Одиночество на двоих - Люси Хэнкок

— Вряд ли правление позволит Моррисон уйти, — сказала Роберта. — Она просто чудо. Ты же сама знаешь, Син, у нас тут ни разу не возникало никаких трений. Ты уверена, что эта новенькая не личная сиделка?

— Она такая же медсестра, как ты и я. Боб, — заверила ее Синтия. — Но в то же время она настолько от нас отличается, настолько не похожа… В общем, сама увидишь. Я не знаю, кто сидит с ним в ночную. Его только сегодня утром привезли. Может, у них и в самом деле есть личная сиделка на ночь, но я на все сто уверена, что это не Деланд.

— А что с ним такое?

— Общее обследование. Остин говорит, налицо все признаки нарушения мозговой деятельности. Он такое пишет, что ему самое место в… И чего они притащили его сюда, когда Нью-Йорк под рукой, а?

— Нарушение мозговой деятельности? — оживилась Роберта. — Тогда его привезли к нам из-за Холмса. Может, у него опухоль какая. Надеюсь, мне удастся поучаствовать в операции! Мне даже все равно, в каком качестве. Последний раз, когда Холмс проводил операцию на черепе, я накладывала швы. В жизни ничего подобного не испытывала, Син! Это что-то! У меня на глазах произошло настоящее чудо. Пациент практически ослеп, терял контроль над рукой и ногой. Холмс сделал томограмму и приступил к работе. Опухоль глубоко проникла, и мы все, затаив дыхание, смотрели, как его ловкие пальчики делают надрезы. А вдруг скальпель бы упал или соскользнул? Но ничего такого конечно же не произошло, и теперь Чарли Молтон должен всю оставшуюся жизнь благодарить Бога, «Ребекку Мор» и Тирона Холмса.

— Фиску тоже сегодня будут рентген делать, — сказала Синтия. — Он уже давно сам не свой — потеря веса, плохой цвет лица, есть отказывается, капризничает, вечно в депрессии и все такое. Жена считает, что ничего страшного нет, просто абсцесс за ухом, но он уверен, что это опухоль, и не желает консультироваться ни у кого, кроме Холмса. Или Холмс, или никто, говорит. Ему, говорит, поверю, а больше никому. Видать, боли действительно не дают ему покоя, ни отдохнуть не может, ни поспать, это он так утверждает. Но вполне возможно, он из тех, кто занимается самовнушением, а на самом деле у него ничего такого нет. Хотелось бы мне, чтобы его разоблачили! Если он настолько упертый, как о нем говорят, то Остин сведет его с ума. Она же безотвязная! Сама услужливость — пожалуйста, это; прошу вас, то. Невыносимо!

— Честное слово, Син, ну и смешная же ты, — расхохоталась Роберта. — Я понимаю, что ты недолюбливаешь Остин, вот и не хочешь признать, что она великолепная медсестра. Знаешь, почему ей поручают самые безнадежные случаи? Просто она все может. И не важно, куда ее пошлют, она всегда выходит победительницей. Говорят, что она не потеряла ни одного пациента. Если это так, то это настоящий рекорд.

— Фигня! — презрительно сморщила носик Синтия. — Хочешь, скажу, почему она не потеряла ни одного пациента, дурочка? Ладно, так и быть, просвещу тебя. Когда дело принимает катастрофический оборот, она всегда берет кого-нибудь себе в напарницы, обычно младшую медсестру. Если хочешь, можешь назвать это удачей, а я бы назвала это иначе — она заранее прикрывает тылы. А потом у нее неожиданно случается болезнь — то зубы ломит, то еще что, — и как раз тогда, когда пациент собирается отбросить копыта. Я видела, как она вся прямо-таки позеленела, когда пациенту стало совсем плохо. Может, у нее просто организм такой, только мне что-то в это не особо верится. Она тут же слиняла с поля действия и оставила меня наедине с умирающим. И мне пришлось в одиночку провожать того в последний путь. Ее репутации это не повредило, потому что в тот раз именно я боролась за его жизнь, и скажу тебе, боролась так, как никогда раньше. Он прожил еще два дня, пока Остин валялась с желудочными коликами, и я слышала, как его дочка сожалела о том, что мисс Остин больна. Они так на нее рассчитывали! Конечно, Льюис знал, что мужчина все равно бы умер, и посоветовал мне не обращать внимания на слова родственников, но все равно. Боб, мне было неприятно. Видела бы ты, как семейка завалила Остин цветами и конфетками! Думаю, Остин самая что ни на есть настоящая притворщица, но пока ее никто не раскусил. Если так и дальше пойдет, то слава о ней разнесется во все концы света. Но, хвала Господу, не все такие, как она. Это хорошо, я имею в виду для пациентов.

— Не будь к ней слишком строга, Син, — успокоила ее Роберта. Синтия была из тех, кто лает, да не кусает.

— Куда ты теперь. Боб? В детское отделение? Мне говорили, что в инфекционном тоже людей не хватает. Я так рада, что меня послали в роддом! Так приятно видеть, как молодые мамаши поправляются. И так смешно наблюдать за папашками! Это нечто, вьются вокруг них, словно назойливые мухи. На меня там всегда такая сентиментальность нападает, плакать хочется. Я так рада, что Хоумер в Чикаго, а то вдруг бы стал лезть со своим предложением руки и сердца, а я сейчас в таком настроении, что вряд ли сумела бы отказать. Но ему пока рано жениться, не в том он положении.

— О чем ты говоришь, Син, это еще почему? Работа у Хоумера приличная и…

— Матери надо на воды в Саратогу, а сестра хочет выучиться на художницу. Сестричку стоило бы сперва отправить в экономическую школу, чтобы она поняла наконец, что денежки на деревьях не растут, что они потом и кровью достаются ее братцу. Меня тошнит от этих дамочек. Боб. И от него иногда тоже. Не замечает, что родственнички буквально сели ему на шею, да еще и погоняют.

— Болтай, болтай! — улыбнулась Роберта. — Что-то я никогда не замечала, что тебя от него тошнит. Он твой принц, и не вздумай отпускать его от себя, а то потом всю жизнь будешь каяться. Почему ты не выходишь за него? Миссис Пейдж напридумывала себе болезней, у нее слишком буйное воображение. Стоит перестать скакать вокруг нее, и у старухи все как рукой снимет. Что касается Филлис, то она довольно миленькая и к тому же пользуется большой популярностью, девчонка наверняка рано выскочит замуж. Право слово, Син, я бы на твоем месте не стала так рисковать.

— А я и не рискую, дорогуша, просто не хочу раскрывать сынку и братцу глаза на то, что на самом деле представляют собой его обожаемая мамаша и сестрица. О нет, не желаю брать на себя такую ответственность! Я слишком хорошо разбираюсь в человеческой натуре, и в мужчинах тоже. Эта тягомотина будет продолжаться до тех пор, пока он сам не прозреет или пока мамашка не найдет себе второго мужа, а сестренка — первого. Надеюсь, к тому времени я не облысею и не лишусь всех зубов.

— Ты знаешь, наверное, в детстве я ударилась головой, — неожиданно начала Роберта. — Кажется, мужчины совершенно меня не интересуют. Только если как пациенты, да и то они слишком капризны, нытики какие-то, — печально засмеялась она. — Тебе этого не понять.