Тротиловый эквивалент - Лев Пучков

– Ага… – Иванов отдернул руку от двери и обес-кураженно уточнил:

– Это плохая новость?

– Да, это начало плохой новости, – кивнул Сулейман. – Там десять килограммов тротила, хитрый такой заряд с рессорой… Ну, не я делал, мне сапер просто рассказал.

– Хорошо, – одобрил Глебыч. – Дублирующего на избыточную массу нет?

– Я не понял, о чем ты, доктор, – Сулейман опять похлопал ладонью по коже сиденья – нежно, как по попке любимой девушки. – Но выходить точно нельзя, там заряд, я его включил. Если кто-то выйдет из машины – сразу взрыв. Чтобы выключить, надо набрать код внизу.

– Мы так не договаривались… – Иванов напрягся, не сумев с ходу определиться, как теперь себя вести в данной ситуации. – Ты… Ты что себе позволяешь?

– Быстро ехать тоже нельзя, – Сулейман на Иванова – ноль внимания. – Если наши задницы подпрыгнут, там будет больше, чем минус пятьдесят килограммов, сразу взорвется. Можно только очень аккуратно ехать. Медленно, без прыжков.

– Это понятно, – Глебыч, совершенно не реагируя на изменение эмоционального фона встречи, сформулировал вопрос попроще:

– А дополнительная нагрузка?

– Зачем дополнительная?

– Сапера допрашивать как будем? Или Аюба посадить…

– Да, это можно, – кивнул Сулейман. – Я шибко не шарю, но мне объяснили – там в одну сторону. В общем, минус – нельзя.

– Это уже лучше, – Глебыч удовлетворенно клюнул щетинистым подбородком. – Жить можно.

«Скотина безмозглая! – прорычал взгляд Иванова. – Какой, на фиг, „лучше“?

И зачем вообще такому идиоту жить?!»

– Теперь вот это, – Сулейман, радостно жмурясь, как уличный кот при виде банки сметаны, ткнул красную кнопку на «лентяйке» и быстро набрал комбинацию цифр, повернув пульт спинкой к аудитории. – Теперь меня убивать нельзя.

– Цепь «пульт-пояс»? – как ни в чем не бывало уточнил Глебыч.

– Гхм-кхм… – громко прокашлялся Костя.

«Прекрати!» – вопили глаза Иванова, пытавшегося поймать в верхнем зеркале взгляд Глебыча.

Глебыч назад не оборачивался, в зеркало не смотрел, а все время разглядывал пояс на товарище справа. Как непосредственное дите рождественскую елку в магазине для незаможних селян.

– Да, цепь, – кивнул Сулейман. – Соображает ваш доктор. Вот, слушайте…

Все навострили уши, в салоне воцарилась тишина. Иванов тихо багровел, совершенно не представляя, как теперь «разрулить» ситуацию и, вообще, какую выбрать линию поведения с объектом. Костя лихорадочно перебирал возможные варианты развития событий. Сулейман вел себя легкомысленно, как расшалившийся ребенок, или просто… как сумасшедший. Ну и как с таким типом работать дальше?

Пульт запищат. Сулейман, сунув его за пазуху, на ощупь ткнул две кнопки – чтобы враги не видели. Писк не прекращался.

– Не правильно набрал! – жизнерадостно хмыкнув, объявил шалун и опять ткнул на ощупь пару кнопок.

Писк прекратился.

– Каждые две минуты пищит. Надо две цифры набрать. Если не угадал, он продолжает пищать. Надо снова набирать. Если за тридцать секунд не набрал – пояс взорвется. Снимать нельзя, там много проводов, сразу взорвется. Надо код – пять цифр – набрать, чтобы выключить… Нормально, доктор?

– Класс, – похвалил Глебыч, широко улыбнувшись. – Здорово. И просто.

Запрос – ответ, двузначный код. Пять знаков, миллион комбинаций, случайный подбор за тридцать секунд исключен… Нормально!

– А с машиной? – Сулейман любовно погладил кожу кресла.

– С машиной тоже – дешево и сердито, – одобрил Глебыч. – Вообще, сапер у тебя мастер. Все сделал просто здорово!

– О, господи… Бывают же уроды… – не сдержавшись, простонал Иванов и отвернулся к окну, не в силах лицезреть светящуюся физиономию Глебыча.

– Сулейман… – напомнил о себе Костя. – С тобой все в порядке?

– Я не сумасшедший, если ты об этом, Иван, – совершенно серьезно ответил Сулейман. – Надеюсь, вы тоже. Иначе мы все умрем. А это, между прочим, моя любимая машина.

– Да нет, я просто уточнил…

– Теперь очень плохая новость, – Сулейман ткнул пультом в сторону посадок.

– Сапера не будет. Я своих людей не сдаю.

– Ты… ты нарушил договор, Сулейман, – тщательно подбирая слова, процедил Иванов. – Получается, что твое слово ничего не значит?

