Лучинушка - Ольга Дмитриевна Конаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стеше стало значительно легче, и она начала выходить на прогулку в сад, чтобы подышать свежим, пропахшим яблоками, воздухом, послушать Родькину игру и полюбоваться цветущими астрами. Софья Николаевна обожала эти скромные, неприхотливые и в то же время по праздничному нарядные цветы. Постоянно покупая или выменивая новые сорта семян и рассады, она собрала богатейшую коллекцию, которая теперь украсила яркими пятнами весь двор и сад.
Стеша медленно шла, любуясь разнообразием цветов, слушала Родькину игру и чувствовала себя абсолютно счастливой. Разве могла она когда – нибудь мечтать о том, что ей доведётся встретить таких замечательных людей, как профессор Игорь Станиславович, Софья Николаевна и Надежда Семёновна, которых она полюбила всей душой. Они заставили её поверить в себя, и она приложит все силы для того, чтобы оправдать их ожидания. Возможно, когда – нибудь у неё тоже будет такой же красивый, уютный дом для неё и Родьки, которого она уже привыкла считать своим настоящим братом.
В памяти вновь возникло лицо и лучистые глаза человека, общение с которым, длившееся всего лишь несколько минут, произвело на неё впечатление, которое до сих пор оставалось таким же острым и волнующим, как будто всё было вчера. Не проходило дня, чтобы она о нем не вспоминала. Во многих романах, прочитанных ею, говорилось о любви с первого взгляда, но о том, что это могло случиться с нею, она запрещала себе даже думать. Наверное, он уже давно забыл о ней и живёт своей жизнью, даже не подозревая о том, что, благодаря ему она смогла так перевернуть свою жизнь.
Задумавшись, она не сразу обратила внимание на то, что флейта замолчала, а Родька, силуэт которого только что виднелся между ветвями деревьев, куда – то исчез.
Стеша обвела взглядом сад, и, заметив качнувшийся куст на соседнем, заброшенном участке, и подумала, что он зачем – то перебрался туда через хлипкий забор. Она окликнула его, однако Родька не отозвался, что было на него непохоже. Скорее всего, в кустах бродит чья – то собака, решила она, однако в груди возник тревожный холодок.
Она поспешила туда, где только что видела Родьку. Он лежал на куче опавших листьев, уткнувшись лицом в руки, а Гоген топтался у него на спине, тычась мордой в голову. Ей почему – то показалось, что он вгрызается в Родькин затылок. Стеша готова была закричать от ужаса, но, увидев, что Гоген не кусает, а совсем наоборот, вылизывает его тщательно, словно котёнка, зажала рот обеими руками, ругая себя за отвратительную фантазию. А кот, не обращая на неё внимания, продолжал свое дело – лизал и терся своей усатой мордой об одно то же место Родькиного затылка, разминал его лапами и снова лизал. Закончив этот своеобразный сеанс мануальной терапии, длившийся довольно долго, он прилёг рядом с Родькиной головой. Тот повернулся к нему спиной, а Гоген плотно, словно желая отдать своё тепло, обнял его лапами, и оба затихли.
Стеша решила не мешать их странному общению, и осторожно, стараясь не шуршать листьями, пошла обратно в дом. Минут через пятнадцать флейта зазвучала снова. Стеше показалось, что её звуки стали звучать ещё чище и отчётливее, но чувство тревоги не проходило.
Немного поправившись, Стеша решила, что пора возвращаться обратно в квартиру. Вечером, когда они ужинали в саду, наслаждаясь последним осенним теплом, она сказала:
– Дорогая Софья Николаевна. Не могу передать, как мы с Родькой благодарны вам и Надежде Семёновне за ваше гостеприимство, помощь и доброту, однако, нам пора возвращаться домой, в квартиру.
– Как домой? Голубушка, вы что удумали? – возмутилась Софья Николаевна, – Неужели вам с нами так плохо, что вы решили вернуться обратно в свои трущобы?
– Ну что вы, нам здесь очень хорошо, но пора же, как говорится, и честь знать.
– Помилуйте, какая же честь, если вы хотите оставить нас в одиночестве. Мы ведь успели привыкнуть к вам, как к родным. Живите здесь, сколько захотите, если, конечно, я не надоела вам настолько, что вы готовы хоть в омут головой, лишь бы от меня подальше.
– Софья Николаевна, нам здесь очень хорошо, но нельзя же пользоваться вашей добротой до бесконечности.
– Если не хотите жить у Софочки, можете перебираться ко мне. – робко вставила Надежда Семёновна.
– Надюша, не смей… – Софья Николаевна строго погрозила неожиданной конкурентке пальцем и продолжила, – Не только можно, но и нужно. Вы поймите, мои дети возвращаться домой пока не собираются. Ехать к ним в Голландию я тоже не хочу. Нужды в деньгах у нас нет, дети очень хорошо мне помогают. А вы заменили мне семью, и я даже не представляю, как опять останусь одна.
– Огромное вам спасибо, – ответила Стеша, смахивая слезу, – Честно признаться, я тоже привыкла к вам, как к родной, и не знаю, смогу ли когда – нибудь отблагодарить вас за всё, что вы для нас сделали.
– Высшая благодарность – это любовь, уважение и внимание к человеку. Поверьте, в этом нуждается каждый, а одинокие пожилые люди тем паче. А всё остальное чепуха. Так что, давайте к этому вопросу больше не возвращаться. Поправляйтесь и начнём заниматься дома, не ограничиваясь во времени. Кстати, Родечкина преподавательница Вероника Матвеевна, она живёт в двух кварталах отсюда, тоже говорила, что заниматься с ним ей было бы гораздо удобнее здесь, а не в школе, не приходилось бы ехать домой затемно через весь город.
– А вам не будет мешать шум?
– Ну что вы. Я настолько привыкла за годы работы в школе к музыкальной кокафонии, что в тишине чувствую себя не совсем комфортно. Так что, как видите, всё складывается просто замечательно. Между прочим, вы меня так расстроили, что я забыла передать вам от Игоря Станиславовича привет и подарок, ещё одну окарину для Роди. Вероника Матвеевна похвасталась его успехами, и он решил, что ему пора осваивать более сложный инструмент, с восемью отверстиями. Ещё он
