Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Но у него ничего не вышло. Почему?

– Всё просто – он не учёл, что юная и невинная Алилата была постоянной гостьей на камалистских бдениях в доме её матери и подобно своей покойной тётке Генетре выходить замуж за одного их Сарпов не хотела. Во всяком случае, так рано. Зато она всем сердцем хотела отомстить за тётку. Заручившись поддержкой выживших камалисток, что не побывали на злосчастном пиру, она решила устроить участвовавшим в заговоре вельможам ответный пир. Для этого она пригласила всех, кого считала повинными в смерти Генетры и жриц Камали в винный погреб, где уже были накрыты праздничные столы. Пока вельможи пили вино и ели жареных поросят, Алилата незаметно выскользнула из погреба и заперла его на все засовы. А потом по её команде поклонницы и поклонники Камали открыли потайной шлюз, и речные воды из ближайшего речного канала хлынули прямиком в подвал. Все, кто был там, утонули. Румелат остался без жрецов старых богов и вельмож-изменников. Так началась новая эра в истории Румелата, свободная от старых порядков и открытая новым законам и новому культу – культу красной богини Камали. И уже шестнадцатый год самопровозглашённая царица Алилата железной рукой правит сатрапией, и никто по сей день не в силах скинуть её с трона.

– Постой, а как же сын сатрапа Рахула, которого он отправил в Барият? Он тоже был в том подвале?

– История об этом умалчивает. Кто-то говорит, что был, кто-то утверждает, что он так и не доехал до столицы Румелата. Известно только то, что он бесследно пропал, и никто о нём больше ничего не слышал. Рахул потерял своего наследника, но не мог напрямую обвинить Алилату в его убийстве. Но просто так оставить его исчезновение он не мог. Что-то против Алилаты Рахул явно замышлял, но вот незадача, внезапно его сразила странная болезнь. Всё тело его покрылось чёрными нарывами, и спустя три дня Рахул скончался в страшных мучениях. По Старому Сарпалю тут же поползли слухи, что это было красное колдовство, что сама Алилата наслала на сатрапа смертельную болезнь, чтобы он не наказал её за гибель сына. Говорили ещё, что это гнев Камали обрушился на того, кто задумал навредить её верной последовательнице. В любом случае, сатрапа Рахула не стало, прямых наследников у него тоже не осталось, и престол в Шамфаре занял его семнадцатилетний племянник Сурадж.

– Это тот самый сатрап, при котором случились волнения в Старом Сарпале и фанатики объявили тромцев вне закона?

– Да, это Сурадж, взойдя на престол в свои двадцать лет решил, что без иностранных специалистов и передовых достижений техники его сатрапия вернёт себе милость обиженных богов и заживёт лучше прежнего. По сути, Сурадж ничем не лучше Алилаты в своём фанатизме. Она после обретения власти начала гонения на всех старосарпальцев и их покровителей в Румелате, Сурадж – на тромцев и всех, кто надеялся на модернизацию Старого Сарпаля и приобщение его к сообществу технологических стран. Потом Алилата принялась строить храмы в честь Камали, Сурадж – в честь богини-покровительницы всех Сарпов Инмуланы. Алилата продолжила реформы тётки и малость переборщила, когда наделила женщин большими правами, а вот мужчин, зачем-то решила ущемить. Сурадж тоже решил встать на путь перемен, но стал контрреформатором, вычистив сатрапию от остатков тромского присутствия, построив новые храмы старым богам и разрушив тромские кинотеатры, конторы и железную дорогу.

– Да эти двое правителей стоят друг друга.

