Публицистика - Андрей Ходов

САРАНЧА 23 мая — Летела, летела, 24 мая — И села; 25 мая — Сидела, сидела, 26 мая — Все съела, 27 мая — И вновь улетела. Коллежский советник Александр Пушкин.

Получив от начальства втык, "Наше Все" оскорбляется и подает в отставку, отписав друзьям, что за паршивые 700 рублей в год он горбатиться не собирается. Для сравнения, годовой доход средней крестьянской семьи составлял в то время около десяти рублей. Вот такие "души прекрасные порывы" посвященные Отчизне. Отмечу, Пушкина не гонять саранчу посылали, а оценить размеры катастрофы. В то время казна оказывала помощь пострадавшим от стихийных бедствий районам. Размер этой помощи, как можно догадаться, напрямую зависел от отчета посланного для оценки ситуации чиновника.

Причем мифическая болезнь Пушкина совершенно не мешала поэту проводить время на балах и попойках, волочиться за женщинами и шляться по борделям.

Да и в наше время либеральная интеллигенция продолжает холить и лелеять давний миф о природном русском рабстве. К примеру: в сочинениях современных литераторов часто можно встретить рассуждения об опальных советских функционерах, которые безропотно и покорно шли на смерть в тоталитарные застенки. Даже из-за границы для этого приезжали. Нет, чтобы наоборот сбежать за кордон и поступить на службу к врагам России. Прирожденные рабы, других мнений быть не может! А вот в римском государстве император даже арестами себя не утруждал. Просто посылал к сенаторам центуриона со словами: "Цезарь желает, чтобы ты умер". И никто ему в этой мелочи не отказывал. А турецкий султан передавал своим чиновникам в качестве прозрачного намека шелковый шнурок. И душились сами как миленькие. Тоже рабы?

А сейчас, когда сбылась многовековая мечта российской либеральной элиты и она полностью освободилась от любых писанных и неписаных обязанностей перед страной и народом, хорошо стало? Стоили ее права ездить за границу на сафари и свободы покупать виллы на лазурном берегу катастрофы нашего народа и государства?

2006 г.

Кризис Запада и его мифы

В оппозиционной периодике и на патриотических форумах частенько дебатируется вопрос: неизбежен ли крах западной цивилизации? А если неизбежен, то когда он последует? Полемика на эту тему обычно бывает бурная, а аргументы "За" и "Против" приводятся самые разнообразные. Накал страстей понять можно — от ответа на данный вопрос многое зависит: и стратегия и тактика.

Мое мнение — западная система сколлапсирует в недалеком будущем. Для подтверждения данного тезиса нет необходимости считать количество авианосных групп, размеры военных бюджетов, ВВП, объемы контролируемых капиталов и тому подобное. Также нет смысла впадать в отчаяние от разветвленной системы промывания мозгов и стройных механизмов управления "туземными" элитами.

Для ответа на поставленный вопрос достаточно ознакомиться с основными мифами запада, а особенно с их эволюцией. Рассмотрим подробно только один, но достаточно характерный.

Во времена Возрождения в Европе вошли в моду античные мифы. Это все знают. Менее известно, что предпочтение тогда отдавалось римской мифологии. Греческая же долгое время оставалась в тени и практически не была известна широкой публике. Даже Петр I свои коллективные пьянки посвящал Бахусу, а не Дионису, на морях у него властвовал Нептун, а не Посейдон. Любовь олицетворяла Венера, а не Афродита. Кормщика Рябова, посадившего шведскую эскадру на мель, Петр называет вторым Горацием Коклесом. И это была общеевропейская тенденция. Позднее ситуация изменилась. Юпитер превратился в Зевса, Гомер вытеснил Вергилия, а греческий язык здорово потеснил привычную латынь. Почему так произошло?

На эту тему есть прекрасная работа Майкла Линда "Второе падение Рима". Приведу для иллюстрации несколько отрывков из нее:

"Престиж римской цивилизации в западном мире сегодня низок как никогда. В Соединенных Штатах и других странах Запада культурное и политическое наследие республиканского и имперского Рима в значительной мере вытравлено из коллективной памяти — причем не только мультикультуралистами, критикующими западный канон, но и так называемыми традиционалистами, якобы берущими его под защиту.

Римляне потеряли — греки приобрели. Истоки западной демократии сегодня видят, как правило, не в Римской республике, а в древних Афинах, что наверняка изумило бы и отцов-основателей Америки, и французских якобинцев. Образцом для западного политика выступает уже не римский философ и государственный деятель Цицерон — возможно, главная историческая фигура для европейских и американских республиканцев XVIII века, — а афинский вождь Перикл. Искусство риторики, в свое время занимавшее центральное место в республиканской культуре, теперь ассоциируется с трескотней политиканов и продажностью пиарщиков. А саму Римскую империю часто рассматривают как прообраз фашистской Италии или нацистской Германии, либо — если подчеркивается ее упадок — Веймарской республики.

