Аня с острова Принца Эдуарда - Люси Монтгомери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы замажем все дырки воском, когда будем уезжать, дорогая, и она ничего не узнает, — беспечно отвечали они протестующей Ане. —
Диана подарила Ане подушку, набитую сосновой хвоей, а другую, невероятно богато и искусно вышитую, Аня и Присилла получили в подарок от мисс Ады. Марилла прислала им большой ящик, заполненный банками с вареньем, и загадочно намекнула на корзину со всякими вкусностями ко Дню Благодарения, а миссис Линд подарила Ане лоскутное одеяло и одолжила еще пять.
— Возьми их, — сказала она тоном, не допускающим возражений. — Пусть лучше послужат, чем лежать на чердаке в старом сундуке, где их того и гляди сгрызет моль.
Ни одна моль никогда не осмелилась бы приблизиться к этим одеялам — они до такой степени пропахли нафталином, что пришлось на целых две недели вывесить их в саду Домика Патти, прежде чем запах стало можно вытерпеть в помещении. Поистине редко доводилось аристократической Споффорд-авеню видеть такое зрелище! Живший по соседству грубоватый старик-миллионер явился однажды к Ане и выразил желание купить одно из них — ярчайшее красно-желтое «с тюльпановым узором», то самое, которое миссис Линд подарила ей. Он сказал, что его мать прежде шила такие одеяла и он очень, честное слово, очень хочет хотя бы одно, чтобы оно напоминало ему о ней. К его большому разочарованию, Аня одеяло не продала, но написала об этой просьбе миссис Линд, и эта чрезвычайно польщенная, добрая душа написала в ответ, что у нее есть еще одно, точно такое, и она могла бы его уступить, так что табачный король в конце концов все же получил вожделенное одеяло и настоял на том, чтобы покрывать им свою кровать, к большому неудовольствию его модной жены.
Одеяла миссис Линд сослужили девушкам неплохую службу в ту зиму. Домик Патти, при всех его многочисленных достоинствах, имел и недостатки. Он был довольно холодным, и, когда пришли морозные ночи, каждая из его обитательниц с радостью уютно свертывалась калачиком под одеялом миссис Линд, надеясь, что предоставление этих одеял во временное пользование студенткам зачтется почтенной леди в числе прочих добродетельных поступков. Аня получила голубую спаленку, которая так приглянулась ей с самого начала. Большую комнату заняли Присилла и Стелла. Фил была невероятно довольна отведенной ей маленькой комнаткой, расположенной над кухней, а тете Джеймсине предстояло занять небольшую комнатку внизу, рядом с гостиной. Паленый сначала спал на пороге.
Однажды вечером, спустя несколько дней после приезда, Аня возвращалась домой из университета и вдруг заметила, что встречные люди смотрят на нее с невольной снисходительной улыбкой. Аня, обеспокоенная, пыталась сообразить, в чем дело. Шляпа съехала набок? Развязался пояс? И тогда, вытянув шею и вертя головой, чтобы оглядеть себя со всех сторон, она впервые увидела Паленого.
Следом за ней, почти по пятам, рысцой бежал, по всей вероятности, самый заброшенный из всех представителей кошачьего рода, каких ей доводилось видеть. Уж далеко не котенок, он был высоким, худым и имел весьма потрепанный вид. Оба уха были порваны, один глаз временно не действовал, а одна скула казалась до нелепости распухшей. Что же касается его окраски, то, если бы некогда черного кота хорошенько подпалили со всех сторон, полученный цвет, вероятно, напоминал бы оттенок грязного, редкого и некрасивого меха этого приблудного животного.
Аня сказала «брысь», но кот не повиновался. Пока она стояла, он сидел и с упреком взирал на нее своим здоровым глазом, а когда она снова двинулась в путь, последовал за ней. Ане пришлось мириться с его обществом, пока она не добралась до ворот Домика Патти, которые негостеприимно захлопнула перед самым носом кота, наивно полагая, что видит его в последний раз. Но когда минут пятнадцать спустя Фил открыла входную дверь домика, этот рыжевато-коричневый кот сидел на пороге. Более того, он стрелой влетел в гостиную и с одновременно просительным и торжествующим «мяу» прыгнул прямо на колени к Ане.
— Аня, — строго сказала Стелла, — это твое животное?
— Нет-нет, — с отвращением воскликнула Аня, — это создание пристало ко мне, когда я шла домой. Я не могла от него избавиться. Фу, убирайся! Я люблю — в разумных пределах — приличных кошек, но твари такого вида, как ты, мне не нравятся.
Кот тем не менее отказывался убраться. Он невозмутимо свернулся клубочком на коленях у Ани и замурлыкал.
— Он тебя явно удочерил, — засмеялась Присилла.
— Не желаю, чтобы меня удочеряли, — заявила Аня упрямо.
