Дважды возрожденный - Виктор Мурич

- Ай! Горячо! - Яростно дую на источающую пар пищу и отправляю первую ложку в рот. Ум-м-м! Как вкусно! Никогда в жизни не ел ничего вкуснее. Обжигаясь, я быстро опустошаю содержимое котелка и верчу головой в поисках еще какого-нибудь съестного.

В таком состоянии меня застают Мичман и Мотор, появившиеся с оружием в руках из-за скалы.

- О! - удивленно восклицает Мотор и бросается ко мне. - Живой? Мичман, ты посмотри - живой ведь! Не соврал пацан. - Он заглядывает в котелок, валяющийся у моих ног. - И все сожрал! Даже нам не оставил!

- Виктор, как самочувствие? - заботливо спрашивает подошедший Мичман.

- Нормально, - отмахиваюсь я. - Еще еда есть?

- Подожди. - Мотор прытко ныряет в объемный багажник вездехода и возвращается с двумя банками.

Я выхватываю их у него из рук. Для меня сейчас нет ничего важнее пищи.

- Подожди, - тянет руку за банкой Мичман, - дай я открою.

Я отрицательно машу головой и резким движением рук разрываю жестяную емкость пополам. Из лопнувшей банки на джинсы льется поток томата и выпадают кусочки лосося. Не замечая удивленных взглядов, я выуживаю пальцами из половинок банки куски рыбы и с довольным урчанием отправляю их в рот.

- Вкусно! - радостно чавкаю я. - Еще давай. Вторую банку постигла та же участь. Мичман и Мотор пристроились в паре метров от меня и с интересом наблюдают за пиршеством. Я останавливаюсь только на пятой банке.

- С тобой все нормально? - с беспокойством интересуется Мичман.

- Уже да. - Я постепенно возвращаюсь к нормальному образу мышления, вырвавшись из лап животного голода.

Только сейчас я вспоминаю события, предшествовавшие моему обжорству, и инстинктивно хватаюсь за грудь. Под обрывками пятнистой куртки, покрытой пятнами засохшей крови, я нахожу абсолютно целое тело. С удивлением провожу рукой по гладкой коже. Все на месте, даже родинка в районе солнечного сплетения. Не может такого быть! Я же точно помню, что отскочившая от скалы глыба проломила мне грудную клетку. Потом... Что же было потом? Я тру лоб рукой, испачканной в томате, пытаясь вспомнить. Потом я видел Аню. А дальше... Нет. Не помню.

- А где мальчик? - верчу я головой в поисках ребенка с ангельской улыбкой. - Убили?

- Давай по порядку, - предлагает Мичман. - Только ты, наверное, сперва переоденься, а то видок у тебя... как из могилы восставший.

- Именно из могилы, - пробасил Мотор.

Осмотрев себя с ног до головы, качаю головой. Действительно, видок. Иначе и не скажешь.

Пока я осматриваю себя, Мотор притащил рюкзак с одеждой и канистру с водой. С наслаждением смываю с себя грязь и кровь и надеваю чистую одежду, с удивлением оглядывая свой невредимый торс.

- Ну, я готов слушать. - Закончив процедуры, я устраиваюсь поудобнее на плоском шероховатом камне. - Рассказывайте, что тут произошло, а то я, похоже, пропустил самое интересное.

- Это точно, - согласно кивает Мотор и радостно улыбается. - Тут такое происходило...

Мичман и Мотор, перебивая друг друга, начинают рассказ. Оказывается, что после того, как камень припечатал меня к земле, они оба забыли о лакте и бросились ко мне убирать камень. Лакт не двигался с места, пока они торчали надо мной. Просто стоял и с любопытством смотрел на происходящее. Я мучился недолго и минуты через две отправился экспрессом на тот свет с раздавленной грудной клеткой. Увидев, что я умер, Мотор с диким рычанием ухватился за свой пулемет и попытался изрешетить мальчишку, но непослушный палец так и не смог нажать на курок. Ребенок полностью контролировал их действия. Заставив их стоять как изваяния, он подошел ко мне и приложил руки к поврежденной груди. Подчиняясь его жестам, сломанные ребра начали выпрямляться, приобретая положенную форму, а плоть стягиваться и зарастать на глазах. Когда он минут через тридцать отошел от меня, я уже дышал и на грудной клетке исчезли последние шрамы.

- ...потом он ушел, - закончил свой рассказ Мичман.

- Как ушел? Куда ушел? - не понял я.

- Точно не знаю, - пожал он плечами, - гулять по срезам, наверное.

- И вы его просто так отпустили? - задохнулся я от негодования. - Вы случайно не забыли, зачем мы сюда прибыли? Я же обещал...

- Не дергайся ты так, - положил мне руку на плечо Мотор. - Он ничего не знал. Он просто играл. Играл, не думая о последствиях своих игр. Мы ожидали увидеть здесь воина, а встретили ребенка. Не убивать же его! Да даже если и захотели бы, он бы мигом нас в бараний рог свернул. Ему это раз плюнуть.

