Вор - Меган Уэйлин Тернер

– Надо подождать до полуночи, – сказал волшебник. – А пока ждем, можно и перекусить.

Поль распаковал мешки и приготовил ужин на костре. Софосу не сразу удалось набрать достаточно хвороста, но он справился. Я не стал помогать. Выкопал себе ямку в песке и лег отдохнуть. Стал разминать пальцы, растирать запястья, чтобы не онемели. Интересно, что задумал волшебник? Что он надеется найти здесь, среди пустоши, у черта на куличках? Но я не стал спрашивать. Мы ведь до сих пор не разговариваем. Пока Поль кашеварил, я вздремнул.

Опять вернулся сон, виденный накануне ночью. Я вхожу по лестнице в небольшую комнату с мраморными стенами. Окон нет, но откуда-то проникает лунный свет. Он обрисовывает белые волосы и платье женщины, ждущей меня там. На ней древний пеплос, ниспадающий мягкими складками, как у каменных фигур на старинных алтарях. Когда я вошел, она кивнула, словно давно ждала меня, а я опаздываю. Я ощутил в ней что-то смутно знакомое, но так и не узнал.

– Кто привел тебя сюда? – спросила она.

– Я сам пришел.

– Ты пришел дать или взять?

– Взять, – шепнул я пересохшими губами.

– Тогда возьми, что ищешь, если сумеешь найти. Но будь осторожен, не оскорби богов. – Она повернулась к высокому столику на трех ножках. На нем лежал раскрытый свиток. Она взяла стилус и что-то написала, добавила внизу мое имя и поставила возле него какой-то значок. Через мгновение я проснулся. У Поля уже был готов ужин.

Мы поели при лунном свете, в полном молчании, потом стали ждать. Разговор не клеился. Никто, кроме волшебника, не знал, чего мы ждем. Чтобы развеять тишину, он снизошел до меня и попросил рассказать легенду об Эвгенидесе и громовых стрелах. Ему хотелось сравнить ее с версией, которую знал он сам.

Я провел рукой по лбу и зевнул. Честно говоря, рассказывать не было настроения, но еще меньше хотелось до полуночи сидеть в мрачном молчании. Я чуть-чуть сократил историю и начал рассказ.

Эвгенидес и великий пожар

После Эвгенидеса у лесоруба и его жены родились и другие дети. Старшим из них был Лиопидус. Он завидовал Эвгенидесу, потому что у того были дары богов и потому что он был старше. Если бы Земля не отдала лесорубу своего ребенка, Лиопидус был бы старшим из отцовских детей, и он об этом никогда не забывал. За столом Эвгенидес сидел по правую руку от отца, а когда приходили гости, чашу вина им подносил Эвгенидес.

Когда Небесный бог разрушил семейный дом, Лиопидус не сомневался, что в этом виноват Эвгенидес. Ведь это Эвгенидес навлек на себя гнев Неба. Лиопидус хотел, чтобы отец с матерью бросили Эвгенидеса в лесу, но они на это не согласились. А когда Эвгенидес похитил громовые стрелы Небесного бога и обрел бессмертие, зависть Лиопидуса переросла в ненависть.

Эвгенидес знал, как к нему относится брат, и, чтобы избежать встреч с ним, отправился странствовать по свету. Теперь не он, а Лиопидус сидел по правую руку от отца и подносил отцовским гостям чашу вина, но это его не радовало. И когда Небесный бог пришел к нему под видом колесничего и предложил унизить Эвгенидеса, Лиопидус охотно выслушал.

Небесный бог усадил Лиопидуса в колесницу и повез через Срединное море к дому, где жил Эвгенидес. Лиопидус постучал в дверь к Эвгенидесу и сказал:

– Я чужой в этих краях и прошу поднести мне чашу вина.

Эвгенидес подошел к двери, увидел Лиопидуса и сказал:

– Брат, ты для меня не чужой. Почему ты просишь поднести тебе всего лишь чашу вина, если я охотно поделюсь с тобой всем, что имею?

– Эвгенидес, – сказал Лиопидус. – В былые времена я питал к тебе недобрые чувства. Вот почему я назвал себя чужим и хочу, чтобы ты впустил меня в дом словно незнакомца. Принимая меня как гостя, ты поймешь, любишь ли ты меня и сможешь ли назвать своим другом и братом.

Эвгенидес поверил ему, поднес чашу вина и назвал своим гостем. Но Лиопидус был ему не друг и не добрый гость. Он задавал брату много вопросов. Например, удачлив ли он на охоте, как ему живется, купается ли он в роскоши? Есть ли у него самианское зеркало? А янтарное ожерелье? А золотые браслеты? А железный котелок? И всякий раз Эвгенидес отвечал: нет, этого у него нет. Лиопидус сказал:

– Что ж, я не удивлен. Ты же сын Земли.

А Эвгенидес ответил:

– Земля не дает мне даров сверх тех, какими она наделяет всех людей на свете. Вряд ли я могу попросить ее дать горшок каждому человеку, чтобы заиметь свой собственный.

– О, – сказал Лиопидус. – Разве ты не можешь его украсть? Как украл громовые стрелы у Неба? Но нет, – добавил он, забрасывая крючок, – ты, наверное, не в силах повторить столь чудесный подвиг.

– Мог бы, – ответил Эвгенидес, шагнув словно мышь в мышеловку. – Если бы захотел.

– А, – отозвался Лиопидус.

И каждый день Лиопидус все сильнее дергал за крючок, вонзившийся Эвгенидесу в плоть. Каждый день просил и умолял совершить какой-нибудь чудесный подвиг.

– Я мог бы отнести весть об этом домой, нашим родителям, – говорил он. – Они так давно не слышали ничего о тебе.

Эвгенидес долго сопротивлялся этим уговорам, но Лиопидус подогревал его честолюбие, снова и снова восхваляя его ум.

– Ты перехитрил Небесного бога, – говорил он. – А мог бы показать себя еще умнее. Укради, например, громовые стрелы еще раз, просто ради шутки, а потом верни их Гефестии.

Он знал, что Гефестия любит своего сводного брата, получеловека-полубога, и не станет на него сердиться.

Через некоторое время Эвгенидес согласился. Он знал, что Гефестия не будет против, и ему хотелось поразить Лиопидуса, утверждавшего, что хочет быть ему не только братом, но и другом. И вот однажды вечером он взобрался на высокую ель, выросшую в большой долине Гефестийских гор, и стал ждать, когда Гефестия на пути к своему храму, выстроенному на вершине, пройдет мимо него. Дождавшись, Эвгенидес вытащил у нее из колчана громовые стрелы, да так ловко, что она даже не заметила.

Он отнес стрелы домой и показал Лиопидусу, и тот сделал вид, что восхищен.

– Ты не хочешь бросить одну стрелу? – сказал он. – Если это сделаю я, то погибну, но ты ведь наполовину бог.

– Возможно, – сказал Эвгенидес.

– Попробуй, – настаивал Лиопидус. – Самую маленькую.

Он просил и уговаривал, и, чтобы угодить ему, Эвгенидес согласился. Выбрал самую маленькую громовую стрелу и метнул ее в дерево. Она вспыхнула, и огонь охватил весь мир.

Когда все вокруг вспыхнуло, Небо пошло к своей дочери и спросило:

– Где громовые стрелы, которые ты у меня забрала?

– Здесь, отец, у меня за плечами, – ответила Гефестия и обнаружила, что стрелы исчезли.

Гефестия подумала, что, может быть, выронила их в долине, и Небо