Большая игра - Дэн Смит

— Вы знали ее? — немного успокоившись, спросил я президента.

— Ее звали Патриция Янг. Она была ведущим специалистом… Мы сейчас как раз в отсеке моего личного состава.

— Ее застрелили?

— Да, похоже, Моррис тщательно заметал следы.

Президент снова посмотрел на меня.

— Готов плыть?

— Я лук уронил.

— Оставь его.

— Не могу!

— Он тебе больше ни к чему.

— Я должен его найти! — Внезапно лук стал для меня действительно что-то значить. Он был единственным напоминанием о папе и о доме.

— Вы его видите? — Я посмотрел в мутную воду.

— Брось его, Оскари. Ты ведь…

Я занырнул в темноту. Течение натолкнуло на меня тело убитой, ее ноги снова ударились мне в бок, но я стиснул зубы и начал искать лук. Моим долгом было вернуть его домой. Во что бы то ни стало.

Широко расставив руки, я поворачивался из стороны в сторону в надежде отыскать лук, хотя шансы мои были невелики. Каждую вещь, которой касались пальцы, я ощупывал и отбрасывал прочь, пока не натолкнулся на него. Лук застрял на самом дне, зацепившись за что-то.

Я поднялся, чтобы глотнуть воздуха, и снова нечаянно потревожил тело женщины. Набрав полную грудь воздуха, я нырнул еще раз. Я нащупал на дне лук и попытался его освободить, но один конец лука придавило креслом, которое я, видимо, сдвинул, когда запаниковал. Я уперся плечами в стену, а ногами — в кресло и попытался сдвинуть его с места. Сначала ничего не вышло, но потом оно покачнулось, и высвободившийся лук поплыл прочь от меня. Я развернулся, крепко схватил его и поднялся из воды.

— Теперь готов плыть?

Я подался в сторону и кивнул:

— Пора выбираться отсюда.

Мы снова набрали воздуха и нырнули, но на этот раз я знал, что за темные силуэты спрятаны во мраке: это тела людей, которые летели на борту. И их там гораздо больше, чем можно представить. Где-то в темноте трупы мужчин и женщин дрейфуют между бумаг, ручек и потерянных туфель.

И чудится, что, когда мы плывем мимо, все они тянутся схватить нас своими мертвыми руками.

Президентский самолет

Выбравшись, наконец, из воды, мы не стали останавливаться. Мы шли вперед, подгоняемые ощущением, что Хазар и Моррис дышат нам в затылок.

— Сюда! — скомандовал президент, и я пошел за ним, с трудом волоча ноги вдоль коридора, оставляя мокрые следы на дорогом ковре. Самолет трещал и скрипел, будто в предсмертной агонии.

Мы прошли комнату переговоров, в центре которой размещался овальный стол, а вокруг валялись перевернутые стулья и кипы бумаг.

Мне показалось, что из-под стола торчат чьи-то ноги, но я отвел глаза и уставился в спину президента. Когда мы вышли из комнаты, он плотно закрыл за нами массивную дверь и повернул ключ в замке.

— Здесь мы будем в безопасности. — Президент вытер лицо и отжал ладонью воду из рукавов рубашки.

— Даже если они попадут в самолет, то через эту дверь им не пройти. Она специально укреплена на случай нападения террористов. — Президент печально улыбнулся. — Теперь ты, Оскари, на моей территории.

Я кивнул в ответ и тоже отжал промокшую насквозь одежду.

— Там коридор. — Президент махнул рукой налево. — А там — медицинский кабинет и мой офис. — Показал он на двери у себя за спиной. — Эти ступени ведут в центр связи и к кабине экипажа. Пойдем!

Я отряхнул руки от воды и пошел следом. Заглянув по дороге в медкабинет, я чуть не врезался во внезапно остановившегося президента.

— А вот и наш путь к спасению, — сказал президент, дотронувшись до большой двери слева от нас. Надпись вокруг красной ручки велела «повернуть, чтобы открыть».

— Через нее и выйдем, когда понадобится. Видел когда-нибудь, как президент США спускается из своего самолета и машет толпе?

Я отрицательно покрутил головой.

— Что, ни разу не видел по телевизору?

Я снова крутанул головой.

— Что ж, — вздохнул президент. — Это та самая дверь, из которой он… то есть я выхожу. И сегодня утром тоже должен был… — он прервался. — Ну ладно, делу — время. Иди за мной.

Президент открыл дверь справа от нас, и мы вошли в его офис.

— Был когда-нибудь в Белом доме?

— Нет.

— Значит, теперь побывал. В этом кабинете я все равно что в Белом доме.

