Тротиловый эквивалент - Лев Пучков

Шарады такого рода для Кости – привычное дело, с этого приходится начинать любую разработку. Иначе говоря, это составление прогнозов. Но вовсе не погодных. Сейчас нужно как можно точнее спрогнозировать поведение объекта при проведении обмена.

В данном случае задача для местных условий стандартна и с учетом военного коэффициента можно считать ее вполне выполнимой. Военный коэффициент, если попросту, это отсутствие удобств и необходимых факторов, присущих нормальному (то есть мирному) образу жизни. Вот как сейчас: отсутствие такой полезной «мелочи», как долговременный непосредственный контакт с объектом. А это непременное условие, необходимое для всестороннего и тщательного изучения особых личностных качеств любого человека.

То есть, исходя из условий обстановки, поневоле приходится игнорировать то, от чего штатские специалисты просто выпали бы в осадок. Спросите любого врача, удобно ли ему ставить диагноз, единожды поговорив с предположительно больным СПИДом (или другим летальным заболеванием) по телефону, увидев его разок издали и получив на руки чистую историю болезни лишь только с куцыми биографическими данными. Не забудьте уточнить, что если диагноз будет не правильный, то врача запросто могут расстрелять.

Здесь, конечно, диагноз ставить никому не надо – жизнь уже поставила, но… От правильного прогноза во многом зависит, будет мероприятие успешным или все пойдет насмарку и кто-то умрет. И ссылка на этот пресловутый военный коэффициент безоговорочно принимается вовсе не из-за гениальности Кости Воронцова. Просто ситуация так сложилась. Приходится работать с тем, что есть.

И что у нас есть? Есть набор отрывочной оперативной информации и личные впечатления Кости от десятиминутного разговора через узкое оконце киоска. Даже личико и то видел мельком, когда в первый раз наклонился к прилавку. Среда обитания объекта изучена (нравы, обычаи, традиции, особенности менталитета), мотивация вполне ясна. В принципе, можно работать…

– Приедет оттуда, – Костя ткнул пальцем в сторону посадок, куда недавно укатила лихая троица на «бардаке».

– Да это понятно, – кивнул Иванов. – Давай не будем останавливаться на очевидных фактах.

– Не сбивайте, я стартую от нуля… Значит, прикрытие оставит в посадках, сам подъедет поближе. Мы будем стоять метрах в двухстах от позиции. Дальше отходить нельзя, опасно. Ближе – ему не понравится. Пообщаемся, значит…

– Дальше?

– Возможно проявление недовольства по поводу ВОП и вертушек… Вертушки будут?

– Если ясно – да. Если туман – нет. По погоде.

– Вот. Недовольство будет высказано…

– Необязательно, – покачал головой Иванов. – Наверняка наблюдает кто-то.

Все видели. Он знает, куда идет.

– Мы должны учесть любые возможные варианты поведения объекта. Мы вообще должны обсудить все спорные позиции. Лучше сейчас долго говорить и спорить, чем потом быстро умереть.

– Ну ты прямо, как Вася! Хорошо, давай про недовольство.

– Если вертушки – дополнительный раздражающий фактор. Про них не договаривались. Насчет бронетехники и кучи народу я предупредил. Так что отбрыкаемся. Я продумаю наиболее приемлемую форму мягких аргументов.

– Продумаешь, в этом я не сомневаюсь. А насчет вертушек еще бабушка надвое сказала. Это мы потом продумаем, нам сейчас главное – последовательность вывести. Дальше, дальше!

– Захочет, чтобы показали Аюба.

– Покажем. Издали, пусть ручками обмахаются. Во-он там поставим «УАЗ», пусть сидит на здоровье. Рядом с левой «БМП». Под прицелом.

– Мы, в свою очередь, потребуем предъявить заполненные бланки, видео, фото и сапера.

– Угу… Как он нам все это предъявит?

– Думаю, будет вторая машина. Подъедут по команде Сулеймана, остановятся метрах в ста, покажут сапера…

– И на груди у него будет плакат; «…тот самый сапер. Сдает всю команду за раз и недорого…». И сертификат соответствия, чтобы знали – это не липа.

Да?

– Ха! Веселый вы человек, с вами не скучно. Нет, думаю, как-нибудь обойдутся без плаката.

– А как?

– А у него будет лицо. Знаете, у многих людей бывают лица…

– Костя!

– Все, уже прекратил… Так вот, во второй машине будут как минимум пара человек, помимо сапера. Водила и боец прикрытия.

– Почему именно боец? Может, просто водила и сапер?

– Минутку… Мы попросим, чтобы эти люди встали рядом с сапером и с минуту смотрели в нашу сторону.

– И что?

– И посмотрим на их лица.

– Далеко. Сто метров. Какие лица?

– В бинокль.

