Времена и нравы (сборник) - Коллектив авторов

– То, что я не поступил в университет, – это судьба.

По окончании визита Ду Мэй не стала говорить о Чэнь Цзэво. Но каждая фраза Вэй Гунчжи гвоздями вбивалась в ее сердце. Она не понимала, чего он добивается, но, глядя на мечтающего о скорой смерти Чэнь Цзэво, не ощущала жалости к нему, а, наоборот, чувствовала свою собственную ничтожность. На обратном пути Вэй Гунчжи спросил, что она думает про его подзащитного. Ду Мэй промолчала. Тогда он сказал:

– Ты сегодня выглядишь сильно уставшей.

Ду Мэй снова не проронила ни слова. Тогда Вэй Гунчжи произнес:

– Ты же умный человек и сама понимаешь, что должна сделать выбор.

Не дождавшись ее ответа, он обрисовал свое видение ситуации:

– Если я не ошибаюсь, то мой подзащитный в прошлом поступил в университет, но твой муж, судья Чэнь Цзэво, выдал себя за него и стал учиться вместо него. И, насколько я понимаю, все это время он скрывал от тебя правду, а вчера рассказал об истинном положении дел.

По-прежнему не добившись реакции от Ду Мэй, Вэй Гунчжи продолжил:

– Возможно, ты пока не понимаешь, какой выбор тебе надо сделать. Если всплывет тот факт, что в свое время вместо моего подзащитного кто-то другой поступил в университет, я не сомневаюсь, что это вызовет большой резонанс в обществе, а также сочувствие председательствующего судьи и коллегиального состава суда. Я на девяносто процентов уверен, что тогда его не приговорят к немедленной смерти, а дадут пожизненное или приговорят к смертной казни с отсрочкой приговора. И таким образом карьера твоего мужа будет загублена, семья ваша, да и вся твоя жизнь будут разрушены. Но семья пострадавшего предъявила кроме уголовного еще и гражданский иск в прокуратуру против моего подзащитного. Они требуют двести тысяч юаней в качестве материальной компенсации. Ты же знаешь, что он был их единственным сыном, да и возраст у них уже немолодой, им нужно обеспечить свою старость. Если судить по материальному положению моего подзащитного, то он не то что двести тысяч, он и двадцати тысяч не осилит, а если заставить его платить компенсацию, то его семья окажется в безвыходном положении.

Вэй Гунчжи добавил, что даст Ду Мэй с мужем шанс искупить свою вину – заплатить эти двести тысяч. Он сказал ей, что не хочет навредить, а хочет помочь ей, ведь его подзащитный уже приготовился к неизбежной смерти:

– Мне кажется, твой муж, великий судья, испытывает ко мне антипатию. Думаю, нам стоит всем вместе посидеть, поговорить, чтобы улучшить отношения. Если ты не возражаешь, то завтра вечером я закажу отдельный кабинет в ресторане Цзиньчао.

Всю дорогу говорил лишь Вэй Гунчжи, Ду Мэй понимала, чего он добивается. Его предложение было вполне подходящим вариантом, чтобы все уладить. Но если так, то она, Ду Мэй, больше не будет «чистым», честным человеком. Она наконец приняла решение; быть пособницей ей не хотелось, но и когда-то любимого мужа посылать в суд – тоже. Она знала, что он много лет мучился угрызениями совести, его терзало раскаяние и он изо всех сил стремился стать хорошим судьей именно для того, чтобы искупить свою вину. Сейчас она решила просто отойти в сторону, остаться всего лишь наблюдателем. Поэтому, когда Вэй Гунчжи позвонил ей, чтобы подтвердить их встречу с судьей Чэнь Цзэво вечером, она сказала:

– Если хочешь, сам ему назначай встречу, я устала, не хочу участвовать в этом.

– Не придешь – и хорошо, только помоги мне договориться о встрече с твоим мужем. Я пришлю тебе адрес.

Вэй Гунчжи прислал ей адрес, а она переслала его Чэнь Цзэво.

Получив CMC, Чэнь Цзэво сразу же позвонил Ду Мэй. Эта эсэмэска стала для него лучом надежды во мраке тупика, будто утопающий в последний момент увидел спасительную соломинку. Эти два дня тянулись для него словно тысяча лет. Вначале, когда жена заставила его выложить все начистоту, он разволновался, не находил себе места, сердце его билось, словно муравей на раскаленной сковороде. Он понимал, что жена не простит его, что все эти годы тщательно охраняемая им жизнь вот-вот исчезнет. Положение в обществе, репутация, состояние, семья и даже спокойные годы старости его дяди… Он мог остаться ни с чем, превратиться в такого же, как и торговец Чэнь Цзэво. В его душе поселились ужас и тревога. Когда он успокоился, то стал анализировать ситуацию: жена любит его, и, хотя она журналист, который не боится смелых высказываний, он верил, что она не отдаст его под суд. Так в его сердце забрезжила надежда. Но тут он вспомнил, что Вэй Гунчжи говорил с Ду Мэй, а это значит, что он – еще один человек, который в курсе ситуации. При мысли о Вэй Гунчжи Чэнь Цзэво снова впал в отчаяние. Он пожалел, что, когда тот захотел наладить с ним отношения, он, Чэнь Цзэво, не пошел ему навстречу. В те годы он хотел стать хорошим судьей, своей усердной работой искупить вину, а связавшись с Вэй Гунчжи, и думать нечего о том, чтобы остаться чистым. И действительно, впоследствии Вэй обращался к нему по одному делу, на котором Чэнь был судьей-председателем. Обвинялся местный богач, а Вэй Гунчжи был одним из членов команды адвокатов. Вэй пригласил тогда Чэнь Цзэво на встречу, но тот ответил: «Если у вас ко мне какое-то дело, давайте встретимся в моем кабинете. Как судья-председатель я по закону не имею права встречаться частным образом с адвокатами обеих сторон».

