Озеро душ - Даррен Шэн

— Ты думаешь, что у них сделка … с ним? — спросил Харкат. — Я полагаю, что они поклоняются Гротеску. Именно поэтому они … пожертвовали мальчиком.

— Прекрасное положение. — разбушевался Спитс. — Одно дело убить незнакомца, но охотно уступить себя — безумие!

— Они не могут часто делать этого, — отметил я. — Их не так много. Они вымерли бы, если бы они делали человеческое жертвоприношение каждый раз, когда животное захочет есть. Они должны кормить его овцами и другими животными, и предлогать человека только в особых случаях.

— Если нам попытаться …, поговорить с ними? — спросил Харкат. — Многие цивилизованные люди в прошлом … предлагали человеческие жертвы их богам. Они не могут быть склонны к насилию.

— У меня нет никакого намерения проверить их, — сказал я быстро. — Мы не можем уйти от этого — мы видели, как они доили клыки змеи, и я почти уверен, что яд — святая жидкость, в которой мы нуждаемся. Но давайте не будем проверять нашу удачу. Нет никакой информации, на что походят люди этого мира. Кулашка могут быть прекрасными людьми, которые приветствуют незнакомцев с распростертыми объятьями — или они могут скормить нас Гротеску, в том самый моментом, когда они обратят на нас внимание.

— Мы сильнее их, — сказал Харкат. — Мы могли бы отбиться от них.

— Мы не знаем этого, — не согласился я. — Мы понятия не имеем, на что эти люди способны. Они могут быть в десять раз сильнее тебя или меня. Я говорю, что мы попадаем в храм, захватываем пузырьки, и быстро уходим.

— Забудьте про пузырьки! — умолял Спитс. Он пил запоем из своего кувшина, так как мы отступили к безопасности и дрожал хуже, чем обычно. — Мы можем вернуться позже, если они нам потребуются.

— Нет, — сказал Харкат. — Даррен прав о Кулашка. Но если мы собираемся начать … быстрый набег, нам потребуется сделать это, в, то время как Гротеск спит. Мы должны пойти за … святой жидкостью сейчас. Вы можете не идти …, если вы не хотите.

— Я не хочу! — поспешно ответил Спитс. — Я не намерен лишаться жизни ради безумных вещей подобных этой. Я подожду здесь, снаружи. Если же вы не вернетесь, я продолжу путь и найду ваше Озеро Душ сам. Если в нем, как вы говорите, заключены мертвецы, я смогу встретить вас там! — Он со злостью захихикал.

— Отправимся, когда стемнеет, — спросил я Харката, — или подождем до утра?

— Подождем, — ответил Харкат. — Кулашки, возможно, пели … чтобы убаюкать его к тому времени. — Люди с розовыми волосами вернулись в свою деревню час спустя после жертвоприношения, с этого момента они пели, танцевали и скандировали.

Мы откинулись назад и отдыхали, слушая музыку странных Кулашек, когда луна взошла на безоблачном небе (символично — когда мы нуждались в тучах для прикрытия, не было ни одного!). Спитс потягивал из своего кувшина ирландский самогон, его глаза-бусинки становились все меньше и меньше, он дергал прядь завязанных сзади волос, неясно бормоча о глупцах с чурбанами вместо голов и заслуженной ими взбучке.

Шум из деревни Кулашек замер под утро, и к рассвету было тихо. Харкат и я обменялись вопросительными взглядами, кивнули головами и поднялись. — Мы уходим, — сказал я Спитсу, который задремал на своем кувшине.

— Что? — проворчал он, резко вскинув голову.

— Мы уходим, — снова сказал я. — Жди здесь. Если мы не вернемся к ночи, иди своей дорогой и не беспокойся за нас.

— Я не буду ждать так долго, — фыркнул он. — В полдень я уйду, с вами или без вас.

— Решай сам, — пожал я плечами, — но в темноте ты будешь менее заметен. Это было бы безопаснее.

Черты лица Спитса смягчились. — Вы сошли с ума, — сказал он, — но у вас больше выдержки, чем у любого пирата, с которыми я когда-либо плавал. Я подожду до захода солнца, и буду держать наготове самогонку — возможно, вы будете рады ей, если уцелеете.

— Может быть, — ухмыльнулся я, затем мы с Харкатом быстро пошли прочь, с трудом пробиваясь сквозь высокую, скрывающую нас траву к входу в Храм Гротеска.

Мы остановились около двери в Храм, на всякий случай крепко сжимая наши ножи, вдыхая отвратительное зловоние пота животного. — Что если есть охранники? — прошептал я.

— Нокаутируй их, — сказал Харкат. — Убивай только в том случае, если это … необходимо. Но я сомневаюсь, что они здесь будут — они бы … вышли с Гротеском, если бы они были.

Глубоко, нервозно дыша, спиной к спине, мы проскользнули в храм, передвигаясь медленно и осторожно. На стенах были закреплены свечи, немного, но достаточно для того, чтобы осветить нам путь. Мы были в маленьком узком коридоре с низким потолком. Впереди располагалась большая комната. Мы задержались у входа. Комната была огромна. Потолок поддерживали гигантские колонны, но здесь не было других распределяющих нагрузку устройств. Гротеск свернулся в центре храма вокруг рельефного круглого помоста, на котором стоял маленький, полый хрустальный цилиндр с уложенными в него пузырьками, похожими на те, которые Кулашки использовали для того, чтобы сцедить яд монстра.

— Недостатка в священной жидкости нет, — шепнул я Харкату.

— Проблема в том … как достать ее, — ответил он. — Я полагаю, тело Гротеска полностью опоясывает пространство вокруг алтаря.

Я не рассматривал помост как алтарь, но когда я снова взглянул на него, я понял, что Харкат был прав — на цилиндре с пузырьками проступали остатки каких-то религиозных символов.

Мы двинулись напрямик к алтарю, единственным звуком было наше сдерживаемое дыхание. Голова Гротеска была скрыта под его толстой задней стороной тела, так что он не должен был бы увидеть нас, если бы он проснулся — хотя я всем своим существом надеялся, что этого не произойдет! От входа прямо к алтарю вела дорожка, освещенная высокими свечами, но мы приближались к алтарю с той стороны, где мы были бы менее заметны.

Вскоре мы столкнулись с непредвиденным препятствием. Доски, покрывающие пол в стороне от дорожки, были гнилыми и сильно скрипели от наших шагов. — Очевидно, снизу укреплена только та дорожка, — прошипел я, когда мы остановились, чтобы обдумать возможные варианты. — Эхо от скрипа, под досками есть впадины.

— Может, нужно вернуться на … тропинку? — спросил Харкат.

Я покачал головой: — Продолжим — но ступай осторожно! — Несмотря на нашу осторожность, через несколько метров под левой ногой Харката сломалась доска, и его голень провалилась в темноту. Он задохнулся от боли, но сдержал крик. Я бросил взгляд в ту сторону, где свернулся Гротеск, чтобы посмотреть, не двигается ли он, но он был в том же положении, что и прежде. Несколько раз дернулись пальцы рядом с головой — я надеялся, что это означало, что он спит и видит сны. Наклонившись, я осмотрел доску вокруг голени Харката, осторожно отломил большую ее часть, чтобы расширить ширину дыры, затем помог ему освободиться и поддерживал его на пути к доскам покрепче.