Старые дороги - Галина Дмитриевна Гончарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Войдите!
– Мия! – Энцо улыбался во весь рот. – Мий, пойдем вниз! Я тебя почти и не вижу в последнее время!
– И что случилось, что ты решил навестить сестру? – ехидно поинтересовалась девушка.
Ладно, она ревновала. Когда они жили в Феретти, Энцо от нее не отходил. А сейчас Джакомо приставил его к делу. Туда сбегай, здесь сходи, да и вообще, сильно мальчишку от себя не отпускал. Мия оказалась забыта и да, слегка ревновала. Или не слегка.
А вот сегодня Энцо приболел, продуло его где-то, и Джакомо разрешил оставить мальчика дома. Ни к чему ходить, если у тебя жар. Полежишь, отдохнешь.
Честно лежал Энцо аж два часа. Или два с половиной.
А потом все сладости были съедены, игры надоели, и мальчик пришел к старшей сестре.
– Ми-ия…
Она смягчилась и похлопала по соседнему пуфику.
– Иди сюда. Лучше у меня посидим, отсюда улицу видно…
– И чего там интересного?
– Энцо, мне все интересно, – мягко разъяснила Мия. – Это ты ходишь где захочешь, а я – благородная дана. Меня даже не улицу выпустить нельзя.
Лоренцо опустил глаза.
– Мия… пойми…
– Я все понимаю, Энцо. Но мне иногда бывает и грустно, и обидно.
Мальчик тоже отлично знал свою сестру. И давать ей загрустить было никак нельзя – у Мии это затягивалось надолго. Будет потом ходить обиженная на весь мир…
А вот если ее сейчас отвлечь, потом можно с ней сыграть во что-нибудь, хоть и в тот же триктрак… Мия в него очень даже неплохо играла.
– Это у тебя лютня?
– Да.
– А сыграть что-нибудь можешь? Тебе ж раньше не нравилось…
– На спинете мне действительно играть не нравится. – Мия легко отвлеклась от темы. – А вот лютня – это другое. Мне нравится, она легкая, она всегда со мной…
– Сыграешь?
Девушка перебрала струны.
– Пожалуй…
Мелодия была незатейливой, но приятной. Обычная песенка рыбака…
Море ласкает теплые камни, море смеется, пенные гребни, море мурлычет, словно котенок, море прекрасно будет вовеки… Дай мне улова, дай мне надежду, дай мне покоя в твоих ладонях…
Мия лениво перебирала струны. И искренне удивилась, когда…
Энцо вдруг прикрыл глаза и соскользнул с пуфика на пол.
– Энцо?!
Лютня полетела в сторону.
Умер?!
Спит. Просто спит…
Мия перетащила брата на кровать и задумалась. Потом позвала маму и тетку, которые, по счастью, были дома. А что?
Они сидели, она играла, брат заснул…
Казалось бы, обычная история. Ньора Катарина распорядилась перенести Энцо в его комнату и уложить в кровать. Ей все было понятно. Мальчишка болен, а дети много спят, когда болеют. Она знает, подруги рассказывали.
А вот для Фьоры, которая видела, что Энцо не так уж и болен, все было сложнее.
– Мия, ты ничего не делала?
– Нет.
– Специально его не убаюкивала?
– Нет, мама. Энцо вообще не сильно болеет, я же вижу. Кричал, наверное, на холодном ветру, вот и…
– Хм… Мия, ты можешь кое-что попробовать сделать?
– Что именно, мама?
Фьора была человеком очень своеобразным. Но там, где дело касалось выгоды, мыслить умела.
Мия попробовала поиграть на ночь Серене и Джулии. В результате уснули все. Сестрички. Их нянька. Сама Фьора.
И все, в том числе и Энцо, проспали до утра.
Энцо проснулся здоровым. У остальных ничего и так не болело, поэтому как там с лечением – определить не удалось. Но усыпить Мия могла кого угодно.
Жаль, что этот ее талант действовал только в одну сторону.
Усыпить – пожалуйста.
