Другие - Шерон Тихтнер

— Точно! Держи! — он передал мне кольцо и шагнул на залитую солнцем поляну, а я осталась стоять в тени деревьев.

Такого зрелища я не ожидала, хотя я вообще не знала чего ждать, но такое! Ужас просто! Все открытые участки тела почти мгновенно посинели. Вся кожа приобрела сине–зеленоватый оттенок вен. Да уж зрелище не для слабонервных, но меня начало тошнить. Я быстро отвернулась, Габриель уже был возле меня.

— Тебе плохо? — заботливо спрашивал он меня.

— Ты бы хоть предупредил, что цвет менять будешь! — проворчала я, делая глубокие вдохи.

— Может быть, водички?

— Нет. Сейчас все пройдет! — постаралась я его успокоить.

— Не надо было тебе это показывать, — корил себя Габриель.

— Надо! Но больше не желательно! Одевай обратно, — сказала я, протягивая ему его же кольцо.

Я выпрямилась, еще раз глубоко вдохнула, убедившись, что приступ тошноты уже прошел.

— Ну, пошли! — скомандовала я.

Я попыталась улыбнуться, однако губы не слушались. Кое–как пригладив волосы, я судорожно вздохнула.

— Прекрасно выглядишь, — похвалил Габриель. Мы прошли на террасу. Он наверняка почувствовал мое волнение и ободряюще сжал руку.

Мы поднялись на террасу и вошли в дом. Гостиная была просто огромной: бежевые стены, белый потолок с бордюрами, светло серый ковралин на полу и современная мебель. На стенах были развешаны на разных уровнях горшки с домашними растениями, в углах стояли большие напольные горшки с разными деревьями. Посередине комнаты стоял изящный диван и кресло, явно дизайнерская работа. Перед ними небольшой стеклянный и тоже оригинальный столик. На противоположной стене висел огромный плазменный телевизор. Главным украшением западной части дома была широкая лестница, ведущая на верхние этажи.

Слева от входа на небольшом возвышении у рояля нас ждали родители Габриеля.

Я восхитилась молодостью и красотой доктора Турнена. Рядом с ним стояла, по всей видимости, его жена Джанет, которую я видела, но по неопределенным причинам не помню. Очень бледная и красивая, как и все Турнены: тонкое лицо с высокими скулами и волны светлых кудрей — как похожа на актрис немого кино! Она пополнее, чем остальные, и держится попроще. Одеты Джанет и Питер довольно изысканно, в светло–бежевой гамме. Оба приветливо улыбнулись, но не приблизились к нам ни на шаг. Наверное, боятся меня испугать!

— Питер, Джанет, — прервал неловкое молчание Габриель, — это Вира.

— Добро пожаловать, Вира. — Питер шагнул ко мне и неуверенно протянул руку, и я тотчас ее пожала.

— Здравствуйте, доктор Турнен.

— Пожалуйста, зови меня просто Питер.

— Питер, — улыбнулась я, удивленная собственной смелостью. Стоящий рядом Габриель вздохнул с облегчением.

Добродушно улыбаясь, ко мне подошла Джанет. Маленькая изящная рука оказалась сильной.

— Очень рада, наконец, с тобой познакомиться, — искренне проговорила она.

— Спасибо, я тоже рада встрече. — И это действительно было так. Похоже, я попала в сказку и пожимаю руку Белоснежке.

— А где Эшли и Роберт? — поинтересовался Габриель. Родители не успели ответить, потому что парочка появилась на лестнице.

— Привет, Габриель! — сухо произнесла Эшли, пристально смотря на меня, и тут я вспомнила наш разговор, в котором ничего не поняла.

— Привет, Вира! — добавила она.

Возникла неловкая пауза, но тут к нам спустился Роберт.

— Здравствуй, Вира, — весело кивнул Роберт, а потом подмигнул. А он относиться ко мне лучше, чем его спутница. С этим здоровяком можно и подружиться, хотя очень осторожно.

— Здравствуй, Роберт, — отозвалась я, застенчиво улыбнувшись. — Очень приятно познакомиться со всеми вами. У вас обалденно красиво и уютно, — вежливо добавила я.

— Спасибо, — улыбнулась Джанет, очевидно приняв меня за бесстрашную особу. — Мы рады видеть тебя в гостях.

— Кстати, мама Виры пригласила нас вдвоем на рождественские каникулы! — почти торжественно проговорил Габриель.

— Замечательно! Когда едете? — обрадовалась Джанет.

— Мы пока не знаем. Сначала надо сообщить о нашем согласии маме! — постаралась спокойно ответить я.

— Вы можете позвонить прямо отсюда!