Римской литературе повезло не больше, чем римской государственности. Литераторов древнего Рима — в том числе Вергилия, Горация, Сенеку и Плавта — зачастую характеризуют как второразрядных подражателей грекам. Все сходятся на том, что три величайших эпических поэта Запада — это Гомер, Данте и Мильтон. Хотя эпос был основным и излюбленным жанром римлян, Вергилия, Стация и Лукана ставят во второй ряд или просто не принимают в расчет. За два с половиной столетия Вергилий был понижен в ранге от величайшего стихотворца всех времен до незначительного подражателя Гомеру и, наконец, до продажного писателя-пропагандиста образца тоталитарных государств XX века. Древнеримского драматурга Сенеку, которого прежде высоко ценили как автора трагедий и философа, нынешние специалисты в области ры и философии не принимают всерьез.

Низвержение римлян и возвышение греков объясняется отнюдь не ростом наших познаний и не изысканностью вкусов. Это результат антиримской и антилатинской направленности западноевропейской и американской культуры, ощущаемой с конца XVIII столетия и унаследованной модернизмом XX века от неоклассицизма XVIII и романтизма XIX века".

"Древняя Греция — солнечный рай, населенный атлетами и поэтами, — противопоставлялась подавляющему средневековому христианству и уродливому промышленному обществу современного Запада. Для гомосексуалистов, подобных Оскару Уайльду, и людей вольных нравов вроде Алджернона Суинберна она была символом свободы от буржуазных и христианских сексуальных ограничений. Римская цивилизация — имперская, столичная, городская, бюрократическая — слишком напоминала Европу и Северную Америку XIX века, чтобы служить привлекательным образцом для общества.

Рим стал символом отупляющей цивилизации, и романтики-антилатинисты не замедлили отыскать благородную первозданность и чистоту в племенных обществах — у древних кельтов, тевтонов, славян. С романтически-националистической точки зрения падение Рима под натиском разнообразных заальпийских племен было необходимой предпосылкой формирования современных европейских наций".

"Хотя в Соединенных Штатах в силу их провинциальности элитарная культура, ориентированная на Рим, просуществовала дольше, чем в Британии или Германии, пример Эмерсона и Уитмена в конце концов заставил большинство американских интеллектуалов примкнуть к европейским романтикам. В середине XIX века уже казалось, что ораторы-цицеронианцы, подобные Дэниелу Уэбстеру, поэты американской "августовской эпохи", подобные "коннектикутским острословам", и художники-традиционалисты, подобные Томасу Коулу и Бенджамину Уэсту, принадлежат к иной цивилизации".

"Если престиж римской культуры начал падать в XVIII и XIX веках, то репутация римской государственности пострадала уже в XX столетии. Ранее ставший символом эпигонства и скудости воображения в искусстве и литературе, Рим считается теперь еще и предтечей самых чудовищных диктатур современности".

"Всякий раз, когда в той или иной стране Запада наступает золотой век — период политической устойчивости, заполненных церквей и растущего благосостояния, — Вергилий вновь оказывается в почете, — замечает писатель Роберт Грейвс. — Его чрезвычайно высоко ценили… в Париже при Людовике XIV, в Лондоне при королевах Анне и Виктории, в Балтиморе в первой половине XIX века, в Бостоне во второй его половине и в Потсдаме при кайзере Вильгельме II".

Следуя этой логике, можно было бы ожидать, что в начале третьего тысячелетия в Соединенных Штатах возродится интерес к наследию Рима. Ведь сегодня Америка — не только ведущая западная военная держава, но и страна с наиболее развитой, процветающей экономикой и влиятельной культурой. Однако признаков реабилитации Рима пока не наблюдается. Не будет большим преувеличением сказать, что в западной культуре отрезок времени между 1760 и 2000 годами был затянувшимся периодом бунта против эллинистически-римско-ренессансной традиции. Эта война давным-давно выиграна. Ритуальное попрание Стация, Сенеки и других римских авторов уже не имеет смысла — их и так не читают и даже не переводят заново на протяжении нескольких поколений. Защитникам западной цивилизации следовало бы отстаивать ее целиком, а не перескакивать от греков прямо в Средние века, а оттуда в современность, минуя якобы "бесплодные" и "эпигонские" эпохи эллинистической культуры, римской цивилизации и ренессансно-барочного гуманизма. Исключать Римскую империю, как и ее преемницу Византию, из истории Запада так же нелепо, как исключать Китай из истории Восточной Азии".