— Бедное существо голодает, — с жалостью сказала Фил. — Смотрите, кости почти торчат из шкуры.
— Хорошо, я сытно накормлю его, но потом ему придется вернуться туда, откуда он явился, — сказала Аня решительно.
Кота накормили и выставили за дверь. Утром он по-прежнему сидел на пороге. Там он продолжал сидеть и в следующие дни, врываясь в дом всякий раз, как только отворялась дверь. Холодный прием ничуть не обескураживал его, и ни на кого, кроме Ани, он не обращал ни малейшего внимания. Из сострадания девушки продолжали кормить его, но по прошествии недели стало ясно, что необходимо что-то предпринять. Тем временем во внешности кота произошли заметные изменения к лучшему. Глаз и скула приобрели нормальный вид; животное уже не казалось таким тощим, как прежде, видели даже, как оно умывается.
— Но и при всем этом мы не можем оставить его у себя, — сказала Стелла. — Тетя Джимси приезжает на следующей неделе и везет с собой свою кошку Сару. Мы не можем держать в доме двух кошек. Если оставить здесь этот Паленый Мех, он будет без конца затевать драки с кошкой Сарой. Он боец по натуре. Вчера вечером он дал генеральное сражение коту табачного магната и одержал полную победу.
— Мы должны избавиться от него, — согласилась Аня, мрачно глядя на предмет их дискуссии, который в это время мурлыкал с видом кроткого агнца на коврике перед камином. Весь вопрос — как? Как могут четыре беззащитные особы женского пола избавиться от кота, не желающего, чтобы от него избавлялись?
— Нужно усыпить его хлороформом, — с готовностью предложила Фил. — Это самый гуманный способ.
— Но кто из нас знает что-либо об усыплении кошек хлороформом? — спросила Аня по-прежнему угрюмо.
— Я, милочка. Это одно из моих немногих — к сожалению, немногих — полезных умений. Дома я избавилась таким способом от нескольких кошек. Берешь утром кота и угощаешь его хорошим завтраком, затем берешь старый джутовый мешок — здесь есть такой на заднем крыльце, — сажаешь в него кота, а сверху накрываешь деревянным ящиком. Затем берешь двухунциевую[43] бутылочку хлороформа, открываешь пробку и суешь под ящик. Сверху на ящик кладешь что-нибудь тяжелое и оставляешь так до вечера. Мертвый кот будет лежать, мирно свернувшись в клубок, словно уснул. Без боли, без борьбы.
— Кажется это просто, — сказала Аня с сомнением в голосе.
— Это действительно просто. Предоставьте все мне. Я все устрою, — заверила Фил.
В соответствии с принятым решением была куплена бутылочка с хлороформом, и на следующее утро Паленый был обречен на верную смерть. Он съел свой завтрак, облизал мордочку и вскочил на колени к Ане. Сердце ее сжалось. Бедное создание доверяло ей, любило ее. Как может она стать соучастницей его умерщвления?
— Возьми его, — сказала она торопливо, обращаясь к Фил. — Я чувствую себя убийцей.
— Он не будет страдать, ты же знаешь, — попыталась утешить ее Фил, но Аня убежала.
Роковое деяние свершалось на заднем крыльце. Весь день туда никто не выходил. Но в сумерки Фил объявила, что Паленого нужно похоронить.
— Пусть Прис и Стелла выкопают в саду могилу, — распорядилась Фил, — а тебе, Аня, придется пойти со мной, чтобы снять ящик. Это часть дела, которую я особенно не люблю.
Две заговорщицы неохотно направились на цыпочках на заднее крыльцо. Фил осторожно сняла камень, который утром положила на ящик. Неожиданно из-под ящика послышалось слабое, но отчетливое мяуканье.
— Он… он жив! — ахнула Аня, в изумлении сев на порог кухни.
— Он должен быть мертв, — сказала Фил, недоверчиво глядя на ящик.
Новое негромкое мяуканье доказало, что это не так. Девушки растерянно смотрели друг на друга.
— Что будем делать? — спросила Аня.
— Ну, что же вы не идете? — В дверях появилась Стелла. — Могилка у нас уже готова. «Итак, безмолвно все — ни вздоха, ни движенья», — шутливо процитировала она.
О нет, стенанья мертвецовЗвучат как шум далекого потока, —
ответила цитатой на цитату Аня, торжественно указывая на ящик.
Взрыв смеха разрядил напряженную атмосферу.
— Придется оставить его там до утра, — сказала Фил, возвращая камень на место. — Он уже пять минут не мяукает. Вероятно, то мяуканье, которое мы слышали, было последним предсмертным стоном. Или, возможно, мы в результате нервного напряжения, вызванного сознанием нечистой совести, просто вообразили, будто что-то слышим.