Тайные страсти - Алекса Смарт

Если Аделаида и заметила что-то необычное в поведении мужа, то не подала виду и лишь жеманно улыбнулась молодому графу.

— Я оставлю вас вдвоем на несколько минут, — объявила она еле слышным голосом и, сделав реверанс, выскользнула за дверь.

Марселла коротко вздохнула и изобразила вежливую улыбку, поглядывая на безучастное лицо Вольфа.

— Милорд Вольф, — начала она, небрежно присев в слабом подобии реверанса. — Боюсь, зная вас под этой кличкой, я с трудом буду воспринимать вас как Шербрука.

— Так же как и мне трудно вообразить вас в роли моей супруги-графини, — тотчас парировал Гарет.

В его бархатистом голосе слышались знакомые стальные нотки, и Марселла едва сдержала нервную дрожь. При ближайшем рассмотрении преображение Гарета поражало ее еще больше и внушало еще большую робость. Вместо того чтобы снять налет диковатости, изысканная одежда лишь подчеркивала отсутствие светского лоска, которое становилось такой же особенностью облика графа, как и холодная настороженность в его зеленых глазах.

Неожиданно для себя Марселла вдруг осознала, что не может оставаться равнодушной к этому человеку, как к дикому зверю, случайно встретившемуся на ее пути. У нее мелькнула сумасшедшая мысль, что ни один мужчина в светских кругах не сравнится со знаменитым графом Вольфом, и ни одна женщина не устоит перед его чарами.

Пока Марселла пыталась справиться с волнением, вызванным столь шокирующим открытием, Гарет продолжал:

— Я не вижу смысла оттягивать неизбежное, поэтому добился специального разрешения на бракосочетание. Церемония состоится через два дня. Кэлвин Чапел сообщит вам о подробностях.

Граф помолчал, затем потянулся рукой с ухоженными ногтями к внутреннему карману пиджака.

— Насколько мне известно, это традиционный свадебный подарок семейства Нортрапов, — холодно объяснил он, извлекая узкий пакет. — Вы наденете это к свадебному наряду.

Марселла несмело приняла небрежно сунутый ей в руки сверток, а граф, резко повернувшись на каблуках, направился к выходу. Через минуту хлопнула парадная дверь, затем раздался стук копыт по мостовой и карета укатила прочь.

Появившаяся Аделаида набросилась на дочь с таким же откровенным любопытством, какое проявляла стая репортеров, пока Сим с остальными слугами не разогнал их от дома. Не имея возможности прибегнуть к помощи подручных, Марселла сослалась на головную боль и удалилась к себе, унося закрытый футляр.

Прошло немало времени, пока, наконец, затих дом. Не в силах больше оставаться в постели, Марселла направилась к туалетному столику, неслышно ступая босыми ногами, и зажгла свечу.

Желтый язычок пламени отразился в зеркале, создавая впечатление, будто горят две свечи. Конечно, это было слабым подобием того пиршества света, которое устраивал в своих апартаментах Вольф, но все же…

Только после этого Марселла решила, наконец, дать волю любопытству и взяла оставленный будущим мужем свадебный подарок. Судя по форме и весу, в футляре, очевидно, находилось украшение, но Марселла медлила, понимая, что дар преподнесен не от чистого сердца. На мгновение ей захотелось отослать его обратно, даже не разворачивая, однако здравомыслие и простое женское любопытство все-таки одержали верх и заставили девушку взглянуть на семейную драгоценность Нортрапов.

Освободив футляр от бумаги, Марселла обнаружила отполированную временем деревянную шкатулку продолговатой формы. «Интересно, окажутся ли это бриллианты, — размышляла девушка, — или экстравагантным вкусам графа больше подойдет нечто яркое и пышное… рубины, например, или изумруды?». Остановившись на последнем предположении, она осторожно подняла крышку шкатулки и приблизила свечу.

— О!.. Боже мой!

Сорвавшийся с губ Марселлы взволнованный возглас перешел в растерянный смешок: внутри лежали украшения трех видов, представлявшие собой столь необычные произведения ювелирного искусства, которые она не могла себе даже представить. Марселла поставила подсвечник на столик и обеими руками подняла с бархатной обивки шкатулки диковинное ожерелье.

Судя по всему, первая из невест Нортрапов была весьма крепкого сложения, потому что хрупкая современная мисс едва ли могла бы с легкостью носить на шее столь тяжелое украшение.

Цепочка была сделана из кованых золотых дисков, в каждый из которых был вставлен грубо обработанный драгоценный камень. С широкого ожерелья спускался золотой кулон величиной примерно с ладонь, в виде знаменитого волка с герба Нортрапов. Два крохотных изумруда служили ему глазами, а осколки рубина — изогнутым языком цвета крови. Да, без сомнения, варварское украшение…

Все еще улыбаясь, Марселла расстегнула несложную застежку и надела ожерелье на свою тонкую шею, так что оно легло поверх наглухо застегнутой ночной рубашки. Затем девушка быстро развязала стягивавшую волосы ленту, встряхнула головой, и пышная масса блестящих прядей рыжевато-коричневого оттенка рассыпалась по ее плечам.

— Так лучше, — сказала она самой себе, — но все еще не то.

Непослушными пальцами Марселла расстегнула маленькие перламутровые пуговички и отогнула лиф рубашки, до неприличия обнажив плечи и грудь. Теперь ожерелье лежало прямо на коже. Тяжелое золото охладило внезапно охваченное жаром тело Марселлы и при свете свечи приобрело розовато-янтарный оттенок.

Из зеркала на Марселлу смотрел совсем другой человек: это была она… и не она. С распущенными по плечам волосами и этим варварским ожерельем на шее Марселла вполне могла сойти за одну из тех давно забытых величественных невест Нортрапов.

«Вполне подходящая невеста для графа Вольфа». Эта мысль появилась исподволь, и Марселла позволила пофантазировать, представив себя в брачную ночь лежащей на задрапированной шелком кровати, в комнате, освещенной множеством свечей… Она обнажена, на шее только это ожерелье… Потом вдруг рядом оказывается он, сильный, мускулистый… Марселла даже почувствовала тепло его тела, присущий только ему запах… Вот Вольф дотрагивается до нее…

Неожиданно качнувшееся пламя свечи заставило девушку очнуться. Покраснев, Марселла сорвала ожерелье и торопливо застегнула пуговицы своего строгого ночного одеяния, сурово напомнив себе, что выходит замуж не за какого-то призрачного возлюбленного, а за настоящего мужчину из плоти и крови. Нельзя отрицать, он грешно красив, но вместе с тем выразил явную неприязнь ко всему происходящему.

Марселла положила варварское украшение в шкатулку и, лишь закрыв крышку, вздохнула спокойнее. Потом она задула свечу и снова улеглась в постель.