшее руководство Тройственного Союза было обеспокоено распространением беззакония и мятежа на некоторых наших территориях — в Бирме, Северном Таиланде и северных областях Индии. Есть трудности на Филиппинах и в Индонезии. Вы определённо это заметили. У этой ситуации есть ряд странных аспектов. Одни повстанческие движения явно обучены с точки зрения тактики, другие нет. Госпожа посол сумеет дать этому более профессиональную оценку. А вот по политической обстановке…

И весь следующий час сэр Эрик обрисовывал в общих чертах развитие обстановки на Дальнем Востоке и вызовы, стоящие перед Тройственным Союзом. У него с собой был заранее заготовлена объёмистая документов на эту тему, и когда Провидец взял её, Эрику показалось, будто бумаги пожелтели и обветшали. Воображение что-то разыгралось, подумал он. У Провидца была привычка смотреть прямо на собеседника, что мешало сосредоточиться. Заканчивая доклад, сэр Эрик чувствовал себя неловко и неуверенно. Факты, казалось бы, только что неоспоримые, теперь казались не столь убедительными.

— Таким образом, мы намерены примерно через три месяца отправить морем одну дивизию австралийских войск в Бирму, для обеспечения мира.

— Благодарю. Но в чём же здесь интерес для правительства Соединенных Штатов? Море это открытая дорога, им могут пользоваться все. И пока ты не угрожаешь другим, нам нет дела до того, кто где плавает и что перевозит. Насколько я знаю, Бирма остаётся индийским протекторатом, и где Тройственный Союз решил развернуть силы — его внутреннее дело. Если вы намерены переправить их море, это точно так же ваше дело. США понимают важность свободы морских путей, и наш флот существует как раз для её обеспечения. Америка торговая страна, и открытый общий