Законы прикладной эвтаназии - Тим Скоренко

– Господа и дамы, успокойтесь. Я – инженер по орбитальным лифтам, мне только что сообщили, что неполадка совершенно неопасна, её устранят буквально за полчаса.

Он залихватски врёт, хотя понимает, что через полчаса тётка совсем сойдёт с ума, если его предсказание не сбудется.

– А что же вы, инженер, такой хлипкий лифт построили? А? В этой стране ничего нормально сделать не могут! – кричит тётка. – Вы что думаете, вам с руки эти штучки сойдут? Вы что думаете…

– Я ничего не думаю! – Он орёт прямо ей в лицо.

Тётка замолкает.

– Если вы не заткнётесь прямо сейчас, я вас лично выброшу в космос через нижний шлюз, и никто не будет против.

– Точно, – поддакивает офисная крыса из угла.

Для наглядности Гречкин показывает пальцем куда-то вниз, на технический люк.

Тётка замолкает, но по её лицу видно, что по приезде скандала не избежать.

Лифт трогается даже не через полчаса, а минут через десять. Рывок – и снова огромная скорость, немного закладывает уши, но в целом высота почти не чувствуется. Через атмосферу лифт идёт медленнее, чем через безвоздушное пространство.

Верхняя Москва очень похожа на нижнюю. Двери лифта открываются, и перед Гречкиным предстаёт привычная картина: площадь Лифтов, нечто вроде огромного зала распределения. Много народу, все ждут своей очереди войти в орбитальный лифт.

Лифтов в зале – около тридцати, и каждый вмещает до полусотни человек. Малый лифт, на котором ехал Гречкин, – технический. Интересно, откуда здесь эта тётка-истеричка? К одежде офисной крысы в углу прицеплен пропуск: он из коммерческого отдела лифтовой службы. Негритянка тоже может быть служащей. А истеричка явно не из этой компании. В этот момент Гречкин оказывается наказан за промедление и мысли о сумасшедшей: она самолично появляется из-за его спины с представителем технической администрации под руку.

– Вот этот хам! – кричит она возмущённо.

Фамилия администратора – Водовозов, они с Гречкиным в дружеских отношениях.

– Это хамло мне указывало, что делать, а что не делать! – кричит тётка.

Гречкин помнит только, что обещал выбросить тётку в открытый космос.

– …и угрожало меня убить! Это попытка убийства! Это преступление!

По лицу Водовозова видно, что он тоже с удовольствием выбросил бы тётку в открытый космос. Её крик постоянно звучит в качестве фона, администратор не без труда говорит Гречкину:

– Пойдёмте, Гречкин, в офис, там поговорим.

Они идут, все трое, через зал. Тётка вопит так, что люди вокруг оборачиваются. Техническая дверь, коридор, дверь кабинета Водовозова. Кабинет небольшой, как и большинство помещений Верхней Москвы, зато из окон открывается великолепный вид на Землю.

– Анфиса Яковлевна, – вежливо говорит Водовозов, – заполняйте заявление.

Заполнять заявление просто. Достаточно сделать голосовой выбор из пунктов, возникающих на дисплее, обращённом к посетителю.

– Я требую отправить его под суд! – кричит Анфиса Яковлевна, не обращая внимания на слова Водовозова.

– Пока вы не заполните заявление, мы не сможем отдать инженера Гречкина под суд.

– Да мне плевать! Вы сможете! Захотите и сможете!

Водовозов понимает, что всё окончательно потеряно. Он что-то тихо говорит по комму.

Анфиса распаляется всё больше и больше, Гречкин молчит, Водовозов улыбается, скрестив руки на груди. Анфиса обещает отдать под суд уже не только Гречкина, но и Водовозова, и вообще всех специалистов КосМосТранса.

Буквально через две минуты дверь кабинета открывается, появляются двое мужчин лет сорока в элегантных костюмах. Полы их пиджаков заметно длиннее, чем следует по гражданской моде: это судебные исполнители.

