Четыре угла коварства - Лариса Павловна Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В это время вошла секретарь Валерия Семеновича:
– Ребята, как хорошо, что вы здесь, нужна ваша помощь.
Обычно секретарш больших начальников представляют топ-моделями, Мира Антоновна тетка – ух! Здоровая во всех смыслах – и телом, и духом, к тому же мать троих детей, она мужа строит и всю его родню, сама хвалилась.
– А у нас рабочий день подошел к концу, – сказал Женя.
– Да ладно, – ухмыльнулась она. – У вас ненормированный рабочий день, так что настоятельно прошу Феликса и Павла Игоревича пройти к Валерию Семеновичу.
– По какому поводу? – поднимаясь с места, спросил Феликс.
– Откуда я знаю! Мальчики, вперед, шеф ждет.
Павел и Феликс поднялись по лестнице, переговариваясь о планах на завтрашний день, Мира Антоновна открыла дверь в кабинет и сделала жест рукой, дескать, проходите. Они вошли и остановились от вопля мымры:
– Так вот же он! Вот!
– Вы уверены? – спросил Валерий Семенович.
– А то! – воскликнула мымра в странной шляпке. – Вот он Феликс, я знаю его давно, он приходил к Русику и Верке.
Павел переводил взгляд с Валерия Семеновича на Коноплеву и обратно, Ольга тоже находилась здесь, сидела ближе к шефу с чуть заметной улыбкой, застывшей на маске неприступности.
– Что здесь происходит? – выговорил по отдельности слова Павел.
Он задал вопрос с опаской и задержал взгляд на Коноплевой, подозревая заговор, состряпанный именно ею. Ему никто не ответил, Валерий Семенович обратился к Феликсу:
– А ты знаешь эту женщину?
Тот уставился на мымру и сказал:
– Конечно, это соседка Елагиных. Напротив живет.
– Феликс… – Начальник опустил голову, ему трудно далась фраза: – Ты подозреваешься в убийстве.
Он вставил ключ, не успел повернуть его…
…в замке, как вдруг дверь открылась, сияющей улыбкой Лора встретила Павла. Сейчас меньше всего он хотел бы видеть ее, к тому же в собственном доме, а прибавить к этому прескверное настроение, которое нет желания скрывать и разыгрывать пофигиста, помноженного на лоха. Но все же никуда не деться, Лора играет роль кающейся Магдалины, он поиграет в папу.
– Как Тимофей? Спит? – поинтересовался, снимая куртку.
– Разумеется, спит, двенадцатый час. Давай куртку и шарф, повешу, а то у тебя все висит как попало, а иногда куртка падает с плечиков.
Какая забота, еще чуть-чуть – и можно растаять. Однако Павел давно вышел из возраста таяния, но улыбку натянул, потом отдал куртку, шарф и спросил:
– Какие впечатления у Тимы после нашего похода?
– Устал очень. Вы его измотали, бедняжка наш сын рухнул на диван и уснул, а он днем не любит спать.
Короче, Тима ей ничего не рассказал.
– Мама не пришла? – осведомился Павел.
– Пришла. – Лора вдруг органично перешла в другое состояние, изобразив на личике виноватую мину. – Зоя Артемовна собирала вещи. Из-за меня, да? Ты бы ей объяснил, что Тимофей все-таки ее внук.
Ну, тут Павел не смог соврать что-нибудь успокаивающее, посему ничего не сказал, сделал пару шагов, Лора повелела:
– Иди в душ, а я подогрею ужин.
– Спасибо, ужинал.
– Да? Где ужинал?
Все ей расскажи, Павел сказал правду:
– У друзей. Извини, хочу с мамой поговорить.
Дал понять, что она будет лишней, а то потащится за ним. Павел негромко постучался в дверь, чтобы не разбудить мать, если она спит. Из комнаты донеслось:
– Ты, Павлик? Заходи.
Зоя Артемовна лежала в постели, читала толстую книгу, которую освещала яркая лампа, на обложке пухленький младенец – все ясно, мама готовится стать идеальной бабушкой. Павел присел на край кровати, молчал, он ждал, когда рассерженная мамуля посмотрит на него, единственного и любимого сына. Она, не отрываясь от книги, спросила подчеркнуто равнодушно:
– Что случилось? Говори уж, я по лицу вижу твои проблемы.
– Феликса задержали.
– Феликса? За что?
– Подозрение в двойном убийстве.
Наконец она соизволила опустить книгу.
– Павлик, ты с ума сошел?
– Нет, я в уме. Ему надели при мне наручники и увели. Еле выбил для Феликса ИВС.
– ИВС – это что?
– Изолятор временного содержания, там у нас условия цивильные, нигде таких нет, почти гостиница.
Зоя Артемовна отложила книгу, подтянулась на руках и села, опираясь спиной о подушки, в ее глазах сверкала помимо беспокойства растерянность.
– Ничего себе новость… – проговорила она. – Глупее не придумаешь. Ты серьезно? Считаешь, что Феликс убил двух человек?
– Я? Нет, что ты… конечно же нет, – устало произнес Павел. – Подставили его, но это нужно доказать… то есть нужно раскрыть убийство… А у меня до сих пор ничего нет, совсем ничего.
– Боже мой, а что же Настенька?
– Я был у нее. С Веником.
– Павлик, что за клички, ты взрослый, а как подросток.
– Мама, это любя. Я чувствовал себя врачом, который сообщает родным, что больной умер у него на операционном столе и по его вине…
* * *
Она открыла дверь, ожидая, что пришел муж, а на пороге стояли Терехов с Вениамином, улыбка с лица Насти слетела, видимо, это была реакция на их траурные физиономии.
– А Феликс?
– Настенька, ты разрешишь войти? – не ответил Павел на прямой вопрос, а это маркер: действительно что-то случилось.
– Да, пожалуйста, проходите…
Павел и Вениамин прошли в комнату, садиться не стали, Настя пришла следом, уставилась на них перепуганными глазами, а гости – на нее, не решаясь сказать плохую, очень плохую новость. Жена Феликса очень красивая: зеленоватые глаза, гармоничные черты, с рождением ребенка в ней появилась притягательная мягкость, ей двадцать четыре года, а она идеальная хозяйка, умеет все. Детство было сложное, много лишений, но все это не ожесточило Настю, напротив, она поняла, какую жизнь хочет построить – такую же гармоничную, как сама. Между тем и характер у нее есть, она девочка сильная и отважная: когда отчим защищал ее от преступников, которые хотели ее увезти, Настя его не бросила, не убежала. Да, характер у девчонки крепкий, недаром обуздала Феликса.
– Может, поужинаете? – робко спросила Настя, что на нее не похоже, робости в ней точно нет. – Я сейчас накрою, как раз и Феликс подойдет.
– Не стоит накрывать, – отказался Павел, но тут же и передумал. – Чаю можно? Веник, ты от чая не откажешься?
– Выпью, – кивнул тот.
– Я сейчас.
Настя убежала, неожиданно раздался голос:
– И на меня, плиз, чаю с вареньем! – Алина вошла в
