Изумрудное лето - Ольга Крючкова

– У меня в усадьбе есть жеребёнок. Завтра же пришлю его в Селиваново… – пообещал он.

Артёмка отёр слёзы ладошкой.

– На нём можно ездить верхом?

– Нет, вряд ли. Но можно кормить и ухаживать за ним… – ответил Муравин, подумав, что с жеребёнком придётся отрядить ещё и «няньку».

Глава 5

На следующий день, с утра пораньше, Никанор, запершись в комнате своего флигеля, тщательно подсчитал все текущие расходы и убытки, связанные с пребыванием наследников-аспидов в Селиваново. Получалась кругленькая сумма.

По соображениям управляющего до первого сентября прожить будет весьма непросто. Хотя и покойный барин оставил ему достаточно денег на содержание своих родственников и их компаньонов, но… Никанору, как истинному управляющему хотелось сэкономить. Ну, право же не мог не он тратить в день столько, сколько положено! Ан, нет! Надо что-то и свой карман положить! А посему бухгалтерия ввергла Никанора в отчаяние.

Никанор отчётливо понимал, что придётся отправиться в Калугу и навестить Дарью Арсеньевну Калакутскую, хозяйку агентства по найму домашней прислуги и сезонных рабочих. К коей он, кстати, обращался достаточно часто, в особенности в начале сентября, когда поспевали яблоки и наступал сбор урожая. Сборщики снимали урожай, аккуратно укладывали спелые фрукты в корзины, а затем на телегах часть перевозили в Калугу, а часть – в Москву, где из яблок изготавливали вино, варенье и конфитюр. Но сейчас ему придётся нанять ещё одну горничную, лакея и двух прачек…

В то же время Никанор боялся оставлять наследников-аспидов без присмотра, опасаясь, что вернётся из Калуги на развалины усадьбы. Поэтому он решил поговорить с Муравиным, когда тот в очередной раз наведается с «ревизией» и умолить душеприказчика пару дней, до его возвращения, пожить в усадьбе. Конечно, Никанор мог отправить госпоже Калакутской письмо с просьбой подобрать надёжную прислугу. Но… Чего уж греха таить, он сам хотел свидеться с Дарьей Арсеньевной, потому как давно уже питал к ней любовную страсть, несмотря на свой почтенный возраст. Впрочем, Калакутская и сама была немолода… и отвечала управляющему взаимностью.

Также Никанор сожалел о тридцати тысячах рублей, которые случайно нашли мальчишки: уж как они исхитрились?! Одному Господу известно… Он бы нашёл деньгам надёжное место, а затем и выгодное применение. Теперь же они лежат в доме Муравина, в небольшом встроенном сейфе, скрываемом картиной легкомысленного содержания. (О сейфе, разумеется, Никанор ничего не знал).

…Пётр Петрович явился в Селиваново в одиннадцать утра, как и обещал мальчикам, в сопровождении жеребёнка (уже окрепшего и очень резвого) и его «няньки», помощника конюха.

Дети, игравшие во дворе, пришли в восторг и тотчас все их интересы сконцентрировались вокруг живой игрушки. Муравин, имевший взрослых дочь и сына, умилился и подумал, что пора бы его великовозрастным отпрыскам подумать и о внуках.

Он направился во флигель и застал Никанора, корпевшим над бумагами.

– Доброе утро, Никанор. Что нового в усадьбе? – поинтересовался Муравин.

– И вам доброго утречка, Пётр Петрович… – вяло отреагировал управляющий. – Слава богу, новостей никаких. Усадьбу покуда не спалили… – доложился он.

– Да уж… – согласился Муравин.

– Просьба у меня к вам будет, Пётр Петрович…

– Говори, помогу, чем смогу, – пообещал помещик.

– Надобно бы мне в Калугу по делам смотаться… Денька на два, не более… Так боюсь усадьбу без присмотру оставлять. Чаво аспиды учудят, мне не ведомо…

– Отправляйся в Калугу, Никанор, со спокойной душой. Я за усадьбой пригляжу… – пообещал Муравин.

Никанор тотчас воспрял духом.

– Дык я Глафире прикажу постелить вам во флигеле, в комнате, где останавливался Клебек.

Муравин кивнул в знак согласия. Собственно, торопиться ему было особенно некуда. Жена его и дети давно перебрались в Москву, он же предпочитал городской жизни да бесконечным балам – охоту, верховую езду, чистый свежий воздух и спокойную жизнь в имении. Так уж сложилось, что стали они с госпожой Муравиной чужими людьми. Впрочем, Пётр Петрович особо по этому поводу не расстраивался, потому как женили его супротив воли и жену свою он никогда не любил, хоть и прижил с нею двоих детей.

А когда супруга решила покинуть имение под благовидным предлогом и окончательно поселиться с детьми в Москве, Муравин только обрадовался. Однако семью навещать не забывал…

Никанор незамедлительно отправился в Калугу, Муравин же – с «инспекцией». Для начала он решил пройтись по территории усадьбы и сразу же заметил, что госпожа Тушина и гувернёр заняты обследованием хозяйственных построек, в частности конюшни.

Старый конюх, заботившийся о тройке барских лошадей, зорко приглядывал за искателями сокровищ, да усмехался в усы. Завидев душеприказчика, старый конюх сказал:

– Да неужто барин бы спрятал свой капитал на конюшне?

Муравин пожал плечами.

– Кто ж знает, голубчик?.. Всё может статься…

Конюх в ответ рассмеялся.

– Не таков покойный барин был человек… Не стал бы он здеся прятать… Ох не стал бы… Не позволил бы он коней своих беспокоить. Любил он их дюжа…

Муравин, понимая чувтсва конюха, тяжело вздохнул.

– Что поделать, голубчик, я не в праве наследникам запретить искать клад конюшне. Вот, ежели они попытаются нанести ущерб постройкам…

– Пущай только попробуют… – прошипел агрессивно настроенный конюх. – Прав Никанор, ох как прав… Понаехали аспиды…

Муравин покинул конюшню, решив пройтись вокруг дома – слава богу, никто не пытался разобрать стены или фундамент.

Он решил спуститься по ступенькам, по бокам украшенным изваяниями львов, к каскаду прудов. И что же он увидел…

Эсмеральда и князь пытались сдвинуть с места одно из изваяний, вероятно, взяв на вооружение опыт Эльзы и её жениха с Дриадой.

– Господа! Господа! Что вы делаете? – попытался вразумить наследников Муравин.

Князь, перепачканный в грязи, злобно зыркнул на душеприказчика.

– Наследство ищём… А вы что думали? – ответил он.

– Но вы пытаетесь демонтировать изваяние!

– Ну и что! – резонно возразил князь. – А как мы ещё может найти клад? Он же не лежит посреди дороги…

– Но… Но… – Муравин право не знал, что и возразить.

– Не волнуйтесь, – вмешалась в разговор Эсмеральда. – Мы всё поставим на место…

– Надеюсь… – процедил сквозь зубы Муравин и продолжил спуск к каскаду прудов.

То, что он увидел на готическом мостике, и вовсе повергло его в шок.

– Пойдите прочь! – кричал Станислав. – Мы пришли сюда первыми, значит – мостик наш!