Пацаны, не стреляйте друг в друга - Владимир Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У меня, да, была с ним любовь... Он на год меня моложе, я уже работала, а он из армии только вернулся. Весь из себя, первый парень на деревне. У него тогда конфликт с родителями был, у бабки он тогда жил, царствие ей небесное. Здесь же в деревне с Оксанкой закрутил. Потом со мной. А когда с родителями помирился, в Москву подался. Там и кооператив свой открыл. Квартиру снимал, я к нему ездила... Думала, замуж меня возьмет, а он снова с Оксанкой сошелся... Правда, опять потом бросил... Ну, не то чтобы бросил... Она сама хвостом вильнула, парень у нее был, она его из армии ждала. Так, детская любовь. Он на побывку приехал, она его пожалела, не стала ничего про Витьку говорить... Она говорит, что не спала с ним, но Колька на всю деревню растрепал, что было у них. А потом сам узнал, что Оксанка с Лосевым любилась, так изорался весь. А как он мог не узнать, если деревня у нас, а не город. Здесь же все друг друга знают, а языки, сам должен понимать, без костей. А Витька сюда наезжал, ему рассказали... В общем, Оксанка тогда и Кольку потеряла, и Витьку. В Москву подалась, училась там вроде, вернулась с животом, дома родила. Дитя матери оставила, снова уехала. Потом опять вернулась. И опять с животом. Так в деревне и осталась. Я ее случайно встретила. Поглядела на нее, ничего, смотрится баба. Ей тогда уже под тридцать было, не молодая, но чистенькая такая, аккуратная. И симпатичная. А то, что два короеда на руках, так это не повезло бабе. Алла тогда горничную искала, я ей Оксанку и присоветовала... Потом выслушивать пришлось, когда она у нее деньги украла...
– Деньги украла... – в раздумье, механически повторил Панфилов. Чуть погодя спросил: – А Лосева она знала?
– Ну да.
– Он женат?
– Да... Но жена у него лохушка...
– Кто?
– Ну, лохушка. А то ты не понимаешь?
– Понимаю. Что с ней не так?
– Да то. У Лосева даже служанки нет, Валька сама все по дому делает... Ладно б это. Он гуляет напропалую, а она вид делает, что ничего не замечает. Банк у него в Москве, там у него и квартира, где он с бабами живет. Может неделями дома не появляться, а Валька даже не спросит, где он был. Скажет ей, что в командировке был, она и верит. То командировка, то аврал, то инопланетяне за кредитом прилетали. Всему верит... Он ее в страхе воспитал, пугал, что бросит, если слушаться не будет. А он может бросить, совести у него хватит... Вернее, совести у него совсем нет. Но, парадокс, на все хватает...
– Гуляет, говоришь, напропалую? А с Оксаной тоже гулял?
– Это вряд ли. У него Москва есть, чтобы гулять... Да и где бы он с ней встречался?
– Может, к Максютовым в гости ходил.
– К Максютовым?.. Он Пашу терпеть не мог. Но да, в гости к нему ходил. И к Грецким тоже ходил... Улыбается, а у самого камень за пазухой...
– Камень?
– Ну, так говорится.
– Я не иностранец, можешь не объяснять... Если за пазухой камень, то рано или поздно он полетит в чей-то огород, кому-то на голову...
– Это ты к чему? К тому, что Максютов погиб? – догадалась Нонна. – Так зачем Лосеву его убивать? Весь сыр-бор из-за каких-то двадцати соток...
– Бывает, что из-за двадцати квадратных метров люди гибнут.
– Но это когда спорят из-за клочка земли. А здесь же спора нет, здесь все давно распределено и утрясено...
– А неприязнь осталась...
– Неприязнь. У Лосева с Грецким давняя неприязнь. Они же соседствовали. Дома впритык стояли. Им бы дружить, так нет, враждовали. Антон же местный, а Лосев как бы дачник... Дрались иногда... Но сейчас вроде ничего. Хотя да, Лосев претендовал на его участок у озера. Не успел... Но не стал бы он убивать людей из-за клочка земли...
– Никто и не говорит, что он убивал, – кивнул Панфилов.
Он и сам не воспринимал всерьез собственную спонтанную версию. Не нравился ему Лосев, но это же не значило, что убийство Максютовых – его рук дело. Глупо это слишком. Если не сказать, что смешно...
– Вот и я говорю, Лосев здесь ни при чем, – сказала Нонна.
– Ни при чем, – согласился Панфилов. – К тебе претензий больше, чем к нему...
– Хочешь сказать, что я убила сестру? – вскинулась она.
– Хочу сказать, что на тебя думаю больше, чем на него...
– Думай. И проверяй. К родителям моим сходи, спроси, была ли я у них в ночь убийства. И в гараж сходи, под моей московской квартирой, сторож там, он скажет, брала я машину или нет. И охранник на контрольно-пропускном пункте...
