Проект «Сфинкс» - Андрей Ивасенко

— Позвольте представиться, — с какой-то мрачной бравадой произнес Василий. — Шельга Василий Иванович, майор ГРУ.

Заметив, что Воронов потерял дар речи после всего увиденного им, майор-разведчик дружески похлопал его по плечу и сказал:

— Все, Николай Иванович. Успокойтесь. Фуршет с немецким радушием закончен.

— Как… ты… вы… смогли… с ним справиться? — произнес Ник таким слабым голосом, словно из него выпустили весь воздух. — Что произошло? Ты… вы — разведчик?

— По долгу службы мне приходилось и не таких тарантулов давить, — с нотками гордости сказал Василий. — Ладно. Берем в себя в руки. Нужно уносить ноги отсюда, пока второй не вернулся. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.

— Но разве вы не хотите его взять в плен, чтобы допросить? — поинтересовался Воронов.

— Зачем же? — не без удивления воскликнул майор, усмехнувшись. — Он мелкая сошка. От этого гиббона с мозгами бабочки мы ничего интересного не узнаем. Кроме того, скоропостижная смерть его командира, возможно, вызовет излишнее беспокойство у белобрысого — наделает каких-нибудь глупостей. В этом случае, помимо его желания, мы сможем узнать гораздо больше интересующей нас информации, что будет нам на руку.

— Нам?..

Василий сделал глубокий вдох, сосредоточился и сказал:

— Вы ввязались в опасную игру, Николай Иванович. И боюсь, что без нашей помощи вам уже не обойтись. Придется сотрудничать с нашим Управлением, желаете вы того или нет.

— Говоря простыми словами: я вступил в коровью лепешку обеими ногами сразу. — Николай потупил взгляд в пол. В его голове начиналась мозговая лихорадка. — Те, кому вы только что наступили на хвост, не оставят нас без наказания. Они будут мстить за убийство их товарища…

В душе целиком с ним согласный, майор ГРУ сказал:

— Это их право. Но все не так уж и плохо, поверьте. Мое руководство наделило меня более весомыми полномочиями, чем у участкового инспектора. Так что постоять за себя мы сможем. Мы как-никак находимся в России, на своей земле. Пусть они боятся, а не мы. Идемте, поговорим обо всем по дороге.

Майор Шельга склонился над трупом, перевернул, обшарил карманы и извлек: ключи от своей машины, от наручников, а также электронную записную книжку и две запасных обоймы для пистолета. Закончив сбор трофеев, Василий взял растерявшегося Николая под локоть и вывел из избы.

* * *

— Какого черта… — начал было Курт, но образовавшийся в горле комок не дал ему продолжить.

Он стоял возле трупа Бруно и хмуро взирал на тело убитого. Готовый в любую секунду распсиховаться и выплеснуть свой гнев на все, что окружало. Закрыв глаза, постоял несколько секунд, чтобы прийти в себя. Губы и глазные веки нервно дрожали. У него был короткий запал. По сути дела, он был активный психопат. Склонный к агрессии и насилию. Непредсказуемый и опасный.

Немец открыл глаза.

Приступ гнева отошел на второй план, и мозг лихорадочно пытался найти выход из сложившейся ситуации.

Бруно убит. Определенно убит. Так не может выглядеть человек, у которого есть хоть какой-то шанс выжить. Убили голыми руками — это тоже очевидно. Курт и сам был мастак по части умерщвления людей подобным образом. Но кто мог сделать такое с опытным Бруно, которого даже многие сотрудники из Отдела ликвидаций не без оснований побаивались? Трусливый водитель или тот дылда ботаник? Не вяжется как-то с этими слюнтяями. Трудно поверить. Но факт оставался фактом: старший группы убит профессионалом. Где и на чем они с Бруно прокололись? Таксист?..

Курт осмотрелся.

Нужно было избавляться от трупа. Но как? Не тащить же его на себе в лес, чтобы закопать? На это уйдет много времени и сил. Бросить в колодец и удалить следы крови на полу? Найдут рано или поздно — возникнут проблемы с ФСБ или еще какой-нибудь силовой структурой. А это может создать в дальнейшем нежелательное внимание со стороны российских спецслужб, да и ненужные хлопоты на границе.

В углу он заметил старенькую керосиновую лампу.

«Отлично! Где-то должен быть запас керосина. Вероятно, русские пользуются подобным средством для освещения своих жилищ на тот случай, когда в поселке отключают электричество. Россия — страна абсурда…»

Вскоре нашел стоящую под лавкой канистру.

Курт вытащил шнурки из обоих ботинок Бруно, связал их вместе, а затем облил труп и стены горючей жидкостью. После положил один конец шнура в керосиновую лужу, а другой — поджег. А-ля бикфордов шнур — ничем не хуже. Через десять-пятнадцать минут воспламенится керосин и сожжет дотла все следы пребывания на даче.

