Орда - Дмитрий Барчук

Государь повел меня к выходу из покоев. Но у самой двери все же не выдержал и тихо, заговорщицки, спросил:

– А женка-то твоя, воевода, выучила наш язык?

Марина Кирилловна решила всерьез заняться изучением английского. Свободного времени было теперь достаточно. Квартиру она купила готовую, на Воробьевых горах. Даже на Аленку, повидавшую много роскошных отелей, квартира произвела впечатление.

– Полный отпад, мамуля, – констатировала дочь.

Марина Кирилловна и сама знала, что лучшее жилье в Москве вряд ли найдешь.

С дачей она решила пока не торопиться. Выходные можно провести и у родителей в Жуковке. Не надо тратиться на содержание дома и прислуги. Наоборот, мама до смерти рада, что ее любимые девочки рядышком, не знает чем бы их еще побаловать.

Машину дочь министра купила простую – БМВ, семерку. В автосалоне предлагали пригнать под заказ «ламборджини» или «мазератти». Но Марина Кирилловна решила не гнаться за показухой, сильно не выпячивать свой достаток и взяла готовое авто, прямо с витрины.

Деньгами она тоже распорядилась с умом. Совет отца купить акции российских нефтяных компаний оказался весьма прибыльным. За два месяца стоимость «голубых фишек» возросла почти в два раза. Особенно ее порадовал «ЮКОС», по капитализации заметно обогнавший остальные нефтяные компании. Таким образом, пять миллионов долларов, вложенные в российские акции, превратились уже в девять с половиной миллионов.

Папа познакомил ее с надежным брокером Игорем, который распоряжался и папиным портфелем ценных бумаг. Очень приятный молодой человек. Воспитанный, интеллигентный и свободный. Он посоветовал Марине Кирилловне после фиксации прибыли на российском акционерном рынке больше здесь не рисковать, а поиграть на американской бирже высокотехнологичных компаний НАСДАК. И там он успел снять сливки, пока индекс фирм «новой экономики» США не стал падать. Благодаря стараниям Игоря, дочь министра богатела, в буквальном смысле слова, не по дням, а по часам. Брокер тоже не оставался внакладе.

После очередной удачной сделки Игорь пригласил свою клиентку в казино «Метелица». Там они славно поужинали, поиграли в рулетку и снова выиграли. Уже заполночь он привез ее к себе домой, в уютную, недавно отремонтированную квартиру на Кутузовском проспекте. И там, впервые за двадцать лет своего супружества, Марина Кирилловна изменила мужу. Любовник был моложе ее на девять лет и очень старался. Поэтому дочь министра осталась довольна проведенной ночью. И затем она изредка принимала приглашения Игоря посетить его холостяцкую квартиру, но не злоупотребляла этой стороной их знакомства.

Потом у нее были мимолетные романы с военным атташе одной латиноамериканской страны, с известным итальянским киноактером, приехавшим в Москву на съемки, с польским бизнесменом. Благо, Аленка после зачисления в университет поехала отдыхать на балатон в молодежный лагерь. И никто не мешал Марине Кирилловне заводить все новые и новые романтические знакомства. А вот теперь появился настоящий английский лорд. Дочери министра при каждой их встрече было стыдно за свой чудовищный английский. Поэтому она наняла репетитора и всерьез засела за изучение английской грамматики.

Я оценил старания помилованного офицерика. Моя Маришечка, моя статуэточка, едва переступив порог моего кремлевского кабинета, приветствовала меня на чистом русском языке:

– Здравствуйте, дорогой супруг. Как вы себя чувствуете?

Я не дал договорить ей, моей куколке, а, подхватив ее на руки, стал кружить по палате. От чего ее европейское платье распушилось, обнажив маленькие стройные ножки, а тонкая ткань заслонила мне глаза. На одном из кругов я увидел стоящего в дверном проеме своего старшего сына, который как-то странно смотрел на мою радостную встречу с любимой женой. Я осторожно поставил свою лапочку на пол и подошел к сыну. За тот неполный год, что мы не виделись, Иван сильно изменился. Он повзрослел, возмужал. На щеках стала пробиваться борода, причем не редкая, как случается у большинства юношей, а сразу – мужская, густая. Он был одет по-дорожному обыкновенный кафтан, какие носят купцы второй гильдии, штаны европейского покроя, заправленные в высокие сафьяновые сапоги. Но старинная арабская сабля в почерневших от времени серебряных ножнах, прицепленная к его поясу, выдавала в нем человека знатного и богатого.