– Сам ходить никуда не буду, но проверю, – кивнул Марк Илларионович.
– Ах да, совсем забыла, ты же у нас миллионер, – не без ехидства, но с определенной долей уважения во взгляде сказала она.
– И что?
– Так ты миллионер?
– Допустим.
– Вчера ты говорил, что миллиардер.
Это была небольшая провокация с ее стороны.
– Мало ли что я говорил.
– Про яхту говорил, про остров в океане.
– Разве?
– Говорил... Ты говорил, а я не верю.
– Твое право.
– Если ты миллиардер, у тебя самолет свой должен быть.
– И что с того?
– Давай на Мальдивы с тобой слетаем. На выходные.
– А сегодня выходной?
– Суббота. Ты думаешь, почему я никуда не спешу?
– И Лосев тоже дома...
– Кто о чем, а вшивый о бане... Кстати, баня у тебя на острове есть?
– Есть. Баня есть, а острова нет...
– А яхта?
– И яхты нет.
– Дома этого тоже нет.
– Дом есть.
– Может, банный день устроим?
– Как раз об этом и думал, – кивнул Панфилов.
При доме была баня – большая, из оцилиндрованного бревна, с мансардой, восемьдесят квадратов общей площади. Просторная, но жаркая парилка, бассейн с подогревом, трапезная, массажная, мансарда отведена под бильярдную. Есть, где посидеть с мужиками, пивка попить, шары по сукну покатать...
– Так в чем же дело? – кокетливо повела бровью Нонна.
– В том, что праздник будет без тебя.
– Почему?
– Не задавай глупых вопросов, не получишь глупых ответов... Тебе уже домой пора.
– А разве ты меня не арестуешь? – с кислой обиженной миной на лице улыбнулась она.
– Нет.
– Но ты же меня в убийстве обвиняешь.
– Обвинения следователь предъявляет. А я всего лишь участковый уполномоченный. К тому же у меня сегодня выходной день...
– У меня тоже.
– Рад за тебя... Тебе уже пора.
– А если я скроюсь от правосудия? За границу, например, укачу...
– Не укатишь. Траур у тебя, по сестре.
– Это мое личное дело.
– Кто знает, кто знает...
– Следить за мной будешь?
– Много будешь знать, скоро состаришься...
– Я и так уже не молодая...
– Тем более.
– Что, не молодая? – возмутилась Нонна.
– Ну ты же сама сказала, – усмехнулся Панфилов.
– Не молодая... Сама знаю, что не молодая. А ты мог бы и польстить...
– Ты очень молодая, – не без глумления в пафосной интонации протянул он.
– Сволочь ты, Панфилов... Ну да, ты же у нас миллиардер, тебе молоденьких девочек подавай. Таких, как Агата...
– При чем здесь Агата? – хищно сощурился Марк Илларионович.
– А при том, что ты на нее глаз положил...
– Если ты сейчас не уйдешь, тебя выведут.
– Прогоняешь, да?.. Так знай, не один ты такой. Лосев тоже глаз на нее положил...
– Что?! – изумился он.
– Да, да, ему Агата очень нравится...
– Ты откуда знаешь?
– Знаю!
– Откуда?
– Не скажу...
Панфилов решил, что Нонна нарочно мутит воду, чтобы заинтриговать его, чтобы он не гнал ее от себя.
– И не надо... Тебе уже пора.
Нонна угнетенно вздохнула и стала собираться. Не хотела она уходить, но ему не было никакого дела до ее желаний.
Глава пятнадцатая
Яхта сама создала волну, сама же на ней и качнулась. Маленький по океанским меркам катер: длина метров семь-восемь, водоизмещение тонны полторы. Премиум-класс, пять-шесть спальных мест. Открытая капитанская рубка, широкая белоснежная палуба с ограждением из нержавеющей стали. Удачный вариант для не самого большого в мире озера.
Плохо, что хозяин яхты вел себя не очень прилично. На палубе три шезлонга, на одном спортивного сложения парень в шортах, справа и слева от него две живые женские модели, все трое с полностью голым торсом. У парня грудь прикрыта густым волосяным покровом, что само по себе не очень приятно для созерцания, а у девушек их силиконовые цацки открыты полностью. И это при том, что до берега всего ничего, метров двадцать пять – тридцать. Ясный жаркий день, жители элитного поселка на своих частных пляжах.
Панфилова не очень смущало это зрелище. Ему и самому приходилось катать на яхте роскошных фотомоделей, видел, как они загорают топлесс, как раздеваются до полного «ню». И не только видел... Но ему не нравилось, что голых девок могла видеть Агата. Жаркий солнечный день также выманил ее из дома на берег озера. Вода еще прохладная, она не купается, но стоит на пристани в закрытом купальнике. И тоже смотрит на яхту, на клоуна с шерстяной грудью, на обнаженных красоток. Может, она и современная девушка, но в любом случае такое безобразие развращает ее.
