Заложник - Александр Смоленский

«Так что надо срочно докладывать Президенту, – решил хитрый Миша. – И лучше всего будет, если это сделает господин Любимов». Но тот вдруг заартачился. Если идти – так только втроем.

Пауза в президентском кабинете уже продолжалась минуты три, и никто то ли не желал, то ли не решался ее прервать.

– Если вы спросите мое мнение, господин Президент, то даже на первый взгляд эта история выглядит весьма загадочно. И несколько тревожно, – нарушил тишину Умнов. – Мы же столь решительно явились к вам лишь затем, чтобы получить «добро» на более глубокую ее разработку. Спецслужбы – по своим каналам. Я тоже пройдусь по своим.

– А я тоже, как вы выразились, пройдусь – по своим, – откровенно угрожающе сказал до этого момента молчавший советник Президента Смирнов.

«Такой пройдет, что танк переедет», – усмехнулся про себя Любимов. А вслух произнес:

– Потом совместно вам доложим и внесем предложения.

Хозяин кабинета быстро согласился и так же быстро распрощался.

Именно о том визите Президент сейчас рассказал своему собеседнику – новоиспеченному Секретарю Совета Безопасности.

Откинувшись на спинку большого кресла, в котором даже такой гигант, как борец Карелин, стал бы незаметным, Президент вопросительно посмотрел на своего гостя, сидящего напротив. Он хотел видеть его реакцию. Но вместо этого лишь увидел, как тот разлил в бокалы остатки вина.

– Вот, Илья Сергеевич, вроде бы я и ввел вас в курс дела. Интересно, что вам прежде всего пришло в голову?

– Какие тут могут быть разночтения? – вопросом на вопрос ответил Суворов. В иной ситуации он наверняка не позволил бы себе такую конструкцию диалога с Президентом.

– Так вы все поняли? – с нескрываемой радостью, но вкрадчивым голосом еще раз переспросил Президент.

– Давний плод нашего труда. Год девяносто девятый. Надо же?! А ведь там, если мне память не изменяет, было черным по белому записано…

Илья Сергеевич наморщил лоб, припоминая:

– «Документ является строго конфиденциальным и может быть предан гласности исключительно при согласии всех его гарантов или при возникновении в стране ситуации, угрожающей любому из закрепленных настоящими договоренностями положений».

– По-моему, точно. Но, увы, совсем не прочно. – Президент даже удивился собственному каламбуру. – И надо же, опять этот Эленский. Не знаю, как у вас, Илья Сергеевич, а у меня создалось такое впечатление, что к чему бы он ни прикасался, все вокруг оказывается забрызгано дерьмом. Ну да ладно, это эмоции.

Он велел принести еще вина.

Илья Сергеевич между тем окончательно почувствовал себя не в своей тарелке. Он вспомнил настольный календарь на элегантной титановой подставке, в которой хранился его экземпляр меморандума. И поежился. Ведь именно из-за этого самого меморандума, точнее, из-за его закулисной стороны он нашел в себе силы отказаться от предложения Уралова стать преемником.

– Как я понял, ваши недавние визитеры и докладчики пока гуляют впотьмах. Ни содержания, ни целей меморандума они не знают.

– Но, боюсь, дров наломают немало, – словно размышляя вслух, заметил Президент.

– Почему тогда вы не взяли ситуацию в свои руки?

– Сам не понимаю, – тоном заговорщика признался Президент. – Тут как раз мне и нужна ваша скорая помощь.

– Теперь я не понял, – искренне удивился Суворов, а про себя подумал: «Что-то неладно с шефом».

Разговаривает тихо, и вправду как заговорщик.

– Что такое могло произойти, чтобы решиться выпустить джинна из бутылки? – спросил Суворов. – Или это инициатива исключительно господина Эленского? Тогда и адекватно надо реагировать.

– Об этом и речь, Илья Сергеевич. Не могли бы вы неформально проконсультироваться с кем надо и дать мне разъяснения?

Суворов растерялся. Такой просьбы он не ожидал.

«Стало быть, ситуация зашла далеко, если Президент не может непосредственно обратиться к Президенту Уралову, наконец непосредственно к советнику своей Администрации – его родной дочери. Неужели столь серьезная пробежала трещина?»

Президент терпеливо ждал ответа, понимая размышления гостя. Не мог же он открыться ему, что тот меморандум, который они тогда подписали, – как чемоданчик с двойным дном. А это уже другие договоренности.

– Попробуйте, Илья Сергеевич, прощупать ситуацию хотя бы с кем-то из ближнего круга, а потом обменяемся впечатлениями.