Мы обнялись и расцеловались с сыном трижды, как того требовал старый ордынский обычай. Я спросил, как дела дома, в Томске. Он ответил, что все идет своим чередом. Бабушку похоронили по-христиански. Умерла она быстро, почти не мучилась. Я знал о смерти моей дорогой матушки и уже вдоволь погоревал об утрате, поэтому воспринял слова сына спокойно. Иван передал приветы от всех моих жен. Сказал, что его мать осталась в доме за главу семьи, что Димка и Настька нынче пойдут в церковноприходскую школу. Хватит им дурака валять. Петр Андреевич сейчас учит их азбуке. И попросил меня отписать князю Черкасскому, что я более не имею претензий к учителю Гриневу и дарую ему свободу.

– А то князь может его и в острог упечь. Ты же его знаешь, отец.

Я пообещал завтра же заняться этим делом и велел Ивану идти отдыхать с дороги. Покои для него готовы. Слуги проводят. Мне не терпелось остаться наедине с моей дорогой женушкой и вновь услышать ее французские всхлипы и придыхания.

Иван ушел, еще немного помявшись в дверях, словно забыл сказать мне что-то важное. Лишь только дверь за ним закрылась, я, не медля, накинулся на мою красавицу. Стал ее целовать и раздевать. Потом повалил на свой рабочий стол. И мое сознание унеслось в заоблачные выси.

Но когда оно вернулось, я не мог не отметить перемены в поведении Мари. Она отдавалась мне теперь безропотно и молча. Без столь милых моему сердцу стонов, какие украшали раньше нашу любовь. Со страстью ее нынешняя сдержанность и покорность больше не имели ничего общего.

Я был разочарован, но виду не подал. Мари теперь почти ничем не отличалась от остальных моих Лен. Разве что молодостью и красотой. Этого у юной девушки не отнимешь. Но романтика исчезла безвозвратно. Я приписывал перемены, произошедшие с ней, суровости сибирского климата и, как это не покажется странным, познанию ею русского языка. Я уже пожалел, что привез в Томск этого репетитора. Но дело было сделано. Моя воля исполнена. Мари не просто выучила русский язык. Она стала русской татаркой.

Начало рыбалки Аксаков запомнил плохо, ибо еще в полете изрядно накачался водочкой, а потом пару дней опохмелялся. Болевший с похмелья, он долго не мог открыть счет своего улова. Руки дрожали, и рыба не ловилась. Он множество раз закидывал спиннинг, правда, с непривычки не очень далеко от берега, но только потерял две блесны, зацепившихся за подводные коряги. Потом взялся за удочку, надеясь, что классический способ рыбалки окажется более эффективным. Пробовал ловить и на червяка, и на хлеб, но упрямый поплавок оставался неподвижным.

Тогда Андрей Александрович плюнул на это бесперспективное, с его точки зрения, занятие, объявив во всеуслышание, что рыбы здесь нет и стоило ли ради этого тащиться в такую даль?

Другие рыбаки, кто на лодках, кто по берегу, возвращались к лагерю не менее разочарованными. Самый богатый улов оказался у Сереги, мелкого частного предпринимателя, зато крупного специалиста в вопросах рыбной ловли, – целых два хариуса. Даже бывалый рыбак Михалыч и тот приплыл на лодке пустой.

– Но есть же здесь рыба! – в сердцах выпалил он. – Смотрите, как чайки о воду бьются.

Дремавший у костра Витька неожиданно вскочил, схватил лежавшее рядом ружье и выпалил сразу из двух стволов по галдящим в воздухе чайкам. Одна из них, перекувыркнувшись в полете, вдруг резко начала снижаться и камнем плюхнулась в бурлящий на перекатах речной поток.

– Жди теперь неприятностей, – констатировал Михалыч. – Ты зачем чайку подстрелил? Хозяин реки нам этого не простит.

Так оно и вышло. Едва стали сплавляться, как тот же Витька, до конца еще не протрезвевший, сильно накренил свою лодку на перекате и утопил ружье. Сколько мужики за ним не ныряли, все без толку.

Аксакова же Михалыч предусмотрительно усадил на корму, как человека, на сплаве не только бесполезного, но опасного. Кирееву он поручил грести веслами. Сам же устроился со спиннингом позади всех и со свистом забрасывал его в разные стороны. Только блесна сверкала. Вскоре на дне лодки стали появляться первые хариусы. Когда течение ослабевало, Киреев оставлял весла и тоже спиннинговал. У него неплохо получалось. И скоро по количеству выловленных рыбин он догнал «предводителя команчей», как Михалыча окрестили рядовые рыболовы.