Ты здесь живёшь? - Ульвар Тормоудссон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Садитесь, пожалуйста. Ты не сядешь здесь, с этого конца, милая моя номер четыре? Мне будет тогда лучше видно, как ты себя чувствуешь.
— И проследи, чтобы она фигуру сохранила, — говорит № 2. — То, что еще сохранилось. А? Ха-ха-ха.
— Ой! — вскрикивает Эрдла, оглядывая накрытый стол. — Скажу, как та баба из сказки: хотелось бы проснуться, снова уснуть и наесться[20].
— Да тут только меренги! — отвечает женщина № 5.
— Именно, меренги, — вступает в разговор № 1. — Они самые и ничто другое.
— В жизни не видала такого красивого кофейного стола, — говорит № 3. — Уна, дорогая, ты просто гений.
— Спасибо тебе, милая моя номер три. Прошу вас, угощайтесь. Пожалуйста, отведай вот этого, милая номер три. Древнеримский рецепт. Привезла его с Крита в позапрошлом году. Ну, пожалуйста. Не отрежешь ли себе кусок меренгового торта, милая моя номер один? Ты ведь так любишь меренги.
VII
— Последний день. Удивительно приятное чувство, — говорит Вальгердюр Йоунсдоухтир, тщательно моя посуду. — Мне хотят устроить прощальный ужин.
Пьетюр Каурасон молча вытирает посуду.
— Будет шампанское.
Пьетюр молчит.
— А потом, может быть, куда-нибудь поедем.
Молчание.
— Ты заберешь Малышку?
— Я сама приду, — говорит ребенок. — Мама, можно? Можно?
— Жди меня поздно.
— Мама, можно?
Молчание.
— Заберешь?
— Посмотрим, милая.
— Ну, можно?
— Будет видно.
Молчание.
— Пьетюр, ты словно язык проглотил. В чем дело?
Молчание.
— Тебе неприятно, что я одна иду со своими? Ревнуешь?
— Странно как-то это.
— Что же тут странного, если я посижу со своими? Они ведь хотят попрощаться со мной.
— Не в этом дело. Иди, конечно.
— В чем же тогда? — спрашивает она, выпуская воду и обмывая раковину.
— В книжке, — отвечает он, вытирая ножи и вилки.
— А что с ней?
— Похоже, распродана.
— Распродана?
— Да, ее нет ни в одном книжном магазине.
— А в издательстве? Ты Гюннара спрашивал?
— Говорит, распродана.
— А допечатку дать он не собирается?
— Утверждает, что набор рассыпан. Литер, мол, не хватает.
— Распродана, — задумчиво повторяет Вальгердюр, вытирая стол. — Чем же ты недоволен? Не часто бывает, чтобы весь тираж разошелся за две недели до рождества.
— В том-то и дело. Так книги не расходятся. Особенно у дебютантов.
— Что же могло случиться?
— Не знаю. — Пьетюр перетер ножи и вилки и вешает полотенце. — Странная история.
— Ну, бывает. Радоваться надо.
— Радоваться! Ты говоришь, радоваться. А я вот не знаю, радоваться ли. Я вчера спросил ребят у нас на почте, читали ли они книжку. Ни один не читал. Я еще поспрашивал народ, и оказалось, никто ее даже в глаза не видел. Ты кого-нибудь спрашивала?
— Да. Конечно.
— Ну и?
— Из тех, с кем я говорила, никто ее не читал.
Пауза.
— Странно, тебе не кажется?
— Да, безусловно странновато.
VIII
В Доме собраний кипит работа. Там обосновался Преподобие, оттуда он руководит сбором подписей. Помогает ему отряд добровольцев из клуба «Ротари», из Женского союза, из общины моравских братьев[21].
Дел невпроворот.
Сначала читается список избирателей. Затем — список всех жителей Города. Под конец заглядывают в церковные книги. После этого список избирателей сличается со списком жителей, список жителей — с церковными книгами, церковные книги — со списком жителей и списком избирателей.
Все найдены.
Затем грамотных жителей Города отделяют от неграмотных Это проделывается быстро и без затруднений.
На следующем этапе всех грамотных жителей Города расписывают по улицам и номерам домов. После этого их разбивают на три категории: тех, кто, вероятно, подпишется («возможных»), тех, о ком что-либо сказать трудно («неясных»), и тех, кто едва ли подпишется («невозможных»).
Потом начинается распечатка на пишущей машинке. Имена[22] лиц первой категории печатаются по восемь-двенадцать на странице, предпочтительно по двенадцать, если удается уместить. Этот список печатается в трех экземплярах. Вторая категория печатается таким же образом. Имена лиц третьей категории располагаются в алфавитном порядке — сколько умещается на странице. После имени указывается адрес. Списки последних двух категорий печатаются в десяти экземплярах.
Затем за дело берутся рабочие группы.
Первая группа получает два экземпляра списков всех «возможных». Один экземпляр остается в правлении движения по сбору подписей: у пастора (представителя «Ротари»), председателя Женского союза и председателя общины моравских братьев. Задача этой первой группы — решить, кто пойдет за подписями к лицам, значащимся в списках, распределить списки и вручить их сборщикам. Для каждой улицы группа назначает ответственного сборщика. Он следит, чтобы списки не затерялись, и должен вернуть их в первую группу после того, как сборщики отметят крестиком имена тех, кто поставил свою подпись на самом подписном листе. Списки с такими отметками поступают затем в правление, которое переносит пометки сборщиков в свой собственный список. Хороший сборщик записывает замечания против имен тех, кто выразил несогласие, и эти замечания, естественно, вносятся в список правления.
У второй группы задача сходная, но потруднее. Ей надо особо тщательно подобрать сборщиков: они будут иметь дело с людьми, реакция которых заранее неизвестна, и потому их отношение и результат работы почти целиком определяются тем, окажется ли сборщик кем надо, когда надо и где надо. Крайне важно также отобрать таких сборщиков, которые смогли бы кратко и четко изложить реакцию «неясных», потому что место, отведенное для пометок в списках, весьма ограниченно и должно быть использовано наилучшим образом. По возвращении в центр списки обрабатываются так же, как и списки первой группы.
Третья группа выполняет самую сложную задачу и работает в тесном контакте с правлением. Группа эта состоит из лиц, давно занятых благотворительной деятельностью в Городе и потому знающих его лучше, чем другие. Прежде всего группа изучает списки «невозможных» и убеждается в их «невозможности». Затем берется список избирателей: с его помощью при повторном анализе перечня имен выбираются лица, которые явно поддерживали большинство на последних выборах в магистрат. По окончании этой работы снова просматриваются списки, но на сей раз для сопоставления берутся предыдущие списки избирателей. Затем на таких же листах, на каких напечатаны имена «возможных» и «неясных», распечатываются имена тех «невозможных», которые по рассмотрении стали «неясными» либо же «возможными». Эти списки передаются в первую и вторую группу. После этого в распоряжении третьей группы оказывается уточненный список грамотных лиц, которые и после обсуждения остаются «невозможными». Теперь берутся церковные книги. По ним устанавливаются родственные и иные узы, и в списке имен вносятся соответствующие знаки. Вновь берутся списки избирателей, и обдумывается, как на последних выборах могли голосовать родные и
