Чертов крест: Испанская мистическая проза XIX - начала XX века - Густаво Беккер

Перед ним, залитая кровью, среди колючего горного терновника умирала Констанса, сраженная его рукой.

ВЕРЬТЕ В БОГА

Я был истинно Теобальдо де Монтагю, бароном де Форткастел. О ты, прохожий, кем бы ты ни был, дворянин или простолюдин, сеньор или вассал, задержись на мгновение у края моей могилы, уверуй в Бога, как уверовал я, и помолись за меня.

О вы, благородные искатели приключений, что с копьем в руках, опустив забрало, на могучем скакуне преодолеваете расстояния в поисках чести и славы в ратном деле, унаследовав лишь гордое имя и меч, послушайте меня!

О вы, пастухи, что медленно бредете следом за вашими овцами, пасете их по холмам и долам: если случалось вам пройти за ними по берегу прозрачной реки, которая бежит и перепрыгивает через пороги долины Монтагю, и если в середине лета, во время жаркой сиесты, вы находили тень и приют у подножия разрушенных аркад монастыря, замшелые опоры которого целуют волны, послушайте меня!

О вы, прекрасные девушки из ближайших селений, дикие ирисы, вы растете счастливыми под защитой вашего смирения; если в утро небесного покровителя этих мест, спустившись в долину Монтагю собирать клевер и маргаритки для украшения запрестольного образа, вы, преодолев страх, внушаемый мрачным монастырем, что возвышается на скалах, проникли в его безмолвную и пустынную галерею, чтобы побродить среди заброшенных могил, по краям которых растут махровые маргаритки и яркие гиацинты, послушайте меня!

Ты, благородный рыцарь, в грозу, при вспышке молнии; ты, странствующий пастух, обожженный лучами солнца; наконец, ты, прекрасная девушка в уборе из капель росы, подобных слезам, — все вы, должно быть, видели в этом святом месте одно надгробие, смиренное надгробие. Некогда лежал там необработанный камень и возвышался деревянный крест; крест исчез, и остался только камень. В этой могиле, надпись с которой я взял эпиграфом к моей песне, почиет последний барон де Форткастел, Теобальдо де Монтагю, о котором я поведаю вам ныне диковинную историю.

Когда благородная графиня Монтагю была беременна своим первенцем Теобальдо, ей приснился загадочный, страшный сон. Словно предупреждение Божье; возможно, пустая фантазия, но со временем она превратилась в действительность. Ей приснилось, что родила она змею, чудовищную змею, которая, издав пронзительный свист, то скользя среди низкой травы, то скручиваясь для прыжка, скрылась в зарослях ежевики.

— Она там, она там! — кричала графиня в жутком, кошмарном сне, показывая слугам на кусты ежевики, куда уползло омерзительное пресмыкающееся.

Когда слуги прибежали к месту, на которое благородная графиня, застыв от охватившего ее ужаса, указывала пальцем, белая голубка поднялась над кустами и взмыла в небеса.

А змея исчезла.

И вот Теобальдо появился на свет. Его мать умерла при родах; несколько лет спустя отец его попал в засаду и, сражаясь с врагами Господа нашего, погиб как добрый христианин.

С этого времени жизнь первенца де Форткастел можно сравнить только с ураганом. Где бы он ни прошел, всюду его дорога была обозначена следами слез и крови. Он вешал простолюдинов, убивал на поединках равных себе, не оставлял в покое девушек, избивал монахов и в своих поношениях и ругани не щадил ни одного святого, и не было ни одной святыни, которую бы он не проклял.

Однажды, когда он выехал на охоту и, спасаясь от дождя, вместе со своей дьявольской свитой, состоявшей из оголтелых оруженосцев, бездушных лучников и покорных слуг, вместе с собаками, лошадьми и соколами укрылся в церкви одной из деревень в своих владениях, почтенный священник, не убоявшийся его гнева, смело вышел навстречу ему, держа в руках священную облатку, заклял барона небесами оставить сие место и отправиться, взяв в руки посох паломника, молить папу об отпущении грехов.

— Оставь меня в покое, старый безумец! — воскликнул Теобальдо, услышав его слова. — Оставь меня в покое, не то я, коль скоро за весь день у меня не было ни одного охотничьего трофея, спущу, дабы поразвлечься, своих собак на тебя и изломлю, как вепря.

Теобальдо что говорил, то и делал.

Священник, однако, ответил ему так:

— Делай что хочешь, но помни: есть Бог, карающий и прощающий, и, если я умру от твоей руки, Он вычеркнет мои прегрешения из своего списка, чтобы вписать туда твое имя и заставить тебя расплачиваться за твое злодеяние.

— Бог, карающий и прощающий! — разразился громким смехом нечестивый барон. — Я не верю в Бога и, чтобы доказать тебе это, исполню свое обещание, ибо я от своих слов не отказываюсь. Раймундо! Херардо! Педро! Натравите свору, дайте мне арбалет, трубите «алали». Сейчас мы изловим этого глупца, даже если он заберется на иконостас в алтаре.

Вот уже псари стали отвязывать борзых, которые оглашали церковь нетерпеливым лаем, вот уже барон, смеясь сатанинским смехом, вооружился арбалетом, а почтенный священник зашептал горячую молитву, устремив глаза к небу, и стал спокойно ждать смерти, как за стенами святого укрытия послышались громкие голоса, зазвучали трубы, призывавшие к охоте, и раздались крики:

— Вепрь! На склоне горы!

Теобальдо, при известии о звере, которого он жаждал, помчался, пьяный от радости, к вратам святилища, за ним, ведя лошадей и борзых, поспешили слуги.

— Где вепрь? — спросил барон, вскочив на коня и не выпуская из рук арбалета.

— В расщелине, что тянется вдоль вон тех холмов, — ответили ему.

Не дослушав ответа, нетерпеливый охотник вонзил золотую шпору в бок лошади, и та помчалась во весь опор. За ним поскакали и все остальные.

Жители деревни, первыми поднявшие тревогу при приближении свирепого зверя, укрылись в своих хижинах; они робко высунули головы из окон и, когда увидели, что адская свита исчезла среди густой листвы, молча перекрестились.

Теобальдо мчался впереди всех. Его конь, более легкий на ногу, чем лошади слуг, так близко был от зверя, что всадник два или три раза бросал поводья на шею разгоряченного коня, поднимался на стременах и прикладывал арбалет к плечу, готовый выстрелить. Но вепрь, который мелькал среди густых кустов, вдруг исчезал из виду и появлялся уже вне досягаемости стрелы.

Так мчался Теобальдо много часов, он пересек ущелье и каменистое русло реки и, углубившись и огромный лес, затерялся за тенистыми поворотами, он не отрывал взгляда от вожделенного зверя, постоянно надеясь, что настигнет его, и постоянно ощущая насмешку ловкого кабана.