Розы для Молли - Кейт Хьюит

Но не мог.

И все-таки хотел. Хотел отчаянно. Это было безумие. Он и так рассказал ей больше, чем кому-либо.

А она не ушла. Она все еще рядом. Заботится о нем. Может быть, любит.

Джейкоб пригладил волосы и вышел из дома. Трава была мокрой от росы. Над головой темнело безлунное небо. Он шел, глубоко дышал и старался освободить разум от мыслей.

Однако старые приемы не действовали. Мысли не исчезали, воспоминания охватили его, но, как ни странно, это были хорошие воспоминания. Джейкоб вспоминал Молли.

Как она склонялась к цветам, как отдавалась работе. Как дремала на скамейке в Детском саду, пригревшись на солнышке, словно котенок.

Все это были мелочи, но они вызывали у Джейкоба улыбку.

Если он расскажет…

Что? Что тогда будет?

Молли отвернется от него, если узнает, из-за чего, точнее, из-за кого он уехал. Из-за себя. Ужас перед собственным «я» заставил его покинуть семью прежде, чем он ударит еще кого-то. Джейкоб боялся стать похожим на отца.

А если он когда-нибудь причинит боль Молли? Если прежние демоны проснутся в нем и он поднимет на нее руку, как на Аннабеллу? Или еще хуже? Эта мысль пугала Джейкоба больше всего.

Глава 10

Следующий день Молли провела, работая над перепланировкой розария.

Она была готова признаться Джейкобу в любви, но он опять стал избегать ее, и решимость Молли уменьшилась. Трудно сказать такое, когда не знаешь, что чувствует другой человек. Она не могла найти подходящий момент. Набраться храбрости.

Момент наступил неожиданно. Молли устала, вспотела и зашла в дом выпить глоток воды. Стоя у кухонного окна, она испытала нечто вроде приступа отчаяния. В парке работы осталось на один день, а потом у нее не будет предлога остаться.

Молли тяжело вздохнула и посмотрела на возрожденный парк. Совсем недавно она была так уверена, что любит Джейкоба, так спокойна. А теперь страх, словно ядовитый сорняк, уничтожал ее надежды. Ее сердце. Она сомневалась, хватит ли у нее смелости поговорить с ним.

Тяжело вздохнув, Молли отправилась туда, где надеялась его найти, — в кабинет отца.

Джейкоба там не было. Дверь кабинета была приоткрыта, ветерок, влетавший в открытое окно, шевелил бумаги на столе. Молли зашла внутрь. Она стояла посреди ненавистного кабинета и твердила себе, что это всего лишь комната. Она вдохнула аромат травы и цветов, и он смыл запах табака и алкоголя.

Можно ли смыть воспоминания Джейкоба? Вернувшись в Вольф-Мэнор, он стал их рабом. Сможет ли он освободиться? Сможет она помочь ему своей любовью?

Со стола слетели листы бумаги. Молли невольно подняла их и увидела написанные на одном из них слова.

«Милая Аннабелла! Сегодня твой шестнадцатый день рождения».

Ей следовало бы остановиться. Это просто письма, старые письма. Но некий глубинный инстинкт заставил Молли продолжить чтение.

«Я не жду, что ты поймешь или простишь. Но знай, я думаю о тебе и представляю себе большой торт с шестнадцатью свечами, которые тебе предстоит задуть. Загадывай желание.

Твой любящий брат

Джейкоб».

Значит, на столе лежат неотправленные письма Джейкоба его родным. Молли положила сверху письмо, адресованное Аннабелле.

Джейкоб уехал, но сердцем остался с семьей. Эта мысль еще сильнее разожгла ее любовь к нему.

— Что ты здесь делаешь?

Молли похолодела. Он стоял в дверях с лицом, потемневшим от гнева.

— Джейкоб…

— Могу я чем-нибудь помочь? — спросил он с ледяной вежливостью. Казалось, даже температура в комнате понизилась. — Ты все просмотрела?

— Я… Извини. Ветер сдул со стола листки, я подняла их. Я прочитала письмо Аннабелле. Прости, Джейкоб. Я понимаю, что это личное письмо, но оно прекрасно…

— Не стоило этого делать.

Он подошел к столу и убрал письма в папку.

— Почему ты не отправил его… их? Если бы Аннабелла прочитала, она бы…

— Она бы — что? — Он резко обернулся. — Простила бы меня?

— Нет, нет, — заторопилась Молли. — Просто… поняла бы.

— Я уже говорил с ней, — откликнулся он так же холодно. — Несколько раз. Если хочешь знать, она приедет сюда на следующей неделе. С мужем.

— С мужем? — удивленно переспросила Молли.

— Да. Его зовут Стефано. Они познакомились в Испании. Похоже, они обрели свое «долго и счастливо».

Молли растерялась. Неужели подруга вышла замуж? Она очень давно не заглядывала в свой почтовый ящик. Наверняка Аннабелла писала ей. Надо ответить, поздравить.

— Я говорил и с братьями, — продолжал Джейкоб. — И мы помирились. Если ты думаешь, что я все еще виню себя за это, то ошибаешься. — Молли открыла рот, хотела что-то сказать, но он перебил ее: — По крайней мере, о них будет кому позаботиться, когда я уеду.

Страх обжег Молли, как ядовитая кислота.

— Ты уезжаешь?

— Да. И тебе это известно. Я уеду, и ты тоже уедешь. Я выставляю дом на продажу на следующей неделе. Ведь ты почти закончила работу в парке, правда?

Молли поперхнулась:

— Да. Но…

— Но, — поторопил ее Джейкоб.

— Ты тоже мог бы обрести свое, — выпалила Молли. Отчаяние толкнуло ее на этот шаг. — Свое «долго и счастливо». Со мной. — Его молчание было ужаснее любых слов, но она не сдавалась. — Конечно, никто не бывает счастлив каждую минуту. Но мы могли бы делить радости и горести… Я люблю тебя, Джейкоб.

— Нет, не любишь, — возразил он так решительно, что она вздрогнула.

— Люблю. Поверь, я знаю, что говорю.

У Джейкоба вырвался резкий то ли смешок, то ли вскрик.

— Ты не любишь меня, Молли, потому что совершенно не знаешь меня.

— Я знаю то, что действительно важно…

— Нет, — оборвал ее он.

Молли сделала шаг к нему. Довольно! Довольно огорчений, мучений, бесконечного чувства вины и отчаяния. Это время прошло.

— Почему ты не хочешь, чтобы я любила тебя, Джейкоб?

— Это бессмысленный разговор…

— Или ты боишься, что я перестану любить тебя, если узнаю, каков ты на самом деле? Узнаю твои страшные тайны? — Сделав еще шаг, Молли осторожно взяла его за руку.

— Перестанешь, — тихо согласился Джейкоб.

— Расскажи мне, — попросила Молли и крепче сжала его руку. — Открой тайны, которые я, по-твоему, не должна знать и не смогу понять.

— Не могу…

— Почему? — с вызовом поинтересовалась она. — Ты уверен, что я возненавижу тебя? Но разве это важно, если ты не любишь меня и собираешься уехать?

— Я не настолько бессердечен. — Уголки его губ приподнялись в очень слабой, очень грустной улыбке. — Большую часть жизни я смотрел издалека на тех, кого люблю. Я писал эти письма, потому что мечтал о контакте с братьями и сестрой, и не отправил их, потому что не смог бы вынести пренебрежение родных. Меня поддерживала только память о том, как они любили меня.