Измена. Его правда (СИ) - Тверская Вика

Анюта засыпает сразу после ужина, и я напоминаю Яру, что ему пора уходить.

- Нет.

Он говорит четко, уверенно, спокойно, что еще сильнее бесит меня. Лучше б уж поругались на высоких тонах и разошлись. Но нет, вытягивает из меня последние соки, мучает своей невозмутимостью.

- Тебе пора! - Я тоже умею быть твердой.

- У нас ничего нет. С ней ничего. - Яр подходит к кофемашине и достает капсулу с капучино.

- И почему я должна тебе верить? - стараюсь вложить в свой голос максимум презрения и ехидства.

- Потому что я так сказал.

Мы молчим, пока машина тихо жужжит, источая кофейный аромат. За десять лет, что мы вместе, Яр ни разу мне не соврал. Предал - да. Но он всегда говорил правду, это факт.

- Она приходила? - скрещивает руки на груди и играет желваками.

Я киваю. Пересказывать нашу встречу нет ни сил, ни желания.

Кофе готов. Почти залпом он выпивает горячий напиток, ставит чашку в посудомойку и идет к выходу. У дверей оборачивается и повторяет:

- У нас с ней ничего нет. И быть не может.

***

Ночь проходит ужасно. Я постоянно просыпаюсь, сажусь на кровати, брожу по квартире и думаю, думаю, думаю.

Правильно ли я поступаю? Нужно ли нам уезжать? Верить ли ему? А почему я должна ему верить?

Даже если они не вместе, что это меняет лично для меня? Ничего, по большому счету.

Что я к нему сейчас чувствую? Ненависть, злобу, презрение. А еще жалость и обиду - от того, что наша жизнь в одно мгновение разлетелась на крошечные осколки, каждый из которых больно режет меня изнутри.

Все ведь было хорошо…

Или нет? Раз ему захотелось развлечься с этой дрянью, значит, в браке что-то не устраивало. То есть я не устраивала.

Так зачем сейчас эти хождения, разговоры и просьбы выслушать его, если я его не устраиваю и он хочет другую?

Всю ночь меня штормит. Груз ответственности давит пятитонной плитой. Я должна принять решение, но не могу. Ищу подсказки и не нахожу ответа. Что же мне делать?

Что я должна сделать, чтобы успокоить свою душу, чтобы иметь шанс на нормальную жизнь? Без истерик, ночных слез и этих жутких воспоминаний…

А Анюта? Будет ли она счастлива в другом городе? Да, она еще малышка, многого не понимает, но… как же невероятно тяжело решить, какой будет ее дальнейшая жизнь…

Утро приносит мне две подсказки. Первая - от владельца нашего центра.

Марина, доброе утро! Сегодня в семь жду вас в “Гоголе”, обсудим ваш перевод в столицу.

Вторая от Яра:

Поговорил с юристом. Надо обсудить твой переезд.

***

Глава 38. Ярослав

Нет, это просто невозможно! Невозможно и немыслимо. Я не могу представить, что Марина с Анютой уедут. Вернее, это я как раз представляю очень ясно. До ужаса ясно. А вот представить, что в этом случае делать мне, у меня не получается. Здесь моё воображение заходит в тупик.

Хотя… Представить можно всё, что угодно. Я наливаю полстакана прозрачной густой жидкости. Для стимулирования фантазии, так сказать… Тут, если честно, и представлять нечего. Каждый вечер вот так, как сейчас, напиваюсь в хлам, скручиваюсь от боли, физической и душевной, и лежу на полу, обливаясь слезами от жалости к самому себе.

То есть сейчас я ещё только готовлюсь напиться. Но я ведь знаю, что это такое, так что представляю вполне явственно. А ещё я знаю, от алкоголя лучше не станет. Но и в уме оставаться невозможно. Уж лучше этот отупляющий морок и физическая боль утром, чем ясный ум и нестерпимая боль в сердце.

Сегодня, когда я зашёл домой… домой… да, только это уже не мой дом… Сегодня, когда я зашёл домой, у меня чуть сердце не остановилось и едва хватило сил, чтобы не завыть, как волк. А выть хотелось нестерпимо сильно. Выть, орать, крушить, ломать…

Если по-хорошему разобраться, последние десять лет я жил только ради семьи… Когда слышишь подобную хрень в кино или от малоинтересного человека, относишься к ней скептически. Просто пропускаешь мимо ушей.

