Серебряный воробей. Лгут тем, кого любят - Тайари Джонс

– Джеймс? – выговорила я, и мне показалось, что уже знаю ответ. Роли никого так не любил, как моего отца.

– Нет, – ответил он.

– Нет?

Я была озадачена и слегка раздражена. У меня шел важный экзамен.

– Тогда что?

– Мисс Банни, – выдавил он, – она умирает.

– Кто?

– Мисс Банни, – повторил Роли. – Твоя бабушка.

– Ой, – сообразила я, – мисс Банни. А что с ней?

– Рак, – сказал Роли. – Врачи говорят, ей осталась пара недель. Может, месяц.

Я стояла в приемной директора, не зная, что делать. Я никогда не видела бабушку, но это было оскорблением скорее для матери, а не для меня. Роли встал со стула, взял мои вещи – рюкзак, пальто и контейнер для ланча – и направился к двери.

– Погоди, – сказала я.

Роли глянул на меня через плечо:

– Что такое?

– У меня сейчас экзамен.

Роли нахмурился:

– Ты что, меня не слышала? Мисс Банни умирает.

Я упрямо застыла посреди кабинета.

– Слышала. Мне жаль.

– Тогда поехали, – велел Роли.

Потребовалось несколько секунд на то, чтобы осознать значение его слов. Ноги двигались помимо моей воли.

– Я тоже еду?

– Она не может скончаться, не познакомившись с тобой.

– А мама там будет?

Руки Роли, в которых были все мои вещи, безвольно обвисли.

– Только ты.

– Она хотя бы знает?

– Джеймс сказал, что позвонит.

Когда за рулем был Роли, он разрешал мне садиться на переднее сиденье. Джеймс всегда настаивал, что я должна сидеть сзади. «Чернокожие должны привыкать к роскоши». Он научил меня, как себя вести, и, если у меня когда-нибудь будет личный водитель, я знаю, что надо делать: никогда не прикасаться к ручке двери, ни при каких обстоятельствах. Даже если чертов седан загорится, надо ждать, пока мне откроют дверь. То же самое, когда садишься в машину. И последнее правило: никогда, никогда не скачи туда-сюда. Если села с пассажирской стороны, там и сиди. Если с вами поедет еще одна женщина, водитель отведет ее к надлежащей двери. А Роли было важно только то, что я пристегнута. Я села впереди, рядом с ним, и слегка опустила стекло.

– Я нормально выгляжу?

– Мисс Банни все равно, – сказал Роли. Голос его дрогнул. – Мисс Банни совсем не важно.

– Она просила, чтобы я приехала? – уточнила я.

В Экланде моего отца и Роли знали как «мальчиков мисс Банни», хотя только отец был ее родным сыном. «Это мои сыновья», – так она их представляла, и пусть бы кто-нибудь попробовал усомниться, притом что Джеймс был черный, как его покойный отец, а Роли белый, как тарелка. У самой мисс Банни кожа была среднего, коричневого цвета, какой получился бы, если смешать черноту и бледность обоих парней.

Настоящая мама Роли, Лула, была из Ричмонда, штат Вирджиния, и у нее была африканская внешность, хотя и очень светлый оттенок кожи. Почему она переехала из достаточно крупного города в Экланд, городишко на три светофора, осталось загадкой. Когда кто-то спрашивал, Лула только говорила: «Я не ужилась с папой». Мисс Банни познакомилась с ней, когда той было пятнадцать: вместе работали, убирали в доме одной белой семьи. Мисс Банни приходила по утрам и уходила вечером, когда вся посуда была вымыта после ужина. Она шла домой одна и готовила ужин себе и мужу. Лула смотрела за детьми, так что оставалась в доме на ночь.

Мисс Банни и Лула поняли, что забеременели, одновременно, только мисс Банни, в отличие от Лулы, была рада. Она была замужем уже три года, и у них никак не получалось завести детей. В те времена каждая замужняя женщина хотела детей, независимо от того, были ли у семьи деньги на их содержание. Лула была в отчаянии, и мисс Банни ее не винила. Шел 1942 год, но Луле иногда казалось, будто она рабыня на плантации. У мисс Банни тоже порой было такое ощущение, несмотря на то что имелся собственный маленький домик, куда она уходила на ночь, муж и тоненькое золотое колечко, которое снимало все вопросы.

Джеймс и Роли родились в один месяц, но мисс Банни не видела Лулу с тех пор, как на седьмом месяце беременности та сбежала, аккуратно зашив двадцать шесть долларов в подкладку чемодана. Она пыталась уехать в Чикаго, но добралась только до Северной Каролины. Вернулась, когда Роли было шесть месяцев и тот научился сидеть.

К тому времени мисс Банни работала уборщицей в доме другой белой семьи. Трудиться приходилось дольше, но семья была приятнее, и можно было забирать еду, оставшуюся после хозяйской трапезы. Мужу не нравилось питаться чужими объедками, однако мисс Банни сказала, что это вкусно и она сама все приготовила. Какая разница где: на собственной плите или в доме белых людей? Новой семье тоже нужна была помощница, которая оставалась бы на ночь. Мисс Банни сообщила Луле, что для нее есть работа.

– А муж порядочный? – спросила она. – Проходить через такое снова я не смогу.

– Он калека, – ответила мисс Банни. – Полиомиелит.

Они проработали вместе еще несколько лет. Мисс Банни и Лула говорили обо всем, кроме сыновей. Мисс Банни любила Джеймса-младшего до безумия, а Лула бедного Роли видеть не могла. Именно его вид вызывал отторжение, потому что кому бы мог не понравиться мягкий характер Роли и его нежные улыбки? Командирское телосложение и болотно-зеленые глаза – вот что было для матери невыносимо. Мисс Банни старалась не лезть в дела Лулы. Роли был ее сыном, она каждый день усердно трудилась, чтобы прокормить его и одеть в чистое. И делала то, что, по ее мнению, было лучше. Но все равно время от времени мисс Банни говорила: «Просто постарайся полюбить его, Лула. Он милый мальчик».

В 1949 году, незадолго до того, как Джеймсу-младшему исполнилось восемь, Джеймс-старший погиб из-за несчастного случая на бумажном заводе. Это я знала. Он погиб в середине недели, поэтому вдове обещали выдать то, что он заработал с понедельника по среду, – и на этом все. Она хотела плакать, и плакала, но времени на то, чтобы лежать в постели и рыдать, было очень и очень мало – надо было что-то есть. Как и Джеймсу-младшему. Мисс Банни знала, что придется найти работу с проживанием.

Роли говорит, что не знает, чья была идея. Он не знает, кто счел, что остался в выигрыше, заключив сделку: его мама или мисс Банни. Он помнил только, как Лула сложила все вещи в картонный чемодан и перевязала ремнем.

– Теперь ты будешь жить с мисс Банни и Джеймсом. С этого дня о тебе будет заботиться она, хорошо? И не делай такое