Мара - Руфь Уолкер

Она тихонько проскользнула внутрь. Здесь было значительно теплее; стоял характерный для Флориды запах плесени, а еще пахло матами и потом. Спрятавшись в тень, она затаилась.

Тусклый свет зари проникал сквозь узкие окна под потолком, и Мара могла различить фигуру Лео, который упражнялся в воздухе, держась руками за кольца. Казалось, его тело не имеет веса, так легки были его движения. У Мары захватило дыхание от страха — и восхищения. Неужели этот человек может быть плохим и жестоким? Или все в цирке заблуждаются относительно Лео Муэллера?

После серии упражнений с одной рукой на трапеции Лео закинул ногу на перекладину, чтобы отдохнуть. Его лицо блестело от пота — видно, он и впрямь устал. В своем черном облегающем трико он был строен и гибок как кошка. И Мара подумала: «Пусть Джоко плохо о нем отзывался, но мне-то что до этого?»

— Эй, ты! Какого черта тебе здесь нужно? — внезапно раздался его голос, и Мара поняла, что он ее заметил.

Она задрала голову и ответила улыбкой:

— Я пришла сюда репетировать. Нельзя?

Он посмотрел на нее как на идиотку и, соскользнув с трапеции, подошел к ней.

— Ты что, не знаешь? Нечего входить сюда, когда я здесь репетирую!

— Нет, не знаю… Никто не говорил мне об этом. Простите, пожалуйста, — пробормотала Мара, а затем отбарабанила заранее приготовленную речь: — Я знала, что у вас в последнее время плохое настроение, но не думала, что вас раздражает, когда кто-то приходит посмотреть на ваши репетиции. Я тогда пойду.

Она уже повернулась, чтобы уйти, но он взял ее за плечо:

— Что ты имеешь в виду? Из-за чего это у меня плохое настроение?

— Ну, вроде как у вас неприятности с вашей подружкой… — Мара расчетливо прикусила губу.

Он стиснул ее плечо:

— Кто тебе это сказал?

— Так, девчонки болтали… Не помню, кто именно.

Пауза была столь продолжительной, что Мара не на шутку испугалась. Она судорожно облизнула губы, не осмеливаясь поднять глаза.

Когда наконец она решилась посмотреть на него, то увидела улыбку на его лице, но не дружелюбную, а какую-то странную.

— Зачем ты все-таки явилась? — спросил он, и Мара поняла, что уже чем-то себя выдала — то ли словом, то ли жестом. А поэтому врать не стала.

— Я хочу, чтобы вы научили меня воздушной гимнастике.

— И чем же ты собираешься мне платить? Мои уроки дорого стоят… — Его голос стал мурлыкающим.

— У меня есть деньги, — твердо сказала Мара.

— Ах ты маленькая врушка! Судя по твоему виду, у тебя ни цента за душой. — Он нагнулся к ней, и его горячее дыхание обожгло ей щеку. — Так чем же ты намерена мне платить? Кувырками на сене? С чего ты взяла, что меня это заинтересует? У меня полным-полно первоклассных женщин, а не таких дешевых девок, как ты.

Внезапный приступ ярости охватил Мару. Как он смеет называть ее дешевой девкой?! Кровь ударила ей в голову, и она влепила Лео пощечину. Разозленный, он дал ей затрещину в ответ и, схватив за шиворот, начал трясти точно слепого котенка. Мара отчаянно кусалась и царапалась, но вырваться ей не удавалось — его рука трясла ее все сильнее. Поняв, что сопротивление бесполезно, Мара склонила голову набок, делая вид, что теряет сознание.

— Эй! — зло крикнул Лео. — Кончай притворяться, что умираешь! — Но трясти ее, однако, перестал.

Мара оставалась неподвижной, надеясь в глубине души, что он не швырнет ее со всего размаха на землю. Она ждала, что он пощупает ей пульс или послушает сердце, но он вдруг больно ущипнул ее за грудь. Она едва сдержалась, чтобы не закричать. Лео громко выругался.

Мара застонала и открыла глаза. Встретив его холодный взгляд, она поняла, что перехитрить его не удастся. Она моргала, стараясь подавить слезы. «Теперь все пропало, — подумала она. — Ах я дура, дура!»

— Ну, может, ты и не дешевая девка, — сказал он, и в его глазах промелькнула искорка лукавства. — Ладно, я согласен тебя учить. Конечно, не воздушной гимнастике — на это нужно дикое количество времени, но я смогу подготовить тебя так, чтобы уже через три недели ты смогла выступать с синхронными гимнастками. А потом мы с тобой рассчитаемся. Я сам решу как.

Мара остолбенела от удивления. Она знала, кто такие синхронные гимнастки. Это восемь девочек, которые одновременно выполняют на восьми канатах одни и те же упражнения. Но она не вполне поняла, что значила последняя фраза Лео.

— Что вы имеете в виду? Как я должна буду расплачиваться?

Он улыбнулся, хитро щуря глаза. На его щеке еще розовел след от ее пощечины.

— В этом-то и заключается вся азартность мероприятия. Может быть, я попрошу тебя отдать мне все твое жалованье, все до цента. Может, потребую только поцелуй. А может, я захочу чего-то большего, чем поцелуй. Ты азартна по натуре? А?

Мара смотрела на него, силясь понять, что же все-таки ему нужно. Понятно, что не ее тело. Она видела его в столовой с потрясающе красивой женщиной-артисткой. Тогда что же за игру он с ней затеял? Мара не знала. Но упустить такой шанс она не могла.

— Если будешь думать слишком долго, я тоже могу передумать, — предупредил Лео.

Мара была неглупа. Она чувствовала, что он не передумает. Ему нравилось, что она у него в руках. Но важно, какую плату он потребует… Мысль о близости с ним привела ее в ужас. Хотя, с другой стороны, она все равно уже не девственница… Можно и потерпеть. Но все же лучше было бы расплатиться деньгами.

— О'кей, — сказала она. — Но только знайте, если вы потребуете от меня не деньги, я согласна всего на один раз.

Он криво ухмыльнулся.

— Ладно, если мне понадобится именно это, одного раза с меня хватит.

Он нагнулся и поднял пиджак:

— Встретимся завтра, на этом самом месте, ровно в шесть часов утра. Ни минутой раньше и ни минутой позже. Я не хочу, чтобы ты подглядывала, как я репетирую. Понятно?

Мара кивнула. Слова застревали у нее в горле. Свершилось чудо — она будет учиться! Пусть придется тяжело, но что в этой жизни давалось ей легко? Зато когда Мара научится у Лео Муэллера всему, чему только возможно, и расплатится с ним, она уже на целую ступеньку приблизится к своей заветной мечте!

9

Мистер Сэм терпеть не мог, когда к нему обращались с какими-либо проблемами. Поэтому он буквально застонал, увидев, как Руби быстрыми шагами направляется к Голубому фургону. Черт ее подери, эта женщина всегда вызывала у него легкую дрожь. Он с детства питал недоверие к высоким полногрудым теткам. Его собственная мать была почти шести футов note 3 роста и отличалась поистине мужской силой. Он до сих пор с ужасом вспоминал те наказания, которым она надо — не надо подвергала его — вплоть до самой юности.