Но когда испытываешь на собственной шкуре то, что сейчас испытываю я, вдруг понимаешь, что это не пустой звук. Разве мне одному нужно то, что было нужно нам всем? Без них мне вообще ничего не надо. Ни-че-го…

Анютка, сладко сопящая в кроватке, воздух, запах дома, Марина, внешне спокойная, как будто у нас ничего не произошло и она просто немного устала на работе… Вроде бы всё, как обычно… Только теперь это стало иллюзией, обманом зрения, обманом памяти, пыткой.

Я с размаху швыряю стакан в стену и он, как комета, оставляющая за собой ледяной след, взрывается, превращаясь в искрящуюся громаду мелких алмазных осколков. Звёздная пыль.

Ну, и какого хрена я лапки свесил? Жалко себя стало? Жалко, конечно. Так незачем было блудить.

А раз пошёл на поводу у животных инстинктов, теперь не слюни надо пускать, а делать что-то. Собраться, в конце концов, и попытаться сделать хоть что-нибудь.

Я беру телефон и звоню Эдику.

– Алло, – неохотно отвечает он.

– Эд, послушай, это я. Прости, что не сдержался и врезал. Но ты ведь нёс какие-то мерзости. Сам меня вывел.

– Ты меня избил, – сварливо отвечает он, – и я же ещё, оказывается, виноват. Хороша логика.

– Ну, я же говорю, прости.

– Я, между прочим, всегда ради тебя старался, а ты вот так себя повёл.

Ну, сейчас начнёт слезу вышибать, на жалость давить…

– Эдуард, слушай, извини, я был на взводе, можешь ты понять? Скажи мне, у тебя есть хороший юрист по семейному праву?

– А зачем тебе? – тут же забывает он о своих сетованиях.

– Ну, зачем юристы бывают нужны? Проконсультироваться надо.

– Есть, да. Я тебе пришлю его контакт. Слушай, старик, так у вас прям серьёзно всё? Аж до развода с женой?

– Ну, скрывать не буду, положение действительно довольно серьёзное.

– А я тебе так скажу, давно надо было это сделать. Ты пойми, сейчас тебе, конечно, тяжеловато, но пройдёт совсем немного времени, и ты станешь относиться к ситуации иначе. Ты осознаешь, что свободу ничто не заменит. Не перебивай. Ты увидишь, что был порабощён злой ведьмой. И то, что тебя сейчас ломает, это нормально. Это просто привычка. Ты к ней привык, а теперь надо отвыкать. Но когда отвыкнешь, испытаешь гигантское облегчение.

Мне очень хочется снова его ударить, причём не так, как в прошлый раз, а по-настоящему, чтобы он заткнулся и никогда при мне уже не смел говорить о моей семье.

– Так, дай мне номер юриста.

– Да пришлю-пришлю сейчас, говорю же. И вот что я тебе ещё скажу. Эта твоя Кира… э-э-э… это отличный способ отвлечься, понимаешь? Чтобы не заниматься самокопанием и ненужной рефлексией. Понимаешь ты меня? Просто тебе нужно хорошенько потрахаться! И всё встанет на свои места. Тем более, она к тебе неровно дышит. Поверь старому другу, я тебе дурного не посоветую. Я тут к ней попробовал подкатить, но она ни в какую. Только о тебе и может говорить. И что она в тебе нашла? Не понимаю. А-ха-ха! Шучу-шучу, не напрягайся. Всё, ладно, присылаю. Заезжай как-нибудь. Пропустим по стаканчику, поговорим по душам.

Осёл! Как можно быть таким жалким уродом?! Как я вообще мог терпеть его столько лет? Привычка! Ты-то откуда знаешь, мудила?! Ты с одной бабой больше чем неделю вместе не проводил никогда. Психолог-любитель.

Я звоню юристу, и мы договариваемся встретиться в ближайшее время. Предварительно обсуждаем интересующие меня вопросы по телефону. Хорошо. Толковый парень и он меня обнадёживает. Главное, что я понимаю, это то, что нельзя отпускать Марину. Это самое главное. Надо уговорить её подождать. Делать что угодно, только не отпускать. Ни за что!

Знаю, она не сможет меня простить. Сразу не сможет. А потом, когда боль утихнет… Нет. Она и потом не сможет… Ладно бы она просто узнала, а то ведь собственными глазами увидела. Мерзость. Правда… А если она мне с ребёнком видеться запретит? Нет, юрист же сказал, что это она не может сделать. А вдруг уедет и не сообщит куда именно?

И потом, куда она поедет? Будет снимать квартиру? Ребёнок один, бабушек рядом нет, нагрузка сумасшедшая… Нет, тогда уж лучше я уеду. А они пусть остаются дома. Не хочет чтобы я был поблизости, не надо, уеду в Дубай… И не смогу их видеть? Ни её, ни дочку? Да что же мне делать-то?