Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Боишься?

– За тебя – ещё бы. Может, ну его, этот Румелат? Где там ещё остались не посещённые храмы Азмигиль? В Джандере? Может, лучше начнём с него?

– Даже и не думай, – отрезал Стиан. – В этот край разбойников ты со мной не поедешь. Там уже я не буду находить себе места и переживать за твою безопасность. Нет, туда я отправлюсь один. Когда-нибудь. После того, как ты поможешь мне пробраться в сердце Румелата.

– То есть, вся надежда только на меня?

– Да, любовь моя. Без тебя мне там не выжить. Без тебя я словно муравей под пятой великана.

Какое воодушевляющее признание. И всё же…

– Все эти истории о жестокости Алилаты ты слышал в Старом Сарпале?

– Да. Но кое-что и в соседнем Ормиле и Сахирдине о ней знают.

– А ты уверен, что в закостенелых патриархальных сатрапиях просто не могут смириться с существованием женщины-царицы, вот и выдумывают всякие небылицы об её кровавом нраве?

Стиан задумался:

– Может, ты и права. Наверняка кое-что они и приукрашивают. Но в последние годы в Старом Сарпале то и дело появляются румелатские беженцы. Они-то и рассказывают обо всех увиденных ими ужасах. Да, и они могут преувеличивать степень своих мучений, чтобы получить от старосарпальцев сострадание и поддержку, но всё же сотни и даже тысячи людей не могут ошибаться в одном – Румелат окутала красная пелена магии Камали. Её безжалостный культ многим стоил жизни и здоровья, а суровый нрав Алилаты и вовсе ставит под сомнение будущее целой сатрапии. Всё же это ненормально, когда мужчин и женщин ссорят, стравливают и противопоставляют друг другу. У общества, которое допускает такое, нет будущего. Однажды в нём просто не останется семей, дети перестанут рождаться, и на месте Румелата останется безлюдная земля. Это неправильно, румелатцы, да и не только они, достойны лучшего будущего. Намного лучшего, чем есть у них сейчас.

Да, он всецело прав. Глупо устраивать войну полов, если можно просто воспитать в людях уважение друг к другу и способность понимать ближнего. Мы вот со Стианом друг друга понимаем. И ценим. И очень любим. Значит, и другие могут понимать ценить и любить. Только кто бы в патриархально-матриархальном Сарпале научил этому людей?

Глава 3

Не прошло и месяца, как мы снова оказались на борту корабля, что нёс нас по волнам в сторону восточного побережья Сарпаля.

Стиан, как и обещал, отрастил густую бороду, из-за которой его лицо теперь стало слишком суровым и даже чуточку злым. Вернее, таким оно казалось, пока я в очередной раз не просила Стиана улыбнуться – всё-таки доброту и нежность в его глазах никакая растительность на лице не оттенит.

Пока мы плыли на юг, Рагнар не раз поддевал Стиана на тему его бандитской наружности и планов побывать в мужененавистническом Румелате. А меня он то и дело пугал разоблачением и продажей на ближайшем невольничьем рынке.

– Не слушай его, – говорил мне Стиан. – Никто тебя не разоблачит и никто не продаст. Я всегда буду рядом с тобой, всегда на страже твоего покоя.

Как я могла усомниться в его словах? Я ведь знаю, Стиан скорее пожертвует собой, чем подставит меня под удар. Как, и я пожертвую всем для него. Вместе нам нечего опасаться. Тем более мы предусмотрели всё, чтобы беспрепятственно добраться до границы с Румелатом и живыми вернуться обратно к побережью.

Была глубокая ночь, когда Стиан, наконец, сказал мне, что мы прибыли на место, и мне пора надевать мой жёлтый защитный мешок и отправляться в шлюпку, ведь скоро мы ступим на землю Старого Сарпаля.

Поднявшись наверх, я увидела, что корабль стоит на рейде так далеко от берега, на горизонте не видно ни одного огонька – вокруг только кромешная тьма, колышущаяся чернота за бортом и сумеречная палуба, почти не освещённая электричеством.

Дабы с берега нас не обнаружили раньше времени, экипаж корабля погасил наружные огни. И даже матрос взял с собой в шлюпку только небольшой фонарик, чтобы положить его на дно шлюпки и подсвечивать указывающий направление компас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сидя в шлюпке, я так боялась, что мы затеряемся в тёмном море и не найдём берега, но вскоре впереди забрезжили отблески голубых всполохов и тусклые жёлтые огни над ними. Кажется, это планктон вместе с волнами ударяется о берег возле ночного города.