Вспомнив это, Чэнь Цзэво понял, что сейчас его судьба в руках не его жены, а Вэй Гунчжи. Тут он подумал: «Хватит! Что должно, то рано или поздно случится». И он успокоился. В этот момент он подумал о торговце Чэнь Цзэво, у него даже возник порыв пойти навестить его.

И в этот момент Ду Мэй внезапно прислала CMC. И пусть это был всего лишь адрес, но это значило, что она все еще дорожит их многолетними чувствами. Он тут же позвонил ей, его голос дрожал, но Ду Мэй была спокойна. Она холодно сказала ему, что кое-кто хочет с ним встретиться сегодня вечером. Чэнь Цзэво спросил, кто именно. Ду Мэй ответила:

– Придешь – узнаешь! – И повесила трубку.

Чэнь Цзэво даже не предполагал, что с ним хочет встретиться Вэй Гунчжи. В маленькой комнате ресторана были только они вдвоем. Лицо Вэй Гунчжи при виде Чэнь Цзэво засветилось улыбкой, он подошел, чтобы пожать ему руку, и сказал, что этот ресторан принадлежит его другу, поэтому тут удобно разговаривать. Еда уже была заказана, чай разлит. Вэй Гунчжи распорядился, чтобы официант не входил без его указания, затем предложил Чэнь Цзэво сигарету, а когда тот взял ее, хотел помочь прикурить, но Чэнь Цзэво ответил, что справится сам. Они выкурили по две сигареты. Потом Вэй Гунчжи сказал:

– Мы можем не ходить вокруг да около. – И он рассказал обо всем, что знает.

Чэнь Цзэво выслушал и ответил:

– Господин Вэй, вы позвали меня, чтобы сообщить об этом? Я не отрицаю своей вины и уже подготовился к расследованию.

Однако Вэй Гунчжи рассмеялся:

– Судья Чэнь, вы напрасно меня обвиняете, я вас пригласил не для того, чтобы причинить вам зло, а чтобы помочь! Мы с Ду Мэй учились вместе, а еще мы друзья, разве ж я могу навредить вам?

– Помочь? Чем помочь?

Вэй Гунчжи изложил свои соображения. Если об этом деле не расскажут Ду Мэй, он сам или его подзащитный, то никто и не узнает. Ду Мэй – жена судьи Чэнь Цзэво, естественно, у нее нет причин говорить об этом кому бы то ни было. А что касается его подзащитного, то можно сделать так, чтобы тот тоже молчал. Он пояснил, что родители полицейского У Юна подали еще и гражданский иск, а материальное положение его подзащитного не дает ему никакой возможности оплатить сумму по этому иску. Поэтому он предлагает, чтобы судья Чэнь Цзэво дал необходимые деньги. А Вэй Гунчжи, естественно, никому об этом не скажет. Так он сможет прийти к консенсусу с подзащитным, и семья погибшего получит компенсацию. Получив деньги, они уже не будут столь яростно настаивать на высшей мере наказания. Находясь в таких трудных материальных условиях, торговец Чэнь Цзэво удовлетворит гражданский иск, и хотя это нельзя считать каким-то выдающимся поступком, он все равно расположит судей к себе. Такой результат удовлетворит всех: семья пострадавшего получит материальную компенсацию, его подзащитный – более легкое наказание, а судья Чэнь Цзэво продолжит свою судейскую карьеру.

Чэнь Цзэво спросил:

– А что получите вы, господин Вэй?

Вэй Гунчжи рассмеялся:

– Естественно, я тоже от этого выиграю. Ведь именно я добьюсь более мягкого наказания для моего клиента, а дело это будет широко освещаться в прессе. Но самое важное, что мы с вами станем друзьями.

Как говорится в одном древнем стихотворении, «Высятся горы и реки сплелись – кажется, нет пути; Ивы тенисты и ярки цветы – но за ними деревня стоит»[39]. Словно свет забрезжил в конце тоннеля. Судья Чэнь Цзэво внезапно почувствовал, что мир вокруг снова стал прекрасен. Только… тут он вспомнил, что он – председательствующий судья и носит то же имя, что и подсудимый, а дело это будет широко освещаться в прессе. С Ду Мэй-то проблем не будет, но трудно гарантировать, что другие журналисты не разнюхают какую-нибудь информацию. Это мучило его все эти дни, но он не находил решения. Вэй Гунчжи помолчал и произнес: