Игра в Тарот - Алексей Грушевский

— Театр? Какой театр? А что вы там будете показывать? Атлантизмом умы смущать? — это уже спросил подошедший Ту Гин.

— Что вы, что вы, великий учитель, никакого атлантизма не будет — залепетал Толик, протягивая папку. — Я тут подготовил проект программы. Не изволите ли взглянуть?

— Хм, постоянный парад уродов. А что? Так сказать парад побеждённых ничтожеств. Типа наглядное пособие к лекции о деградации, которую несёт атлантизм. Коллекция чудовищ! Мамлей будет в восторге! Это то, что надо! Это прямо по теме! Собрание живых дегенератов. Новый вид кунсткамеры! Превосходно! А какой материал для эзотерических исследований! Но надо с муллой посоветоваться. Без него ничего нельзя решать. Ты же понимаешь? Он сейчас на втором этаже стойбище разбил, пошли — заключил он и направился с Жемалем к лестнице на второй этаж.

Толик покорно, и всячески показывая почтение, часто кланяясь и старательно кривляясь, засеменил за ними на почтительном расстоянии.

В шатре муллы новейшего университета, сидел сам малый бай Лимон. Он был главным баем каракалпакской молодёжи. Когда Толик с компанией вползли в юрту (так полагалось по ритуалу, ведь мулла был из рода самих Назарбаидов) Лимон увлечённо говорил:

— Погубит нашу империю оппортунизм. Юрты в комнатах ставите. Разве это правильно! Уничтожать надо города, под корень уничтожать. У моих ребят давно руки чешутся. Только пайцзу дай, и мы всё снесем! Ты своим богдыханам это скажи. Будите цепляться за европейский комфорт, сами не заметите, как окажитесь у них в услужении. Белых дьяволов можно только давить, давить, давить… — и он зашёлся простуженным кашлем.

Сам Лимон не ставил свою ярангу внутри помещений, а принципа ради, исключительно с наружи. Потому мёрз и болел, старый.

Ту Гин и Жемаль уселись на корточках рядом с очагом. Толику не полагалось пересекать порога юрты, и он остался снаружи, на четвереньках.

После долгих и томительных минут ритуальных приветствий и славословий, распития кумыса, выкуривания косяка, Ту Гин, наконец, кивнул Толику, что можно обратится с просьбой.

— Присветлейший учитель верующих, я мерзкий пёс, коему отказано в принятие истинной веры, ношение чёрной шапки, тот, кто никогда не станет каракалпаком, молю тебя дозволь моему народу малую толику утешения, дозволь ему открыть театр.

— Как это утешит тебя и твой презренный народ? — спросил мулла.

— Мы откроем всем грани нашей души. Покажем всем, какие мы есть. Выразим себя. Больше поймём кто мы такие. И через просветление, приходящие через искусство, мы станем лучше.

— Вы хотите обмануть и разжалобить нас, чтобы мы позволили вам принять истинную веру, надеть чёрную шапку, и называться каракалпаками. Тогда вы вползёте в плоть нашего народа и разложите нас — ответствовал мудрый учитель верующих.

— О нет, о нет, мы будем показывать какие мы плохие, какие мы порочные, чтобы истинные правоверные отшатывались от нас и понимали, как мерзок и страшен порок — взвопил Толик.

— Зачем нам лицезрение порока?

— Чтобы понять собственное совершенство и силу, чтобы увидеть своё превосходство, и чтобы всегда перед глазами было напоминание о том кем можно стать, лишь на шаг отойдя, лишь на миг забыв, об истинной вере.

Азиат задумался. И без того не широкие глаза превратились в щёлочки. Он, не торопясь, вставил в рот какую-то пластину и, придерживая её левой рукой, стал правой теребить её. Полились однообразные тоскливые звуки. Ту Гин, Лимон и Жемаль откинулись назад, скрестили руки на животе и зажмурились, придав лицам непроницаемое выражение.

Наконец мулла молвил:

— У нас принято, иногда, перед охотой, чтобы она была удачной, разыгрывать сцены погони за зверем. Это древний обычай. Это… — мулла повернулся к Ту Гину со знаком вопроса на своём блинообразном лице.

— Традиция! Традиция! Высшая форма проявления истинного знания и народной души… — радостно воскликнул он.

Ту Гин хотел и дальше продолжать развивать свою мысль, но мулла лёгким движением прервал его, и продолжил:

— Таким образом, адомат (при слове адомат Лимон заёрзал, недовольно сопя) разрешает нам только такого рода лицедейство. Готовы ли твои люди изображать дичь на этих представлениях?

— Готовы, готовы — с радостью закивал Толик.

— Мы собираемся завтра охотиться на зайцев. Будешь изображать зайца — заключил мудрый Назарбаид.

