Если свекровь – ведьма - Лилия Касмасова

– Да? И что там? – Мне было ужасно любопытно.

– Ничего особенного, – сказал он.

По его тону было понятно, что выспрашивать бесполезно. Жаль, я не вор какой-нибудь или не фокусник, а то бы выудила у него бумажку из кармана, едва бы он только глазом моргнул.

Вдруг позади, где-то за домом, раздался оглушительный звук, похожий на автомобильный сигнал, да такой громкий, что стриженые ветки деревьев-шаров дрогнули. Звук повторился несколько раз, словно кто-то нетерпеливо жал на клаксон. Я остановилась, обеспокоенная:

– Что это?

Бондин ответил:

– Следование главе первой учебника по проведению инспекций, – и процитировал: – «Психологическая атака – лучший способ обескуражить инспектируемых».

Вид у меня, похоже, был совсем растерянный, и Бондин поспешил меня успокоить:

– Но не переживайте, это мало помогает. Ведьмы очень устойчивы психологически. А если и обескураживаются, то, чтобы восстановить свое душевное равновесие, прибегают к колдовству или к зельям… Да, я всякого от них навидался. Так что лучше не обескураживать их слишком агрессивно.

– Чего? – не поняла я.

– Это Барсукова приехала, – сказал он, резко свернул на газон и направился обратно к дому.

Я метнулась за ним, спросила:

– Так рано?

Хотя о чем я? Бондин вообще прибыл с вечера.

Он будто прочел по лицу мои мысли и сказал с неловкостью:

– Чтобы застать врасплох…

– Но нам-то зачем туда? – я попыталась удержать его за рукав. – Нам надо Кры… Мелиссу догонять!

Он остановился и, коснувшись лацкана своего пиджака, неожиданно сообщил:

– А вы знаете, мой значок фальшивый.

– Да? – удивилась я. – Зачем же вы им хвастались?

Глупый вопрос. Хвастаются просто для того, чтобы хвастаться.

– Я не хвастался, – сказал он. – Я хотел произвести впечатление.

– Запугать, – уточнила я.

– Внушить уважение, – сказал он. – Но вообще-то, – меланхолично признался он, – нет такой награды – за рвение.

– Да?

– Разумеется! Но ведьмы же никогда не следят за новостями Департаментов и обычно не знают ни о каких церемониях вручения. – Он поглядел в сторону дома: – А вот награда «Бульдог месяца» существует. И в этом месяце получила ее Жасмин.

– Ну, всего лишь месяца… – сказала я.

Это вроде лучшего работника месяца в нашем супермаркете. Почти что символическая вещь.

– Но она работает в МИ-13 всего лишь месяц, – сказал Бондин. – Пришла после института.

Ого.

– Поэтому я хочу перемолвиться с ней парой слов, чтобы по возможности избежать нанесения увечий, – объяснил он.

Я уже давно не держала его за рукав, и Бондин зашагал вперед. Я догнала его:

– Она может их изувечить?

– Она – их? – Он засмеялся.

Мы зашли за угол, и до нас донесся голос, усиленный рупором:

– Всем выйти во двор и выстроиться в шеренгу.

– Она серьезно? – спросила я.

Но, похоже, все в доме посчитали, что серьезно, и когда мы обогнули следующий угол, то увидели, что на крыльце уже толпятся люди.

– Забавно, правда? – скривились в однобокой улыбке губы инспектора.

– Не вижу ничего забавного, – сказала я.

– Сейчас увидите.

На подъездной аллее был припаркован огромный белый автобус, похожий на междугородный. У автобуса стояла здоровенная, как гвардеец, молодая девушка в ярко-красном юбочном костюме. Костюм был отделан белым кантом, на плечах девушки громоздились золотистые эполеты, голову венчала пилоточка, а на левой груди сверкал огромный значок: золотая морда бульдога с желтыми пышными лентами вокруг.

– Наша рабочая форма, – сказал Бондин. – Ну то есть у мужчин брюки, разумеется.

– И почему вы не в такой?

– Не хочу выглядеть, как идио… как гусар.

– Зато ваши красные кеды были бы в цвет.

– Там положены черные начищенные ботинки. С железными набойками. Чтоб стучали громче.

Это он шутит?

Но, когда Жасмин Барсукова сделала несколько шагов, я поняла, что вовсе нет. Звонкий бой ее каблуков по асфальту услышали, наверное, и в поселке.

Многочисленные гости Далии Георгиевны, она сама и ее муж, выстраивались в кривую шеренгу, больше похожую на не очень организованную очередь.

Мужчины молча хмурились, дамы что-то тихо не то что говорили, а свистели сквозь зубы. Далия стояла, гордо скрестив руки на груди. Дмитрий Васильевич, как обычно, безмятежно курил сигарету. Маргариты Петровны не было видно – возможно, из ее домика призыв Барсуковой не был слышен.

