Морские повести - Николай Панов

Она села на самый кончик койки, поджав ноги.

Кульбин начал радировать, склонившись над столом. Аппарат тонул в вечернем полумраке. Медведев вышел наружу.

Агеев стоял возле кубрика, задумчиво глядя вдаль. Синеватые длинные тени верхушки скалы пересекали площадку. Медведев подошел к боцману. Отсюда виден был спуск в ущелье, стоящий на вахте Фролов с автоматом в руке. Рядом с ним — летчик.

Медведев взглянул на Агеева.

— Слушайте, старшина, мне на вас этот англичанин жаловался. Правда, вы за ним по пятам ходите?

— Никак нет, товарищ командир. Просто площадка здесь маленькая, разминуться трудно, вот ему и мерещится.

— Так вот что — вы все-таки старайтесь разминуться. Чтоб он себя здесь пленным не чувствовал. Парень он хороший, простой, незачем ему жизнь отравлять. А?

Агеев молчал.

— Вы что молчите, боцман?

— Я, товарищ командир, с чего-то папашу-покойника вспомнил. Был он рыбак, помор, человек малосознательный, в Соловки на богомолье Белым морем ходил. Так он мне всегда образок Соловецкой божьей матери показывал, копию с иконы, что висит у соборных ворот. А на том образке два кругленьких отверстия прорезаны, там, где ядра с английских кораблей соловецкую икону пробили.

— Вы это к чему?

— А к тому, что папаша, по своей малосознательности, всегда мне говорил: «Хоть и англичане, видно, не те стали и теперь мир у нас с ними, а все-таки нужен глаз да глаз». И против этого летчика я хоть ничего не имею, но пришла мне чудная мысль.

— Какая мысль? — насторожился Медведев.

— Кажется мне, что он в чужом платье ходит. Не видели, как он платочек мимо кармана сунул? Будто к этой одеже не привык.

Медведев беспокойно провел рукой по лицу.

— Фантазируете, боцман. Странные у вас мысли…

— Точно, товарищ командир. Мне после всех этих походов скоро зеленые черти мерещиться начнут. Разрешите итти отдохнуть?

— Идите. Впрочем, подождите, боцман.

Агеев остановился.

— Хоть и странные у вас мысли, а все-таки береженого и бог бережет. Так ведь, верно, папаша ваш говорил? Конечно, лучше бы совсем этих посторонних здесь не было. Но уж если они здесь, нужно и вправду к ним быть поближе. Только без навязчивости, боцман… Кстати, — не знаете, что это женщина там кроила?

— Новый костюм подгоняет. У меня лишняя матросская роба была — еще давно морем сюда целый морской чемодан прибило… Я ей и предложил. Тошно ей в этом халате…

Они вернулись в кубрик. Женщина снова предупредительно вскочила. Помедлив, скользнула к выходу с темным свертком подмышкой.

— Хотел вас предупредить, — сказал Медведев, — к краю площадки подходить нельзя, могут увидеть снизу.

— Хорошо, — слабым голосом сказала Маруся.

— Огня зажигать нельзя. У вас есть спички?

— У меня нет спичек. Я не буду зажигать огня.

Агеев прилег, свернувшись в углу под плащ-палаткой. Маруся помедлила, будто хотела сказать что-то… Вздохнула отрывисто, скользнула к выходу. Кульбин быстро писал у аппарата.

— Товарищ командир, ответная радиограмма.

Протянул смутно белевшую бумажку.

— Это десант, товарищ командир? — спросил шопотом. — Может быть, на рассвете!

— Да это десант, Василий Степанович, милый! — Глаза Медведева смеялись, он как будто помолодел, давно Кульбин не видал таким своего командира. — Завтра решится все. Может быть, последнюю ночь здесь проводим. Может быть, завтра…

Он не договорил. Радость светилась в его глазах, но он взял себя в руки, подавил рвущийся наружу порыв. Суше, отрывистей стал голос.

— Теперь, в последнюю ночь, нужно нам чего-нибудь не прошляпить. Идите, смените Фролова, он уже давно вторую вахту стоит. На всякий случай установим постоянный пост здесь, у рации, и у спуска в ущелье. Через четыре часа вас сменит боцман. Вы-то сами ужинали?

— Так точно.

— Так вставайте на вахту.

Кульбин взял автомат, подхватил плащ-палатку. Медведев остался один.

Он прошелся по кубрику взад и вперед. Больно, беспокойно замирало сердце, хотелось что-то делать, не откладывая, сейчас же… Взглянул на Агеева, повернувшего к стене бронзовое лицо. Агеев дышал глубоко и ровно.

— Молодец боцман! — не мог удержать восклицания Медведев.

Боцман шевельнулся, открыл глаза — будто и не спал, вопросительно глядел на Медведева.

— Ничего, старшина, спите…

Боцман снова закрыл глаза.

В кубрик вошли Фролов и О’Грэди. Сигнальщик, как всегда порывистый, быстрый, внес с собой наружную свежесть, запах океана и ветра.

— Отбарабанил вахточку… Разрешите присесть, товарищ командир? — Смутно различимый в полумраке, сел на койку, вынул из-за уха сигарету. — Теперь и закурить не мешает. Меня мистер О’Грэди угостил, еще на вахте. Так я ему говорю: «На вахте курить нельзя, а после вахты — за милую душу…» Закурим, мистер?

Он взял сигарету в зубы, потянулся за спичками. О’Грэди наклонился, вежливо отобрал сигарету.

— Да вы что! — подскочил Фролов. — Летчик сунул сигарету в карман. — У нас так с людьми не обращаются, мистер!

— Каушен! Нот лайт![9] — сказал летчик раздельно. Улыбаясь, поднял толстый палец.

Медведев с упреком взглянул на Фролова.

— Капитан О’Грэди совершенно прав. Уже вечер, не должно быть никаких вспышек. Всегда у вас какие-то недоразумения со спичками, Фролов!

— Да ведь мог по-другому предупредить. Не рвать прямо изо рта. Он не у себя дома, ему здесь холуев нет…

— Ладно, я ему скажу, — Медведев не мог сдержать улыбки: так откровенно проявлялась обида Фролова. — Поужинайте и ложитесь спать. Завернитесь потеплей, вам придется снаружи, под скалой лечь пока… Здесь нам нужно женщину уложить, англичанина… И видите — боцман отдыхает…

Но англичанин не захотел спать в кубрике. Объяснил, что одет достаточно тепло, может лечь снаружи, не хочет стеснять хозяев помещения… Уговоры не помогли… Медведев дал ему свою плащ-палатку…

О’Грэди вышел. Медведев минуту спустя выглянул наружу. Летчик устраивался под скалой, в стороне от входа. Завертываясь в плащ-палатку, дружески кивнул Медведеву. Затих на камнях…

— Боцман! — тихо позвал Медведев.

Агеев приподнялся.

— Вам свежим воздухом не хочется подышать? Гость наш снаружи лег. Составьте-ка ему компанию.

Агеев вышел, подхватив ватник.

Так быстро сгустилась осенняя ночь, что трудно уже было рассмотреть Марусю, в новом матросском костюме похожую на стройного юнгу.

— Ложитесь на койку, — мягко сказал Медведев. — Там одеяло, укройтесь.

Она молча скользнула к койке, завернулась в одеяло.