Темный дубовый стол в дальнем углу кабинета стоял на месте, но на нем было пусто. Документы, папки и ноутбук, которые, судя по всему, раньше там лежали, рассыпались по коричневому ковру и кожаному угловому дивану, стоявшему напротив. Президентское кресло валялось рядом, как убитое животное, задрав лапы на колесиках к потолку. На стене висел сине-золотой герб Америки. Портьера была отодвинута к краю, но через опущенные заслонки иллюминаторов в комнату почти не проникал свет. В кабинете пахло деревом, кожей и роскошью.

— Посмотри там, — президент указал на диван. — Может, найдешь мой сотовый; от этого — никакой пользы. — Он достал из кармана телефон охранника и откинул его в сторону.

Зайдя за стол, президент начал судорожно выдвигать ящики. Из отверстия над его головой болталась желтая кислородная маска. Закрепленная на тонкой пластиковой трубке, как на паутинке, она то и дело подпрыгивала и раскачивалась, когда ее задевал президент. Такие же маски свисали и рядом со мной, над диваном.

Я внимательно перебирал бумаги и папки, откладывая их прямо на пол, пока не заметил завалившийся между диваном и подушкой черный смартфон.

— Нашел!

— Молодец!

Президент обогнул стол и забрал у меня телефон. Он нажал кнопку включения, и экран засветился.

— Ну же? Ну? — торопил он свой мобильник. — Нет сигнала.

Президент поднял вверх руку, повертел в воздухе аппарат, потом швырнул его в сторону и со злостью пнул стол.

— Черт возьми! Почему у меня нет спутникового телефона, как у этого проклятого предателя Морриса!

— Что теперь будем делать?

— Что делать? — Президент с силой потер лицо. — Что будем делать? Думай, думай. Точно! Идем наверх. Центр связи и кабина экипажа. Это наш последний шанс вызвать спасателей. Скорее, Оскари!

Мы вернулись в коридор и пошли в обратном направлении. Поднявшись по лестнице, мы оказались в центре связи, где, несмотря на угол, под которым приземлился самолет, все столы стояли ровными рядами вдоль стен. Не считая этого, в комнате царил полный хаос. К крышкам столов прилипло сгоревшее оборудование, все экраны компьютеров были разбиты, будто их нарочно повредили. Из мониторов торчали куски пластика и напоминавшие кишки связки проводов. Остальная электроника и пять больших офисных кресел лежали у противоположной стены, прикрывая собою, как мне показалось, груду мертвых тел. Пол устилали разбросанные листы бумаги и несколько ноутбуков с изуродованными экранами. Желтые кислородные маски, спускавшиеся с потолка, покачивались из стороны в сторону. Острый запах гари разъедал глаза.

Президент встал рядом и осмотрел кабинет. Он покачал головой и уперся рукой в стену, будто не мог больше держаться на ногах.

— Ничего не уцелело, мы не сможем позвать на помощь.

— А почему лампочки еще горят? — удивился я.

— Аварийное питание, скорее всего. Это не простой самолет. Корпус в десять раз прочнее, чем у пассажирского аэробуса. Такой, что ядерный взрыв с земли его не покоробит. Все окна бронированы, вражеские радары самолет не видят; есть осветительные снаряды, чтобы сбить прицел у ракетниц врага, инфракрасные излучатели, чтобы вывести из строя их систему наблюдения….

— Так почему такой самолет сбили?

— Сложно сказать. — Президент нахмурил брови. — Только одно объяснение идет на ум: Моррис взломал систему. На борту летело двадцать шесть человек экипажа. Моя охрана, команда помощников… всего около сорока человек, и все мертвы. Он просто пустил их в расход. И такого предателя я считал своим другом… Возможно, он прав, и у президента не может быть друзей.

— Я — ваш друг.

— Верно, Оскари. И ты доказываешь мне свою дружбу даже слишком часто. Пойдем-ка к кабине экипажа, может, там повезет.

Перешагивая через обломки компьютеров, президент вышел в соседнее помещение. Он сообщил мне, что это кают-компания, но я не смотрел по сторонам, не хотел больше видеть трупы. Мы пересекли зал и вошли в кабину пилота.

До сих пор я был уверен, что такой махиной управлять должны из кабины в разы больше той маленькой комнатки, в которой мы оказались. За креслами пилотов поместились только миниатюрный столик да два стула, больше ничего.

Из-за того, что самолет остановился на мелководье у крохотного острова, нос его был приподнят, и через большое огибавшее кабину окно было хорошо видно озеро, с какой стороны ни посмотри. Если приглядеться, то слева от нас, вдалеке, можно было рассмотреть берег, но мне он казался просто черной полосой.