Мы с Бондиным остались стоять у угла дома.

– Но ведь проверка в двенадцать должна начаться? – тихо спросила я его.

– А Барсуковой плевать, – прошептал он.

– Ведьмы, шаг вперед! – скомандовала в рупор гусарша.

А дальше что? «Хенде хох»?

Но «хенде хоха» никакого не последовало, даже если он и входил в намерения Барсуковой. Потому что на нее неожиданно обрушился водопад, потом, откуда ни возьмись, со всех сторон полетели комья грязи, и – что это? яйца и помидоры! – а потом ее вдруг обвили веревки и цветные ленты. Рупор, смытый волной воды, валялся на земле.

Связанная гусарша прокричала, сдвинув измазанные в желтке брови:

– Я видела, кто это сделал! Вам будет выписан штраф за применение магических действий к инспектору! По двадцать митрилок!

Митрилок? Что это? Ведьминские деньги? Наверное, та монетка, в которую Маргарита окунала кольцо.

– Почему она не применит магию, чтобы освободиться? – спросила я у Бондина.

– Потому что инструкция запрещает инспекторшам колдовать во время проверок, – ответил он.

Позади послышался звон разбитого стекла. Инспектор вмиг притянул меня к себе, а мимо пролетел какой-то предмет. Далия поймала его – это был небольшой сундучок, – взяла оттуда горсть сияющих серебром монет, всучила сундук стоявшему рядом мужу, подошла к девице и высыпала ей монеты на голову.

А потом к гусарше на скорости подплыли три разные дудки и задудели ей прямо в уши!

Я стояла далеко, но меня и то звук пронял аж до нытья в зубах. Я повернула кольцо. Жасмин окружили три призрака с дудками. Четвертый, прадедушка Миши, дирижировал ими. А пятый – пианист – хохотал в стороне, глядя на это.

А потом я заметила, что в магическом мире автобус выглядит совсем по-другому. Он был не белый, а красный. На окнах были решетки, а на двери висел ржавый амбарный замок.

Я отвернула кольцо обратно и вполголоса спросила у Бондина:

– Зачем решетки на окнах?

– Жасмин любит совмещать проверку с арестами, – сказал он.

Жасмин между тем кричала плачущим голосом:

– Думаете, раз вы призраки, вам это с рук сойдет! Даже если вы разлетитесь по всему свету, я пошлю за вами агентов! И они вас по ветру развеют!

В ответ дудки просвистели ей в уши еще раз. Потом чинно поплыли обратно к крыльцу.

– Я же говорил, – тихо прошептал мне на ухо инспектор, – что это забавно. С Барсуковой все время так, но она все-таки хочет чего-то добиться своими методами.

Он подошел к своей коллеге, которая уже освобождалась от пут (вручную), и обратился к собравшимся:

– Послушайте, не будьте столь строги, девочка только что из института. Она хочет быть любезной, но пока не знает как.

– Мы ее научим, – отозвалась мать Орхидеи, бодро тряхнув лиловой шляпкой.

– Отлично, – сказал инспектор и обернулся к девице: – Ну, Жасмин, тогда я со спокойной душой оставляю тебя здесь работать. – А потом склонился к самой ее голове, осторожно отодвинул запачканные яйцом патлы и что-то тихо ей сказал.

Та нехотя кивнула.

Инспектор стряхнул мяклую помидорку с эполета гусарши, вернулся ко мне и сказал:

– Я подозреваю, что Весловский нам чего-то не договорил и его дочь вполне могла направиться на остров Ла Гомера. Тем более что свадьба в тропическом стиле стоит на втором месте в романтических представлениях Мелиссы…

Ах, это типа когда вместо платьев и костюмов – пальмовые листья, и кокосы вместо лифчика. А вместо свадебного торта и шампанского, наверное, бананы и кактусовая брага. Или что там пьют на тропических островах?

– Но я бы все же проверил, куда они направились на ступе, – продолжал инспектор. – На острова на ней не улетишь, конечно. Но так как ступе не нужна дорога, можно улететь хотя и недалеко, но в любом направлении.

– Тогда как же мы узнаем, куда они двинулись?

Инспектор ухмыльнулся:

– Ступы легко берут след друг друга.

– Как это? Как собаки?

– Ну не совсем. По-своему.

Так вот зачем ему понадобилась вторая ступа!

И мы бегом направились к роще у озера.

По дороге я спросила Бондина:

– Я вот что не поняла. Отец Мелиссы говорил о какой-то перенастройке ключей… Они, ну, какие-то компьютерные, цифровые?

Бондин рассмеялся:

– Магические. Вы же на территорию «Золотых тополей» тоже не просто так проехали. Что предъявляли у ворот?

– Браслет, – показала я.

Он сухо кивнул:

– Обручальный браслет! Да, многие так делают. Чтобы члены семьи могли беспрепятственно заходить-выходить. Ну вот, твой браслет и есть ключ.