— Ты уверен, что сможешь провести столько времени рядом со мной? — обратилась я к Габриелю.

— Я же уже согласился! Что какие–то проблемы?

— Ну … тебе будет очень тяжело! Круглосуточно несколько дней рядом и без еды.

— На охоту можно сходить заранее, и круглосуточно мы вряд ли будем вместе.

— С чего это ты взял?

— О чем ты? Что–то не так? — удивилась Джанет.

— Ну, моя мама очень современная женщина, — проговорила я, почти прошептала.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Джанет.

— О! — осенило Габриеля, — ты хочешь сказать, что твоя мама поселит нас вместе?

— Дошло! — еле слышно вздохнула я.

— Ну, я всегда смогу уйти в окно, если станет туго! — а Габриель у меня оказывается оптимист.

— Да и можно рассказать маме, что ты умеешь читать мысли? А то у нее очень богатая фантазия!

— Не стоит! Не думаю, что она поймет!

— Я же не собираюсь ей говорить кто ты! А твои способности неприятны, но не опасны. Чего ты боишься?

— Не все люди воспринимают подобную информацию как ты! — сказал Питер.

Я долго смотрела Габриелю в глаза, сомневаясь. Все же решила пока не говорить, подождать подходящего момента.

— Я думаю, моя мама тоже не такая как все! Я в нее! — объявила я.

— Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду! — сказал Габриель.

— Думаю, если мы присядем, Вира нам все сможет объяснить! — сказала Джанет.

Мы прошли на диван. Все сели, даже Эшли, пристально глядя на меня.

— Ну, я даже не знаю с чего начать. Габриель рассказывал вам мою историю?

— Немного. Без подробностей и не все. Но как это связано? — спросил Габриель.

— В моей жизни все связано и довольно тесно.

— Тогда расскажи сама вкратце, — предложила Эшли.

— Тебе бы было приятно все это рассказывать? Сама расскажи, как ты стала такой! — закричал Габриель. Такой реакции от него я совсем не ожидала.

— Успокойся. Ничего страшного она не предложила… Сядь! — я немного помедлила и стала рассказывать свою историю, — Я за свою жизнь пережила четыре клинические смерти. Первую в свое одиннадцатилетие, когда меня изнасиловали. Вторую через семь месяцев, когда родила сына. Третью заработала сама, спрыгнув из окна. Четвертую тоже сама, разбившись на мотоцикле, после смерти сына, — максимально сжала я свое прошлое.

— Я стала такой после того, как меня изнасиловали. Меня всегда считали очень красивой, это и погубило меня. Но ты все еще человек и можешь иметь детей, а вот я никогда не смогу, — смотря в пол, проговорила Эшли. Роберт крепко ее обнял за плечи. Я поняла, что главная ее мечта — иметь ребенка. Именно поэтому она мне завидует.

— Соболезную! Но у тебя нет причин мне завидовать! Я тоже никогда не смогу иметь детей. И уже смирилась с этим.

— Как это? — удивилась Эшли.

— А вот так! Люди тоже бывают бесплодными, — спокойно соврала я. Я действительно уже смирилась с тем, что мне не хватит времени, создать настоящую семью.

— Прости! — сказала она и зарылась в объятия Роберта.

— Питер, вы как врач должны знать теорию о клинической смерти, — продолжила я свой рассказ, набрав полные легкие воздуха.

— Ну, их много, но не одна не доказана, — с сомнением отозвался Питер.

— Есть теория, что человек, переживший клиническую смерть, приносит в этот мир особый дар. И я прямое доказательство этой теории.

— Что ты имеешь в виду? — с нескрываемым любопытством спросил Питер.

— Все очень просто. Человек, переживший это, приносит с того света особую способность. Сила этой способности зависит от длительности пребывания в таком состоянии, а от чего зависит качество или тип силы никто не знает. Говорят, что это зависит от человека. Каждый вернувшийся обладает даром, но во многих случаях он не проявляется. Чаще всего это либо очень слаба способность, либо человек сам не понял, что сделал или вообще в жизни не было ситуации, когда ее можно было бы применить.

— Ты хочешь сказать, что обладаешь какими–то способностями? — усомнился Габриель.

— Да, обладаю! И я удивляюсь, что ты еще ни одну не заметил! Дело в том, что большинство способностей проявляются сами собой. Но каждой из них надо научиться управлять или хотя бы выявить закономерность ее действия. В основном они проявляются в стрессовых ситуациях, когда ты волнуешься, ругаешься, ранен или тебе только угрожает опасность.

— И чем же ты обладаешь? — пренебрежительно спросила Эшли. Теперь я точно не поняла такого агрессивного настроя. Теперь то, что не так? Габриель глухо зарычал на нее.