Мы причалили в стороне от жёлтых огней, лишь бы оказаться на пустынном пляже подальше от людей. Пока Стиан выманивал из шлюпки Гро, а потом выгружал сшитые на сарпальский манер дорожные сумки, торбы и ружьё, я стояла на мокром песке, поправляла моё защитное жёлтое одеяние и натягивала на голову удлинённый капюшон-забрало.

– Я ничего не вижу, – пожаловалась я Стиану, когда газовая ткань застлала мне глаза. – Как я буду идти?

– Гро поможет, – сказал он и сунул мне в руку поводок.

Обвешанные поклажей, мы двинулись вперёд, кажется, вглубь леса. Стиан шёл позади меня, Гро всё время стремился рвануть вперёд и разведать для нас путь, я же словно телёнок на привязи еле поспевала за ним. В плотном одеянии мне сразу стало душно, а тут ещё полная неизвестность впереди, и сучки с корнями под ногами, о которые то и дело можно споткнуться и расшибить лоб.

– Стиан, – взмолилась я, – можно я сниму этот мешок? Никого ведь в этом лесу кроме нас нет, никто не увидит…

– Нет, нельзя, – непривычно сурово отрезал он, – и называй меня Шанти.

– Ладно, – немного оторопела я от столь жёсткой реакции. – Я думала, здесь безопасно.

– Мы ступили на землю Старого Сарпаля, здесь для тебя нет безопасных мест, Имрана.

– Прости?...

– Теперь тебя будут звать Имрана, – объяснил он, – ты ведь моя сводная сестра из проклятой деревни, ты полукровка, страдающая лучистым лишаем, вынужденная скрывать своё обезображенное лицо даже ночью, и зовут тебя Имрана. Обычное сарпальское имя, привычное сарпальскому уху.

– Ясно. Я поняла. А, может, всё-таки я хоть капюшон подниму и…

– Нет, Имрана, ни за что. Не вздумай делать этого. Ты должна следовать моим указаниям, понимаешь? Я очень сильно рискую, привезя тебя сюда. Если что-то с тобой здесь произойдёт, я этого никогда себе не прощу.

Да?.. с одной стороны приятно слышать, как сильно я дорога Стиану, а с другой – нежданная диктатура с его стороны душит меня не хуже жёлтого мешка на голове.

– В лесу даже ночью можно столкнуться с бродягой или припозднившимся путником, – продолжал он. – Ты не должна открывать лицо, пока мы не обойдём Фарияз и доберёмся до деревни, где живёт моя тётя Джия.

– Так мы видели с моря огни того самого города, где ты провёл детство?

– Да, это он. Но мы не станем туда заходить. Ты не станешь. Утром я пойду туда один, чтобы купить нам лошадей и провизию, а ты останешься в доме тёти Джии и не выйдешь оттуда до наступления глубокой ночи.

– Но я могла бы пойти на рынок с тобой… – хотела было возразить я.

– Нет, – был непреклонен Стиан. – В городе меня многие знают. Знают, что я племянник Биджу и Аджая, поставщиков персиков и абрикосов, и ещё знают, что никакой сводной сестры из проклятой деревни у меня нет. Так что в Фариязе тебе появляться нельзя. Когда будем проезжать через Манзо и Шамфар, попробуем зайти на рынок. Но, чувствую, там все от нас при виде твоего одеяния разбегутся. Но так даже лучше, толчеи у прилавков не будет.

Мы продолжали красться по узкой тропинке сквозь бьющие в лицо ветки и мрак. Мне казалось, что этот поход продлится до самого утра, но мы внезапно остановились, и Стиан спросил:

– Где твой нож?

– В сумке. А что?

– Достань и держи в руках. И Гро держи, а я пойду к дому тёти Джии, предупрежу её.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Что, мы уже добрались до деревни?

– Да. Наконец-то.

Я долго рылась в сумке, пытаясь нащупать ножны, и вздрогнула, когда рука коснулась свёртка, в котором покоилась шкатулка с запертым на ключ кинжалом Камали. Нет, этот колюще-режущий предмет, что ещё недавно лежал в музее под защитным стеклом, я брать в руки пока не буду. Не время мне так рисковать. Моё сердце пока не свободно от злобы к мужчинам. Особенно, если один из них носит имя Адемар. И если занимает должность его советника, королевского министра, пресс-издателя, владельца алкогольного склада и директора винного магазина. В общем, моё сердце пылает ненавистью ко всем тем людям, кто разрушил до основания моё доброе имя и карьеру в королевстве. Ну ничего, придёт час, и я всем им отомщу, всем… Так, что-то я отвлеклась и не о том думаю. Наверное, близость кинжала Камали на меня так влияет.