– Я дал слово, что гарантирую вашу безопасность, – беспечно отмахнулся Сулейман. – И я его сдержу. Насчет остального сказал: договоримся на месте. Вот и договариваемся.

– И как мы договариваемся?

– Сейчас машина приедет. Аюб пусть сюда подойдет, его заберут. Машина уедет. Потом, минут через пять, мы тихо поедем в посадки. Если вертушки не взлетят, я выключу заряд, вас выпущу ближе к селу. Пешком обратно дойдете. Все.

– Мы тебе не верим, Сулейман, – с сомнением покачал головой Иванов. – Ты не держишь…

– Ну, как хотите, – Сулейман ответил на сигнал пульта и положил руку на выключатель печки. – Думай минуту, потом печку выключу.

– И что?

– Будет взрыв. Мы все умрем.

Ответ прозвучал совершенно спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном и не очень важном.

Иванов затравленно посмотрел на Костю и развел руками. Как быть? Вот это не фига себе, сходили на переговоры! Костя, не раздумывая, кивнул – надо соглашаться. Для психолога было совершенно очевидно, что абрек без колебаний осуществит свою угрозу. И глазом не моргнет. У него работа такая, готов к смерти в любую минуту…

Прошло больше минуты. Иванов сосредоточенно размышлял и на часы не смотрел. Сулейман ответил на очередной писк пульта, положил его в «бардачок»… развел руки в стороны, ладонями кверху и начал шепотом молиться. Без всякого перехода, как-то с разбегу, буднично и деловито…

Это повергло полковника в состояние шока. Почему-то он думал, что абрек будет ругаться, настаивать, угрожать…

– В крайнем случае – уволят, – подал голос Костя, промакивая платком вспотевший лоб. – Полковник, мы же не фанаты, в конце концов…

– Ладно, твоя взяла, – Иванов достал рацию:

– Барьер – Первому.

– На приеме Барьер.

– Пусть Аюб идет сюда.

Сулейман так же внезапно, как начал, прекратил молитву – обвел бороду обеими руками, поднял взгляд к потолку – словно извинился за прерванный ритуал и вновь взял пульт.

– Один?

– Да, один.

– Наручники – как?

– Снимите, снимите наручники. Давайте, поживее.

– Вы уверены?

– У тебя уши заложило, родной мой? – зло крикнул полковник. – Пусть бежит сюда, и без наручников! Что – непонятно?!

– Все понятно. Выполняю…

В зеркала можно было видеть, как из «рафика» вывели Аюба. Спустя несколько секунд он пошел к джипу, разминая на ходу освобожденные от «браслетов» руки.

– Рацию дай, – попросил Сулейман.

– Держи, – Иванов протянул рацию. – Как обращаться, знаешь?

– Хорошая шутка, – Сулейман нажал тангенсу. – Салман? Кнопк тетае.

– Салман куза, – тотчас ответила рация. – Лодушх ву.

– Ху ду цига?

– Обстановк дик ю.

– Щя дерг кичин ду. Аюб воаущ. Ауэ, Салман, ауэ.

– Со кята, амир. Хинца ведаш ву…

– Держи, – Сулейман отдал рацию и стравил стекло со своей стороны. – Хорошо, что вы не сумасшедшие. Поживем еще…

Из посадок выскочил еще один джип и помчался к точке встречи. Подъехал он раньше Аюба – младший Дадашев еще с минуту шел, осторожно ступая по начавшей оттаивать грунтовке.

Братья пожали через окно друг другу руки, без эмоций, как будто вчера расстались. Аюб внимательно посмотрел на Сулеймана и зачем-то заглянул в салон.

Увидев сзади Костю с Ивановым, кивнул, как старым знакомым, и сел во второй джип. Так и не сказали братья друг другу ни единого словечка.

«Как волки, – отметил Костя. – Встретились, обнюхались, обменялись взглядами… Эмоции не хотят перед врагами показывать? Или… Может, они на ментальном уровне общаются?»

Сулейман обнулил сигнал пульта. Джип скрылся в посадках. После этого Сулейман еще четыре раза отвечал на сигнал – выжидал, когда пройдет достаточное количество времени. В салоне царила налитая свинцом тягостного ожидания тишина, никто не проявлял желания возобновлять общение.

Иванов напряженно размышлял, морщась от пульсирующего в висках вечевого колокола. Было мучительно стыдно за унижение и беспомощность. Что происходит?

На глазах у всей честной компании, в секторах многочисленных огневых средств…

Вот это провели операцию! Да, после такого – поганой метлой из войск, как говорит Костя…

Костя переживал нечто подобное и пытался абстрагироваться от нездоровой ситуации, глядя на торчавшую из-за спинки кресла щетинистую макушку Глебыча.

«Глебычу – п…дец! – противно рявкнул в голове виртуальный Вася Крюков. – А виноват ты, психолог фуев! Не мог раньше сообразить, кого там сняли у брода, раздолбай…»

Да уж… Костя осторожно скосил взгляд влево: за окном, в нескольких метрах, торчал беспомощный кустик – символическое надгробие укрытия Петрушина.