- Именно, играл, - поддержал его Мичман. - Понимаешь, Виктор, по виду ему лет восемь-десять, а фактически ему более трехсот.

- То есть как?

- Ты же сам рассказывал об их длительном сроке жизни.

- Он ничего не помнит о войне с гномами, наверное, тогда он был слишком мал. Мальчик даже с трудом помнит родителей. Он рос сам, на этой дикой пустынной планете, без родителей, без воспитания. У него даже не было понятия о жизни и смерти.

- Варвар какой-то, - говорю я.

- Он сам себе придумывал игры, - недовольно глянул на меня Мичман за то, что я его перебил. - И мы были для него игрушками. Своего рода оловянными солдатиками. Я сам такими играл в детстве. Бывало, построишь их в ряд - и давай стрелять в них камешками...

- Представляешь, Витек, он просто играл. Мы все были не более чем игрушками, - возмущенно рычит Мотор. - Этот маленький засранец, играя, приводил из соседних миров разных тварей и натравливал их на нас и гномов. Ты себе это представляешь?

- С трудом, - все еще недоверчиво качаю я головой. - А как вы с ним общались? Он что, знает русский?

- Они врожденные телепаты, - отвечает Мичман. - Я когда первый раз услышал в голове его голос, подумал, что сошел с ума. Потом привык. Мы за несколько дней научили его, что такое доброта, сочувствие, любовь... Попытались сделать из него человека... Он впитывал все новое для себя, как губка воду. И самое главное, - он сделал эффектную паузу, - он сказал, что ему нравится быть человеком.

- А потом он ушел, - добавил Мотор.

- Куда?

- Мы научили его ходить по срезам, и он ушел, пообещав, что будет себя хорошо вести и никого не будет обижать. Он решил стать великим путешественником и пройти все срезы, - гордо задрал подбородок Мотор. - Это я его надоумил.

- Сколько же я здесь провалялся?

- Четыре дня, - ответил Мотор. - Мальчик сказал, что ты проспишь несколько дней и будешь здоров. - Он неожиданно хихикнул. - А еще мы ему имя дали Петя.

- У него что, и имени даже не было? - в очередной раз удивляюсь я.

- Не-а, - продолжает веселиться Мотор. - Мы для него теперь что-то типа крестных отцов.

- А почему ваш Петя меня вылечил? - интересуюсь я с легким сарказмом в голосе. - Он ведь тогда еще не знал о доброте и сочувствии.

- Его удивило твое самопожертвование ради Мотора, - поясняет Мичман. - Он с таким чувством до сих пор не сталкивался, и оно ему очень понравилось. Он решил оживить сломавшуюся игрушку, чтобы еще раз ощутить твои эмоции.

- Теперь, Витек, я твой должник, - обнимает меня Мотор за плечи. Спасибо.

- Мелочи, - отмахиваюсь я, как будто каждый день кому-то жизнь спасаю. Сочтемся.

Мичман с довольным лицом выуживает из кармана трубку, и через несколько минут его голос звучит из табачного облака:

- Мы выполнили твое обещание перед гномихой. Лакт никогда больше не будет на них нападать. Он понял, что силу можно применять лишь для защиты, и не более. Теперь можно смело отправляться домой.

- А почему... - начал я, но Мичман перебил.

- Не задавай вопросов "почему" в отношении ребенка. Нам не понять мышление ребенка чужой расы, прожившего большую часть своей длинной жизни в уединении, не имея возможности покинуть этот мир. Иногда даже нашего, земного малыша не всегда поймешь, а тут совершенно чуждый нам разум. Учти это.

Я учел и решил не задавать накопившихся у меня вопросов. Теперь у нас остается лишь одно дело - попасть домой.

- Раз так, давайте перекусим - и в путь, - предложил я и пошел к вездеходу, сопровождаемый удивленными взглядами друзей. - А, вот еще что, остановился я на полпути. - А ваш Петя не говорил о каких-то изменениях в моем организме после воскрешения? А то сила в руках прям дурная появилась, показываю я на разорванные консервные банки, о которых в ходе разговора все забыли.

- Говорил, - кивает Мотор. - Он точно не знает, но возможны какие-то временные аномалии. Он до сих пор еще никого не оживлял и поэтому не уверен, что все сделал правильно.

- Ну спасибо, - нахмурился я, услышав об аномалиях. - Умеешь ты, Мотор, утешать.

- Стараюсь, - хмыкнул он в ответ.

ГЛАВА 13

- Все чисто, - говорит Мотор, выглянув в мир копачей. - Чистое поле. Вдалеке виднеется город. Можно идти.

Мы полностью собраны для дальней дороги. На спинах ранцы с продовольствием и боеприпасами, в руках оружие. Можно отправляться домой. Вездеход нам придется бросить здесь, так как мы не умеем перетаскивать с собой такую массу. А жаль. В нем путешествовать намного комфортнее.