– О да. И при этом их взаимная ненависть не знает границ. Всё началось с первого же дня восшествия Сураджа на престол после смерти дяди. Пока он был всецело занят борьбой с тромцами, Алилата решила перехватить инициативу и первой отправила к нему посла с необычным предложением. Алилата приглашала Сураджа погостить в её дворце. На короткий срок, которого будет достаточно для зачатия ребёнка. А после Сурадж может возвращаться в Шамфар и заниматься своими делами. Алилата же обязалась выносить ребёнка и родить его в срок. Если это будет девочка, она будет воспитывать её как истинную Румелку, наследницу румелатского престола. Если же родится мальчик, Алилата обязуется отправить его вместе с кормилицей в Шамфар к отцу, где, как она надеется, Сурадж воспитает его истинным Сарпом и достойным наследником.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– О, это такой хитрый ход. Я поняла. Алилата придумала беспроигрышную ситуацию, из которой она в любом случае выйдет победительницей. Никакого бесполезного брака и перетягивающего одеяло на себя мужа у неё не будет, только любовник на короткий срок. А после родится либо будущая правительница Румелата, либо будущий правитель Старого Сарпаля. В последнем случае Алилата и вовсе заложит под старосарпальский трон бомбу замедленного действия. Кто-нибудь из других её потомков однажды сможет заявить, что Старым Сарпалем правят их кровные родственники, а это значит, что столицу из Шамфара можно смело переносить в Румелат да и объединить уже сатрапии под властью Румелов.

– Как ты быстро всё схватила, – решил поддеть меня Стиан. – Вижу, все эти матримониальные интриги знати тебе понятны без лишних слов.

– Ещё бы, – усмехнулась я. – Так что Сурадж ответил Алилате на её предложение?

– Он выдвинул своё предложение в ответ. Он повелел послу передать правительнице Румелата, которая с чего-то вдруг возомнила себя царицей, что он сам ждёт её в гости и уже приготовил для неё тахту в комнате младших наложниц. Ещё добавил, что если Алилата будет мила с ним, покорна и умела на брачном ложе, то он так и быть, повысит её статус до старшей наложницы, и она сможет перебраться в комнату, где живут не двадцать с лишним девушек, а только девять.

– Вот это оскорбление.

– Именно так Алилата предложение Сураджа и расценила. Поэтому в ответ она отправила ему свиток с обещанием заполучить его голову в свою коллекцию, если он, в конце концов, не поделится с ней своим семенем. Сурадж тоже что-то отправил ей в ответ и, кажется, их переписка с угрозами и оскорблениями длится и по сей день. Но никто из них своего так и не получил. Сатрап Старого Сарпаля по-прежнему не приструнил свободолюбивую царицу, а Алилата так и не смогла разбавить династию Сарпов кровью Румелов.

– И голову тоже не получила.

– Не думаю, что она от этого сильно страдает. Говорят, у правительницы Румелата есть целая коллекция из говорящих черепов-предсказателей.

– Небось, каждый из них при жизни был её врагом.

– Или врагом культа Камали. Или неверным мужем её подруги, которого она наказала в отместку за её слёзы. Или жадным родственником какой-нибудь подданной, которая пришла во дворец просить справедливости для себя и свои детей, когда муж её умер, а его родственники гонят её из дома и хотят оставить без законно причитающегося наследства. Румелатки в последние годы получили невиданную поддержку со стороны закона и своей правительницы, которую искренне называют своей царицей. А вот их мужья несколько приуныли.

– Может, этим мужьям просто не надо притеснять своих жён? Не бить, например, не попрекать куском хлеба, не заставлять рожать по ребёнку каждый год? В Сарпале далеко не галантные джентльмены живут, кто-то должен был найти на них управу.

– Нет, ты не понимаешь. Одно дело издать законы, по которым сестра наследует равную долю с братьями, самостоятельно распоряжается семейной казной, является истинной госпожой в своём доме, где муж, лишь любимый гость, а если она захочет от него развод, то получит половину имущества, а если муж захочет от неё уйти, то он оставит всё имущество жене. А другое дело – когда за преступление против имущества женщины мужчина приговаривается не к штрафу и конфискации в пользу обиженной, а к усекновению головы. Или усекновению гениталий, если царица Алилата будет в хорошем настроении и даст ему шанс ещё немного пожить, а заодно замолить свои грехи в храме Камали, если выживет после изуверской операции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Да, ты прав, – устыдилась я своему энтузиазму, стоило мне услышать о румелатках, получивших шанс на достойную жизнь. – Алилата поступает бесчеловечно. Видимо, слишком много обид и унижений она перенесла от мужчин, раз стала такой кровожадной. Что-то мне уже не хочется вторгаться в её мрачное царство.