– А если туман?

– Попросим подъехать ближе. Но лица – обязательно.

– Угу, понял… Угу… Нет, ни фига не понял. Ну-ка, в двух словах?

– Таких, как Сулейман, у них немного, это факт. Было бы много, война давно бы закончилась…

– К сути, коллега, к сути.

– К сути… Сапер будет переживать. Это тяжелое испытание для него. Боец тоже будет переживать. Потому что Сулейман наверняка поставит задачу убить сапера в случае каких-либо пакостей с нашей стороны. Это легко читается на лицах.

– Ну, кому легко, а кому… Впрочем, ладно – принято. Дальше?

– Дальше… Значит, находимся мы вон там, процесс подходит к моменту допроса сапера под наркоанализом… Ну, теперь представьте себе, что вы – Сулейман.

– Нет, это лучше ты представь. И соображай. Ты умный и впечатлительный, а я опер-практик. Я буду критиковать.

– Да я представляю, но… с трудом. Я бы с такой дурной страховкой на это мероприятие не пошел. Придумал бы что-нибудь понадежнее.

– Так напряги воображение! Ему-то кажется, что страховка – вполне. И я что-то не вижу в обозримом будущем какой-то другой вариант…

Перебирая варианты страховки со стороны Сулеймана, окончательно определились с единственно целесообразным в данном случае: пояс шахида и трое представителей договаривающейся стороны. Он, конечно, может рассадить своих снайперов в посадках, но что это даст? Основной личный состав будет скрыт на позициях, и, если трое наших умрут от вражьих пуль, остальные вломят по опушке из всех стволов. Добраться под прикрытием своего огня до посадок – нереально, в порошок сотрут десять раз. Так что самое правильное – пояс. Рванул за колечко, и все упакованы. Судя по всем данным, силы духа для последнего движения у Сулеймана хватит на десятерых. Это особый тип, колебаться не будет ни секунды.

– Не нравится мне эта страховка, – буркнул Костя, неуютно поежившись.

– Согласен, – Иванов, еще когда Костя рассказывал о встрече на базаре, легко представил себе, каково это – быть рядом с живой бомбой, которая готова взорваться в любой момент. – Но – не мы выбираем, увы. Давай, дальше…

Костя призадумался. Дальше, в общем-то, и нечего было «давать». И в первом варианте до «стрелки» с Сулейманом, и в окончательном: отдавать Аюба никто не собирался. Разница была только в том, что при первоначальном плане на Сулеймана вообще не надеялись. Не верили, что такой волк сам лично рискнет пойти на контакт с врагом. Думали, все будет организовано через посредников, сапера повяжут на первой же фазе обмена и обрубят «хвосты».

Сейчас вопрос стоял несколько иначе. Следовало брать Сулеймана сразу после предъявления сапера. Это и было основной целью операции. Теперь оставалось лишь с точностью до тридцати метров угадать одно из трех мест, где Сулейман пожелает осуществить допрос.

Вот тут и крылась проблема. У Сулеймана богатый выбор, он может ткнуть пальцем куда угодно, может просто потребовать, чтобы все сделали на месте, где они встанут… А у наших выбор был невелик: три позиции для Петрушина, Васи и Сереги, вооруженных пневматическими ружьями. Чтобы гарантированно попасть в цель, дистанция не должна превышать тридцати метров.

– Пройдемте, товарищ, – Костя встал и отряхнул задницу. – На месте будет виднее. Снайпера у них есть?

– Есть четверо солдат, вооруженных «СВД», – без особой уверенности сказал Иванов. – По крайней мере, обещали.

– Пусть прикроют, пока мы там шарахаться будем. Толку, конечно, мало… Но на душе как-то спокойнее будет…

Затемно команда все же вернулась на базу, но не в полном составе. Основной объем работы провели, оставаться всем на ВОП не имело смысла. В посадках наша троица ничего подозрительного не обнаружила – там было мрачно, пусто и грязно.

Но бдительный Вася заметил на юго-западной окраине Садового нездоровую проблесковую активность. Как выяснилось впоследствии, эта активность повторялась в периоде, и потому был вынесен однозначный вердикт: наблюдательный пост. Прикинули: с той позиции ВОП просматривается слабенько – он далековато и повыше, но вся западная оконечность посадок – как раз в секторе. Далеко ездить не стали – это небезопасно, но резонно было предположить, что на восточной окраине села также торчат наблюдатели и контролируют входы в посадки с другой стороны.

Сулейман все делал правильно. Посадки – его стартовый плацдарм в обмене, надо их беречь. Теперь было ясно, что положить где-нибудь в посадках засаду нереально. Наши разведчики насчитали даже при беглом осмотре там примерно двенадцать выездов (въездов) – это помимо трех основных дорог, и кучу тропинок.