То было давно… - Константин Алексеевич Коровин

– То есть, позвольте, как это – из клея? – усомнился Коля.

– Вот ведь, не знают, из чего визига делается, а сами в «Праге», в «Метрополе» жрут визигу. Хороши голубчики.

Я помалкивал, про себя думал: «А в самом деле – что такое визига?» И вслух спросил:

– Герасим, ты знаешь, что такое визига?

– Нет, – ответил Герасим. – А чево это?

– Да вот, пироги-то ты ешь – с визигой.

– Хороши пироги. Я впервые эдакие-то ем.

– Да ты видал визигу-то? – спросил Караулов Василия Сергеевича.

– Еще бы. Она такая – винтом идет. Как веревка. Ее на аршины покупают.

– Что за черт! – воскликнул Павел Александрович. – Странно. Я никогда не видал.

– И я никогда не видал, – удивлялся Павел.

– И я не слыхивал, – сказал Герасим.

– Из рыбьего клея, говоришь, делают? Чудно! – озадаченно бормотал Караулов.

– Странно. Ничего вы не знаете, – волновался Василий Сергеевич. – Во-первых, из лошадей делают столярный клей, из смолы – деготь, а из рыбы – клей и визигу. Не из нашей рыбы – плотвы и окуней, конечно, – а из китов, акул, моржей…

– Постой. Вася, ведь морж-то не рыба, – говорю я.

– Все равно, извините. Все равно-с. Вроде. А морская корова, по-вашему, не рыба? У ней хвост – рыбий.

– Ну это ерунда, – сказал Коля.

– Вздор говорите, потому что вы не проходили ихтиологию. Вот вы – охотники, рыболовы, а ничего не знаете…

– Ихтиологии, говоришь, не знаем? – прищурившись, спросил Вася. – А ты копченого сига ел?

– Конечно, ел.

– Отчего у него палка внутри вставлена?

Коля, мигая, помолчал и, подумав, медленно сказал:

– Действительно, у него палка внутри есть, а зачем – неизвестно.

– Нет, известно. Если бы тебя коптить, что бы ты делал?

– То есть позвольте, как же это, меня коптить, я же не рыба.

– Это все равно. Если бы тебя коптили – ты бы вертелся, тебе бы не нравилось… Вот в тебя бы и вставили палку – не вертись. Понял, ты, ихтиолух?

– До чего глупо и пошло, – сказал серьезно Павел Александрович.

– Позвольте, позвольте, – обиженно возражал приятель Коля, – во-первых, не ихтиолух, а ихтиолог, а во-вторых, ихтиология этими вопросами не занимается.

– Нет-с? Хорошо, посмотрим, – горячился Василий Сергеевич. – Ну-ка, скажи, ихтиолух, где копчушки ловятся?

– Копчушки? – задумался Коля. – На Волге.

– Ну а навага? – не унимался Вася.

– Навага, навага… Постой. Тоже на Волге.

– Вот и врешь… На Белом море.

– Но я же не обязан знать – где что ловится, об этом в ихтиологии не говорится…

А где шпроты ловятся?

Коля молчал.

– А миноги?

– Миноги, брат, – это не рыба.

– Как – не рыба? А что же? Вот – не знаешь! А мымра?..

– Постой, постой, – задумался Коля. – Это, брат, в море.

– А ты ее ел?

– Конечно, ел.

– А где ел-то?

– В Петербурге, у Лейнера, и в Москве, в «Праге».

– Никогда не ел мымру, – сказал Тучков. – Вообще, странно. Мы так много едим всего, а что – в сущности не знаем.

– Мымра – это не рыба, – сказал Караулов. – Совсем нет такой рыбы. Мымра – это птица…

– Эвона, глядите-ка, что уток-то летит! – вдруг крикнул Герасим. – Знать, с Ватутина озера.

Все сразу забыли об ихтиологии и подняли головы кверху.

– Что ж, идем туда, – заторопились мы.

– Вот жара маленько свалит, и пойдем, – лениво сказал Герасим.

Тихо было Ватутино озеро.

На зеркальной поверхности, через камыши, мы увидели вдали большие стаи сидящих уток. На отлогом песчаном берегу лежал старый челн.

Мы сдвинули челн с песка на воду, но никто не решался ехать нем по озеру.

Павел Александрович, ничего не говоря, смело залез в челн.

– Ну-ка, дай-ка, Вася, кол. Вон лежит.

Василий Сергеевич взял у куста на берегу большой кол, сам тоже залез в челн и подал кол Павлу. Тот живо оттолкнулся от берега. Челн быстро двинулся по серебряной глади озера. И вдруг опустился вниз.

Оба приятели наши пропали в воде и вскоре вновь показались на поверхности, барахтаясь и отплевываясь.

– Это ж не шутки! – кричал во все горло Василий Сергеевич.

На озере от крика поднялись утки.

– А здесь глубоко, – сказал Герасим, глядя на барахтающихся приятелей, и начал раздеваться.

– Плывите к берегу! – кричали мы.

– Трудно в сапогах-то, – сказал Герасим и бросился в воду.

Подплыв к Василию Сергеевичу, он схватил его за мокрую куртку и поплыл с ним к берегу. Тучков ухватился за край челна и, медленно гребя одной рукой, тоже приближался к нам.

Приятель Вася с испуганным лицом стоял по пояс в воде близ берега и говорил, глядя на нас:

– Благодарю вас, угостили… В одежде-то не поплывешь.

Павлу Александровичу вода доходила до горла. Он стоял рядом с челном и, смеясь, говорил:

– Недурно. Тону, хочу плыть, а меня кто-то за ноги держит. Забавная история.

Утки, кружась над озером, летели на нас.

Голый Герасим схватил ружье и присел к кустам. Раздался выстрел Караулова…

– Батюшки, – возопил вдруг Василий Сергеевич. – Ружье-то в воде осталось.

– Ахти, беда какая! – огорчился Герасим.

Все решили раздеться и по очереди стали прыгать в воду – ныряли, искали на дне ружье. Но сколько ни искали – ружья не было…

Уже вечерело. Герасим развел огромный костер. Сушили платье «утопленников», пили чай, выпили весь коньяк – по случаю «утопления». Решили остаться у костра до света и утром опять доставать ружье.

Вдали, на берегу озера, раздался выстрел, и из-за кустов показался Коля. Никто раньше в суматохе не обратил внимания, что его не было.

Подходя к нам, он поднял руку, показывая застреленного большого кулика. В другой руке он держал ружье Василия Сергеевича – ружье, которое так долго искали в воде.

– Ах ты чертова визига! – закричал Василий Сергеевич. – Где же ты ружье-то взял?

– Ты ведь без ружья поехал на озеро. А тут я увидел, что кулик сел на отмели. Я ружье взял и пошел. Вот и кулик.

Василий Сергеевич вдруг расхохотался:

– Как глупо! Как всё глупо… Вот уж действительно ихтиолух!

Правда

Приятели у меня были все люди хорошие, но характеры у всех были разные и даже довольно трудные. Жили каждый как придется в быту русской жизни, но просто. Прежде как-то не удивлялись ничему. Ну а потом, конечно, все удивились. В то время не было таких больших умов, которые явились потом. А потому жизнь шла обыкновенно, так, бытом, устоем. Приходит трубочист, чистит трубу, доктор лечит, разносчик, булочник, утром приносит хлебы, выборгские крендели, рогульки с солью. Адвокаты на суде говорят одну правду, жулики воруют, солдаты поют