Неизвестная Россия. История, которая вас удивит - Николай Усков

Некоторые советские ученые видели в ересях новгородской земли русский вариант предреформации. Не вешая ярлыков – они просто загоняют мысль в привычный для нее угол, – подчеркну: появление религиозного вольномыслия свидетельствовало об утверждении в Новгороде совершенно новой для Руси городской культуры, хорошо изученной на примере Западной Европы. Ее заказчиком был ищущий смысл простой человек, уже преодолевший гнетущую зависимость от каждодневного физического труда, обладающий как интеллектуальной подготовкой, так и достаточным досугом для размышлений над нематериальными предметами.

Симптоматично, что духовные власти Новгорода находят асимметричный ответ на распространение ересей. Ведь работать приходится в весьма подготовленной и искушенной среде. Владыка Геннадий сетует на нехватку образованных кадров для борьбы с еретиками, недопустимые лакуны в библиотеке Святой Софии и, наконец, инициирует перевод всех книг Священного Писания на русский язык. Таким образом, на Руси только через 500 лет после крещения, в конце XV века, появится первый полный текст Священного Писания, известный как Геннадиева Библия. И появится он в Новгороде. До этого большинство книг Ветхого Завета были в нашей стране недоступны и считались «жидовскими». Характерно, что архиепископ Геннадий использует для переводов Библии латинские тексты, а вовсе не греческие. Ведь Новгород куда ближе к латинской Европе. Оттуда же выписываются и книги для полемики с еретиками и разоблачения их «лжи».

Впрочем, из всех видов интеллектуальной деятельности индикатором развития цивилизации прежде всего следует признать архитектуру. Именно она больше всего является технологией, требующей глубоких инженерных знаний, опыта работы с различными материалами, точных математических расчетов, развитого пространственного мышления, наконец, взаимодействия специалистов разного профиля. Стадиальное отставание Москвы от северных республик было очевидно еще до разгрома Новгорода – Москва постоянно прибегала к помощи псковских зодчих, которые имели репутацию лучших мастеров каменного строительства. Практика приглашения псковичей сохранится и в конце XV–XVI веке. Характерная история, например, приключилась при возведении Успенского собора Московского Кремля, который величием должен был превзойти хотя бы Софию Новгородскую. Первоначально Иван III поручил строительство московским мастерам. Они начали возводить новый собор вокруг убогого зданьица времен Калиты, потом старые стены разобрали и спустя два года принялись подводить сооружение под своды. Но майским вечером 1474 года собор неожиданно развалился – якобы был «трус во граде», то есть землетрясение. Послали за псковскими мастерами; те тщательно исследовали руины и пришли к выводу, что причиной обрушения стал плохой раствор извести, а также неверный расчет тяжести сводов, легших на северную стену. Правда, псковичи не решились взяться за исправление ошибок своих московских коллег. Проект достался итальянцу. Псковские мастера построили на Соборной площади Кремля Благовещенский собор и церковь Ризоположения. Остальное, если говорить про XV–XVI века, возводили итальянцы. Зато именно творение псковского мастера Постника Яковлева – собор Василия Блаженного середины XVI века – является наиболее растиражированным символом нашей страны.

Пусть управляются сами, как умеют

Как стало возможным появление Господина Великого Новгорода, непохожего на прочие земли Руси до такой степени, что впору говорить о другом, альтернативном пути развития нашей страны? Подчеркиваю, Новгород был не просто маргинальным приграничным анклавом, а обширным и могущественным государством Руси, по крайней мере на протяжении трех столетий: с середины XII и почти до самого конца XV века.

До второй четверти XII века в быте Новгорода не было заметно никаких особенностей. Вече – сход свободных горожан-соплеменников, – вероятно, существовало тогда во многих древних городах Киевской Руси. Важно, что история вече в Новгороде не пресекается и позднее. Из стихийного элемента соседского образа жизни оно со временем превращается во влиятельный политический институт.

