Мара - Руфь Уолкер

Небо на востоке уже начало розоветь, когда Мара выскользнула из спальни. Хотя она относилась довольно безразлично к окружающей обстановке, которая так часто менялась в ее цыганской жизни, Флориду она полюбила. Несмотря на обилие насекомых — а их и впрямь летало великое множество — здесь было как-то особенно хорошо: светило необыкновенное, золотистое солнце, а с залива Тампа дул свежий, с легким запахом соленого моря ветер.

Слышно было, как трубит слон, и Мара улыбнулась. Она знала от девчонок, что животное сейчас находится «в периоде гона» и именно поэтому так трубит. Интересно, а влечение мужчин похоже на слоновье? Мара усмехнулась. Впрочем, ей было искренне жаль беднягу. Она сама порой чувствовала, что ей страшно хочется принять одно из тех предложений, что ей беспрестанно здесь делали. Но влюбляться она не собиралась. Второй раз в жизни она не позволит себе совершить такую глупость.

Мара поспешила к круглому амбару, оглядываясь по сторонам, не видит ли кто, куда она идет. Сторожей, конечно, не было, но повара могли уже подняться готовить завтрак — варить кофе, овсяную и маисовую кашу, печь булочки. В ближайшие дни должны были съехаться вся труппа и все цирковые рабочие, чтобы начать подготовку к сезону.

Слон издал еще один тревожный крик, и Мара с сожалением подумала о том, что ни разу не сходила на него посмотреть. Ну что ж, у нее еще будет время, раз она станет синхронной гимнасткой! Тогда она сможет посмотреть все представление, а не только жалкие кусочки на репетициях. А однажды — рано или поздно — она сделает свой собственный номер. В этом Мара нисколько не сомневалась. Она станет артисткой, звездой, любимицей зрителей! Чего бы ей это ни стоило! Но ей хотелось, чтобы это случилось поскорее, а не в каком-то там необозримом будущем…

Она подошла к амбару достаточно близко, чтобы слышать, как на трапеции тренируется Лео. Она уже знала, что нужно постоять около двери и подождать, пока все звуки стихнут. И даже потом, когда она войдет, надо стоять тихо, пока сам Лео не обратит на нее внимания. Если она входила раньше времени, он страшно злился и обязательно отпускал в ее адрес язвительное замечание. Он многого требовал от нее и никогда не хвалил — как бы она ни старалась. Но Мара не унывала. У нее был хороший учитель, она осваивала гимнастику, и жаловаться на жизнь не приходилось.

Она ревниво относилась к остальным синхронным гимнасткам: ведь они уже неделю как выступали на просмотрах. Она знала их всех по именам, знала, что большинство из них скоротали зиму подавальщицами пива в разных барах по всей стране.

Посредине работала Перла, блондинка с Миссури. Еще была Марсела, темноволосая и очень симпатичная. Кланки тоже симпатичная, но такая худенькая и бледненькая, что, казалось, подуй сильный ветер — и ее может унести. Все они непохожи друг на друга и даже не все хороши собой, но них у всех есть одно преимущество перед Марой — они артистки.

Мара сжала кулачки в ожидании, когда наконец Лео закончит репетицию. У нее оставалась неделя до главного просмотра. А что, если она не понравится, не подойдет? Что, если мистер Сэм скажет: «Спасибо, ты свободна. Кто следующий?»

Нет, конечно, она не умрет, если такое случится, но ей будет больно. Очень больно!

Гимнастки уже считаются артистками, хотя они и ниже по рангу, чем остальные. Салли как-то сказала ей, что артисты цирка завистливы к чужим успехам. Все стремятся занять чужое место, сделать себе сольный номер, прославиться.

Но все равно Мара хотела стать цирковой артисткой! Сразу же, как только она начала заниматься с Лео, ее постигло горькое разочарование: то, что со стороны казалось очень легким, обернулось в действительности тяжелым, изнурительным трудом. Каждый новый трюк давался Маре с болью. Правда, теперь она была уже почти готова к тому, чтобы сделать себе небольшой номер для просмотра, но Лео постоянно твердил ей, что еще рано, и заставлял снова и снова повторять простейшие упражнения.

И в душе она понимала, что он прав. И работала, много работала. Хотя эта работа и оказалась гораздо тяжелее, чем она думала.

Мара вздохнула, и Лео, обладавший слухом кошки, прервал репетицию и подошел к ней.

— Какого черта ты опять мне помешала? — промычал он. — Только я сосредоточился!

Она сделала шаг вперед, и лучи раннего утреннего солнца, пробивавшиеся сквозь узкие окна, осветили ее лицо.

— Я пришла чуть раньше, — сказала она, хотя знала, что уже давно шесть.

— Ну ладно, давай начнем. У нас еще непочатый край работы. Ты делаешь те упражнения для укрепления мышц, что я тебе велел?

— По двести в день.

— Удвой это число. Тебе нужно поскорее догнать остальных. По-настоящему гимнастикой надо начинать заниматься лет с шести, максимум с семи. Первоклассной артисткой тебе, конечно, никогда не стать, но для синхронной гимнастики, тем более в этом захудалом цирке…

— Это хороший цирк! — возразила Мара. — Все говорят.

— А ты и поверила, — усмехнулся Лео. — Ну да ладно, начнем с сальто-мортале…

И на целый час Мара позабыла обо всем, кроме гимнастики. Вся в поту, с горящими щеками, она старалась выполнить каждое движение как можно грациознее, чище — ее мускулы пылали, точно огонь. Порой боль пронзала, буквально пронзала, ее плечи и руки, и она с трудом сдерживала слезы. Но сегодня все выходило у нее гораздо лучше, чем раньше, она и сама это чувствовала.

— Ну, хватит на сегодня, — сказал Лео, хлопнув ее пониже спины полотенцем, которым вытирался после репетиции.

Мара не выдержала и спросила:

— Как я сегодня?

— Так себе, — равнодушно ответил он. — Нужно больше упражняться. Приходи сегодня вечером в семь. Мне разрешили порепетировать здесь часа два. Когда я закончу, мы с тобой позанимаемся. А теперь беги. Я хочу скинуть шмотки.

Ловко и быстро полез он вверх по канату. Мара смотрела на него с завистью. Удастся ли ей когда-нибудь стать хотя бы вполовину столь грациозной? Иногда она начинала сильно в этом сомневаться… но нет! Она даже думать об этом не должна. Она обязана справиться, обязана добиться всего, чего хочет. Ведь что, кроме этого, есть у нее в жизни?

Выйдя из амбара, она вдруг столкнулась с мистером Сэмом. У него было какое-то странное выражение лица, точно он вот-вот рассмеется.

— Как давно это происходит?

— Что вы имеете в виду, мистер Сэм?

— Как давно Лео с тобой занимается и для чего?

Мара покраснела.

— Это профессиональная тайна, — пробормотала она.

— Ты хочешь сказать, что это не мое дело? А? А ты знаешь, что цирк принадлежит мне и что вы все мне подчиняетесь? Смотри, если из-за тебя у нас будут неприятности, я вышвырну тебя вон! Поняла?