Разбудить – не получается. Разве что холодной водой на голову, тогда да, тогда любой сон… вот именно, как водой смывает. Но усыпить…
Засыпали все, кто слышал лютню девушки. А насчет здоровья получилось проверить уже на следующий день.
* * *Ньора Катарина болела крайне редко. Болезни ее тоже боялись. Но были и у нее слабые места.
Когда северный ветер резко менялся на южный, а ненастье на солнце, а такое бывало в Эвроне, у ньоры начинала зверски болеть голова.
До слез. До тошноты, до светобоязни…
Поспать бы, да ведь и не уснешь, когда всю трясет…
В такие моменты ньору, по ее же просьбе, оставляли в одиночестве и давали всласть поболеть. Фьора посмотрела на это и отправилась к Мии.
Девочка сопротивлялась недолго.
– Мам, а вдруг не получится?
– Мия, усыпить ребенка несложно. И служанки просто хотели спать. А вот сможешь ли ты усыпить человека, которому действительно плохо? Катарина ведь даже снотворное выпить не может, ее тошнит так, что даже вода внутри не держится[12].
– Я попробую.
Мия поудобнее перехватила лютню и отправилась в теткины покои. Фьора улыбнулась, глядя на девочку со спины. Вот ведь…
Лютню Мия несла так, словно собиралась стукнуть ею Катарину… будем надеяться – до этого не дойдет.
Дана Феретти решительно постучалась в комнаты тетки и вошла, не дожидаясь разрешения. Да и какое там разрешение? Ответом ей был слабый стон…
Катарина обнаружилась в спальне, сидящая на кровати, утопающая в подушках, укутанная в меха, – и откровенно несчастная.
– Что надо?
Хорошие манеры у нее стерло начисто. Больно же! Понимать надо!
Мия решительно уселась на край кровати.
– Тетушка Катарина, вам плохо. Вам поспать надо.
Катарина обожгла девочку злым взглядом. Вот как! Она-то и не догадывалась!
– Я вам сейчас сыграю – и вы заснете. Обещаю…
– Мия… уйди, – почти простонала Катарина. Ее опять начало тошнить, горький комок желчи подкатил к самому горлу. Она бы за ухо малявку вывела, но даже на это сил не было. Ни на что не было…
Мия устроилась поудобнее и тронула струны лютни. В этот раз она даже не напевала. Так, мурлыкала что-то себе под нос… такое, непонятное. И с радостью видела, как расслабляется лицо ньоры Катарины, как разглаживаются складки, появившиеся от боли, как становятся спокойнее ее глаза…
Не прошло и получаса, как ньора крепко уснула, уткнувшись в подушки.
Мия вышла из комнат тетки и отчиталась матери. Фьора кивнула и отправила служанку сидеть рядом с Катариной. Ну и приглядывать – мало ли что?
Но ничего страшного не случилось.
Ньора Катарина проспала до утра, а утром встала довольная и здоровая. Расцеловала Мию и подарила девочке золотую цепочку.
Мия обрадовалась. Но с небес на землю ее снова опустила Фьора:
– Не думаю, что ты сможешь так лечить что-то серьезное. То, что прошло бы и само, дай только выспаться человеку…
– А если попробовать?
– Если будет возможность. – Фьора погрозила пальцем. – Никому про это не рассказывай. Пообещай!
Мия вздохнула.
Рассказать, конечно, хотелось, но… кому? Энцо? Они сейчас почти не разговаривают. Мама и так знает. Сестренки еще маленькие. Дядя и тетя не рассматривались даже по умолчанию – они пока еще чужие.
– Обещаю, мамочка.
Фьора погладила дочь по пушистым светлым косам.
– Поверь, Мия, свои умения лучше держать в секрете. Никому не рассказывай. Ни мужу, ни детям, пусть думают, что это случайность, совпадение…
– Хорошо, мамочка. Я тебе обещаю.
– У женщины должны быть свои крохотные секреты. Я тоже не все твоему папе рассказывала.
Мия кивнула.
Если секреты… если должны… в такой формулировке это звучало намного приятнее. Она помолчит. И потренируется.
Тем более