«Ну вот, — подумал Курт. — Все концы, как говорят, в воду. Обгорелые кости идентифицировать будет практически невозможно. Жаль, теперь остался без поддержки. Одно радует: больше не придется лизать задницу и смотреть в зубы этому самодовольному Бруно. Пусть с ним теперь черти нянчатся!»

По лицу Курта расползлась довольная улыбка.

Он вышел из дома и неспешно направился к микроавтобусу. Торопиться было некуда. Гнаться за беглецами — бессмысленно: уже далеко. Если радиомаяк до сих пор не обнаружен, то позже их с легкостью можно будет засечь через спутник. Да и принимать самостоятельные решения без согласования с руководством он не имел права. Нужно выйти на связь, получить свежие инструкции и ждать прибытия новых агентов. «Теперь я тут за главного босса», — решил Курт, и его улыбка превратилась в подобие волчьего оскала.

* * *

«Тойота», словно чувствуя, что ее хозяину и пассажиру грозит опасность, мигом долетела по ухабистой грунтовке до поворота и свернула на автотрассу. Вспыхнули фары. Двигатель зарычал от удовольствия, когда колеса почувствовали под собой ровный асфальт, и стал набирать обороты. Машина с каждой минутой отдалялась все дальше и дальше от «Сосновки», полируя шинами серо-черную поверхность дороги.

Шельга покрутил ручку радиоприемника и, поймав понравившуюся волну, сказал:

— У меня в бардачке есть фляжка с коньяком. Выпейте. Это поможет прийти в себя.

— Нет, — тихо ответил Ник. Его голос почти утонул в реве двигателя машины и музыки. — Что-то не хочется. Знаете, Василий Иванович, у меня от алкоголя всегда щеки краснеют, смешно выгляжу…

Шельга рассмеялся.

— А я думал, вы слабак! — добродушно заметил он. — А вы, оказывается, вот о чем думаете! Молодца! Дела на поправку идут.

Воронов ничего не ответил, уныло смотря на дорогу, на проносящиеся встречные машины, слепившие дальним светом. О чем-то подумав, он обернулся и стал всматриваться в идущие следом автомобили.

— Не переживайте, — понял его волнение Василий. — Этот нацист за нами не следит. У него сейчас и без нас забот хватает. Любой агент, оказавшись в подобной ситуации, не станет ничего самостоятельно предпринимать, пока не получит указания от руководства. Этот Курт — птица хоть и опасная, но полета, думаю, невысокого.

— А вы? — спросил Ник. — Вы ведь тоже выполняете задание по чьему-то приказу?

Шельга подумал, прежде чем ответить:

— Да. Я выполняю приказ державы, в которой родился, вырос, которую люблю! Я горжусь своей родиной и преданно ей служу! Кстати, позволю напомнить: вы тоже являетесь ее гражданином…

— Так это держава выдала вам лицензию на убийство и право впутывать в это простых людей?

— В мире всегда выживает сильнейший. Так было и так будет. А эти выродки из Четвертого рейха стали мертвецами с самого рождения. Вы думаете, тот тип, который обещал отпустить, сдержал бы слово? Ага! — держи карман шире! Он с превеликим удовольствием сделал бы из нас мясной рулет и с аппетитом съел. Таких отморозков бесполезно молить о пощаде. Их нужно только уничтожать.

В салоне автомобиля воцарилась словесная тишина. Эту тишину нарушали лишь работающий двигатель и музыка.

— Как насчет дневника? — неожиданно спросил Шельга. — Вы расшифровали записи?

— Нет, — ответил Ник. Голос словно треснул в самой сердцевине слова. — Не успел. Мне нужен компьютер, тихое место и время для этого.

— Это я предоставлю, — заверил Василий. — Интересно, что же вам дед такого поведал? За чем так охотятся нацисты?

— Давайте обсудим позже, — предложил Ник. — Обсудим сверху до низу, не переживайте. А сейчас я хотел бы отдохнуть.

Воронов откинулся на спинку сиденья и, закрыв глаза, поинтересовался:

— Куда мы сейчас едем?

— К друзьям, — коротко ответил Шельга и добавил: — Хочу познакомить вас с нужными людьми.

— Угу, — устало выдохнул Ник. Сознание накрывала полудрема.

— «Пе-ре-мен!» — требуют наши сердца. «Пе-ре-мен!» — требуют наши глаза. В нашем смехе и в наших слезах, и в пульсации вен: «Пе-ре-мен! Мы ждем перемен…» — доносился из динамиков голос Виктора Цоя под аккомпанемент взрывных гитарных ритмов.