Главная причина такой эволюции состоит как будто в отдаленности Новгорода от Киева. Интересы первых киевских князей, очевидно, полностью концентрируются на богатом юге. Когда Святослав Игоревич делит свою землю между сыновьями и к нему приходят новгородцы просить себе князя, он отвечает: «Да пойдет ли кто к вам?» Новгородом не дорожили и другие Рюриковичи. Постепенно в образовавшемся вакууме власти начинают формироваться демократические институты, кажется, совершенно стихийно. Надо же как-то жить. Так, в 1126 году новгородцы впервые выбрали посадника, которого прежде назначал князь. Затем выборным стал и тысяцкий – военный и полицейский руководитель города. В 1156 году новгородцы сами выбрали себе епископа, которого до того присылали из Киева. Уже в XII веке один князь говорит другому: «Не хлопочи о Новгороде, пусть управляются сами, как умеют».

Новгородцы умели кое-как – ни один город средневековой Руси не знал такой тревожной и напряженной истории. Всего по летописи, начиная с середины XI и по конец XV века, нам известно до 32 смут в городе. Из них только шесть были связаны с борьбой за того или иного князя. Остальные отражали противостояние различных партий простых горожан. Таким образом, не только берестяные грамоты донесли до нас живую речь обычных новгородцев. Мы впервые видим их в качестве действующей политической силы на страницах летописи, которые обычно надежно узурпированы князьями и святыми. Мятеж против распоясавшихся властей был таким же институтом новгородского общества, как вече или выборные должности. Неугодный политик часто отправлялся головой вниз с Волховского моста, а его дом выставлялся «на поток и разграбление». Такова была прямая демократия Новгорода.

Разумеется, если приглядеться к политической системе города повнимательнее, то мы увидим республику, но республику олигархическую. Слово «степенный» пришло в наш язык из политического лексикона Новгорода. Вопросы, предлагавшиеся вечу для обсуждения, объявлялись ему со «степени», то есть со ступени или помоста, на который выходили князь, тысяцкий или посадник – степенные люди, словом. На протяжении XIII века должность посадника фактически находилась в руках двух боярских семей, Михалчичей и Нездиничей – одна верховодила Софийской боярской стороной, другая – демократической Торговой. Всего из Михалчичей, например, до конца XIV века было выбрано 12 одних только посадников. Манифестацией новгородской олигархии в камне по сей день являются многочисленные храмы в городе и его окрестностях. Инициаторами их строительства были отнюдь не князья и епископы, как в остальной Руси, а бояре, купцы и торговые корпорации. Так впервые в нашей стране капитал озаботится своим духовным самоутверждением и репрезентацией.

И тем не менее при всех атрибутах олигархии Судная грамота XV века, ставшая вершиной новгородской юридической мысли, в первой же статье формулирует вполне эгалитарное правило новгородского судопроизводства: «Судите всех равно, как боярина, так и житьего, так и молодчего человека». Характерно, что в новгородских землях существовало относительное равноправие даже между мужчинами и женщинами как в вопросах наследования, распоряжения имуществом, так и в доступе к образованию и политической деятельности. Например, последней посадницей Новгорода, не юридически, но фактически являлась женщина – Марфа Борецкая. Равенство всех перед законом стало несомненным новаторством Новгорода на фоне все более иерархического и в целом мужского общества тогдашней Руси.

Республиканский Новгород вообще сильно контрастировал с другими городами, которые являлись скорее вотчинами князей или бояр, по крайней мере в период, последовавший за распадом Киевской Руси. Новгородцы, напротив, называют Господин Великий Новгород «своей отчиной», считают себя хозяевами и земли, и судьбы. Такова была «правда Новгородьская», то есть одновременно и порядок, и справедливость новгородского политического устройства.

Это обстоятельство заставляет нас серьезнее отнестись к другому фактору новгородской истории, который, пожалуй, сыграл не менее важную роль, чем отдаленность от Киева. Речь идет об экономическом могуществе его населения, чему немало способствовала прежде всего международная торговля, промыслы, ремесла и развивающаяся сфера услуг, вроде появления нужды в таких профессиях, как парикмахер. Важно, что в новгородских землях право земельной собственности вовсе не стало привилегией высшего служивого класса, как в «материковой» Руси; здесь были многочисленны индивидуальные крестьянские собственники – мелкие землевладельцы; источники называют их «земцами» (так это слово впервые входит в наш язык). Часто земля обрабатывалась своего рода артелью собственников в складчину.