Он хлопнул в ладони. Тот час нукеры привели с дюжину гончих. Мулла долго гладил и целовал возбуждённых собак. Казалось он забыл об разговоре. Наконец он приказал Толику:

— Ну, давай, беги.

— Куда? — Толик был обескуражен.

— Куда хочешь. По коридору и дальше. Ты будешь зайцем.

— Так ведь это же должен быть спектакль. Понимаете спектакль! Я лишь должен буду изображать зайца! Только изображать! Нужна партитура, сценарий…

— Ну да, ведь ты, гяур. Ты не настоящий заяц. Изобрази его. Покажи нам, интересны ли будут те спектакли, которые ты нам предлагаешь. Давай раздевайся. Зайцы одежду не носят. И беги. Вот тебе на первый раз и вся партитура.

Делать было нечего, пришлось снять рваные лохмотья, в которые за сутки превратилась его дорогая одежда. Толик неумело запрыгал, изображая зайца.

— Ату его, ату его — вдруг услышал он за своей спиной.

Тут же он понял, что эти азиаты спустили на него настоящих собак.

— Дикари, никакого представление о том, что театр только иллюзия — только и подумал он.

Дальше думать было уже некогда. Надо было в прямом смысле спасать свою шкуру. Толик вскочил на ноги и побежал, что есть силы. За ним слышался лай, нагоняющей его, собачьей стаи. Толик бежал по коридору, собаки буквально хватали его за голые пятки. Внутри здания он как-то ещё мог от них уворачиваться, петляя по лестницам и узким проходам, но скоро путаный коридор кончился. Он выскочил во двор и тут же поскользнулся. Тот час же в него вонзились десятки острейших клыков. Собаки безжалостно рвали Толика, и никто, похоже, и не думал их останавливать. Наоборот радостно подбадривали, пришедших в неистовство от крови, зверей.

Так закончилась первая попытка открыть театр в Великом Туране, процветающим под благословенной и благочестивой власти династии славных Назарбаидов, потомков и прямых наследников династии великих Ченгизидов.

Глава 19. Рисовые болота

— Браво, браво, вы просто молодец! Вы настойчиво пытались воспользоваться ключом. Вы определённо способный ученик — Толик услышал голос Алхимика.

— Но ведь ничего не получилось — ответил он.

— И не могло. С первого раза никогда не получается. Обычно уходит несколько снов, чтобы клиент твёрдо усвоил, что надо делать. Чтобы идея воспользоваться ключом вошла в глубину его сознания. А вы с первого раза подготовили целый проект. Это просто здорово!

— Следующий сон даст мне возможность замкнуть иллюзию? И почему я не смог это сделать в этом сне?

— Потому что ещё не была готова кукла для вашего Сукуба.

— А сейчас кукла готова?

— Почти. Мне осталось нанизать кольца, составляющие его тело, на верёвки, и он будет готов принять в себя Сукуба.

— Когда вы это сделаете?

— Это можно делать только во время вашего следующего сна. Возможно, это будет последний и решительный сон. Но прежде, я вам дам некоторые указания, как надо организовать парад уродов, чтобы ключ сработал. Но сначала небольшая лекция по теории. Вы никогда не задумывались кто такие другие люди в ваших иллюзиях? Кто они? Только образы вашего сна, или нечто большее?

Толик пожал плечами.

— Это знаки. Просто знаки. Символы того, что с рядом вашим потоком снов, есть другие потоки снов, знаками которых являются образы этих людей. Эти знаки, указывают на существование других, очень близких к вашему потоку иллюзий. Они очень близки к вашему потоку, но всё же их иллюзии несколько отличны от ваших, отличны настолько, что они объединены в самостоятельные сны. Но все эти потоки иллюзий лежат очень близко друг к другу. Близко настолько, что вы постоянно взаимодействуете. Их потоки пересекаются с вашим, вы встречаете их в ваших снах, а они вас в своих. Ваш сон не может быть без них, а их без вас. Вы как бы идёте в русле одной реки, только разными течениями. Вы все находитесь в рамках одной судьбы, преодолеть которую не в силах.

— И что же следует из этого?

— А из этого следует, что у вас одна судьба. Вы не сможете обрести судьбу в одиночку, только все вместе. Ну, вот, например, в большинстве ваших снов перед вашей смертью там умирает ваш приятель. Как там звали его? У него было какое-то странное, неблагозвучное имя. Гайда…, Гайно…, Гавно…? В общем, пёс с ним, это просто означает, что вы крепко связаны с ещё одним потоком иллюзий, знаком которых является этот, Гайда…, Гайно…, Гавно…, в общем, пёс с ним, очень странное имя.