Он не стал объясняться, почему сам не хочет выйти на прямой контакт по этому вопросу. А деликатный Илья Сергеевич не стал спрашивать.

Президент встал, давая понять, что аудиенция окончена. Бывший министр и новоиспеченный Секретарь Совбеза с облегчением, пожав руку Президенту и еще раз поблагодарив его за доверие, направился к выходу.

Глава 3

Шумно известный в последнее десятилетие олигарх Духон готов был протиснуться сквозь иллюминатор в эту угрожающе черную и не по-летнему сырую ночь, только бы задержать вылет личного самолета и тем самым предотвратить свой безрассудный шаг.

Этим спецрейсом в далекий нормандский городок Кан Духон, казалось, решил вывезти с собой все. И прежде всего свои далеко не стерильные мысли. Какими уж чувствами он руководствовался, кроме него самого, пожалуй, было не известно никому. Но знаменитая в определенных столичных кругах интуиция олигарха до сей поры его никогда не обманывала.

И когда кроме интуиции не было иных аргументов, Александр только ее подсказкам и следовал.

То, что в Москве становилось все более и более некомфортно, он стал ощущать задолго до отъезда. Но особо не копался в посещавших на досуге мыслях, так как считал свое настоящее положение в обществе, как он сам его называл, «состоянием молодого пенсионера».

Через месяц ему пятьдесят. И почему бы действительно не удалиться от бренной суеты на покой?

По крайней мере, таким способом он себя несколько убаюкивал. Любимое занятие олигарха.

О своем отлете из Москвы Духон практически никого не поставил в известность, так что неудивительно, почему новоиспеченный Секретарь Совета Безопасности Илья Сергеевич Суворов уже более месяца никак не мог его разыскать. Уже много лет они находились в достойных, почти дружеских отношениях, насколько вообще возможны таковые между известным политиком и известным банкиром.

Искренне стремясь выполнить доверительное поручение Президента, Илья Сергеевич вдруг отчетливо осознал, что в последнее время практически оказался отрезанным от той команды, из рук которой некогда получил пост министра иностранных дел. А вскоре после этого – и настольный календарь, в титановой подставке которого хранился его персональный экземпляр меморандума.

Размышляя над возникшей ситуацией, он поймал себя на мысли, что кроме Александра Павловича ему и посоветоваться-то не с кем. Но Духона и след простыл. Суворов названивал по всем известным ему телефонам, но безрезультатно. В приемной Духона, расположенной на шестом этаже, пожалуй, лучшего бизнес-центра столицы, телефон вообще молчал.

А в доме на Рублевке домработница без излишних подробностей коротко ответила: «Уехал».

Просто так раствориться Духон никак не мог, и Илья Сергеевич уже стал подумывать, что причины, по которым он глубоко залег, где-то близки к теме, затронутой Президентом при их последней встрече. Стоило Суворову оказаться в роли Секретаря Совбеза, как все, что ему по долгу службы докладывали аппаратчики этого нового для него ведомства, вольно или невольно он стал связывать с событиями вокруг меморандума. Услышав от Президента, как все неожиданно живо завертелось вокруг почти забытого им документа, Илья Сергеевич резонно рассудил, что не сегодня-завтра и сам как один из его гарантов станет объектом повышенного внимания спецслужб.

И не обманывая себя, боялся этого.

Выскочив на пару-тройку дней в Мадрид, где уже несколько лет супруга опекала обучающуюся в местном университете дочь, Илья Сергеевич решил искать Александра Духона более решительно. Но теперь, так сказать, с нейтральной территории. Когда после долгих поисков на его звонок ответил личный телефон референта олигарха замечательной дамы Ольги Григорьевны, Суворов вздохнул с облегчением: она не могла не знать, где ее шеф. Другое дело – могла прикинуться клушей и не сказать об этом.

Ольга Григорьевна, вышколенная годами работы на Духона, а следовательно, хорошо изучившая привязанности олигарха, не вдаваясь в подробности, продиктовала Суворову его телефон во Франции.

Илья Сергеевич предусмотрительно позвонил не из квартиры, которую снимала семья, а из отеля и с нескрываемой радостью услышал как всегда ироничный голос Александра.

– Неужели я понадобился родине? – спросил тот. – Увы, сразу должен вас разочаровать, дорогой Илья Сергеевич, я на пенсии. И, кстати, прекрасно на этой самой пенсии себя чувствую. Потому что не завишу от государства – выплачиваю ее себе сам.