– Анфиса Яковлевна, пойдёмте с нами. Это серьёзное дело, мы должны оформить судебные документы…

Они продолжают вещать, будто радиоточки. Анфиса немного сбавляет тон, а через минуту соглашается выйти с ними, чтобы отдать под суд мерзких работников КосМосТранса. Когда они выходят, Водовозов с упрёком смотрит на Гречкина:

– Ты же видел, что у неё нарастающий психоз. Или не видел?

– Ну-у…

– Что «ну». Пришлось вон вызывать наших актёров.

Гречкин знает, что приходившие мужчины не имеют никакого отношения к судебным разбирательствам. Это профессиональные психологи и специалисты по мирному разрешению конфликтных ситуаций. Перед психованной Анфисой они сыграли именно тех, кого она хотела увидеть. Тем не менее их задача – просто успокоить человека и привести его в норму. Ничто не помешает Анфисе на самом деле подать в суд.

– Тебе не повезло, – продолжает Водовозов. – Анфиса эта – не просто психованная тётка, а супруга Санникова.

– Чёрт.

– Именно.

Санников – заместитель директора службы орбитальных лифтов. Теперь понятно, откуда у Анфисы технический пропуск, позволяющий пользоваться малыми лифтами.

– Значит так. Мы тебя из службы временно переведём. Естественно, в ту область, где от тебя будет какой-то толк. Подумай до завтра, куда тебя можно перевести, и я подумаю. Надумаешь – звони. Может, в техподдержку Верхней Москвы. Может, в какие-нибудь перспективные работы. Сколько у тебя специализаций?

– Пять.

– Достаточно. Выбор есть. Но завтра – крайний срок. До конца недели тебя в лифтах быть не должно, может, всё и утрясётся. Анфиса будет знать, что ты якобы наказан увольнением, Санникову и на тебя, и на Анфису плевать, если она не сидит у него на шее.

– Хорошо, Виктор Вадимович.

– Всё, Гречкин, иди по своим делам. У тебя же выходной сегодня?

– Да.

Гречкин поднимается и идёт к дверям, затем оборачивается.

– А собственно, почему лифт остановился?

– Террористическая угроза. Скрутили одного идиота, но в это время все лифты стояли.

– А-а…

Про террористические угрозы никогда не говорят публично. Одно это словосочетание может вызвать панику у большинства людей. Тем более у психованных анфис.

Гречкин прощается и выходит из кабинета.

2

Основная цель пребывания Гречкина в Верхней Москве – увидеть Майю. Сейчас она, скорее всего, в лаборатории. Ещё несколько лет назад лаборатория анабиозников была строжайше засекречена, а сейчас туда порой водят туристов. Анабиозисы постепенно появляются в больницах, на транспортных кораблях для дальних перелётов и даже в частных руках. Несколько эксцентричных богачей заморозили себя, чтобы проснуться через много лет и воспользоваться возросшими во много раз благодаря банкам активами.

Лаборатория анабиоза – маленькая, но очень хорошо финансируемая. В первую очередь, это связано с отцом Майи, который несколько лет назад вложил в этот проект огромные деньги, потом надавил на некоторые политические рычаги и получил результат. Несмотря на то, что анабиоз изобрели около ста пятидесяти лет назад, он всё ещё представлял собой огромное поле для экспериментов и исследований. В то время как в Китае работы по временному приостановлению жизненных функций живых существ шли сумасшедшими темпами, в российском секторе эта технология по-прежнему считалась выкачиванием денег из государства. Отец Майи не побоялся встать на защиту технологии, пригласил консультантов из Китая и США, и вскоре официальные власти начали вкладывать средства в долгосрочный и сложный проект. Который, надо отдать должное отцу Майи, привёл к оглушительному успеху. По крайней мере некоторые препараты, используемые в мировой практике анабиоза, получили название «комплекс Певзнера» в честь начальника лаборатории.