Посланник судьбы - Дженис Хадсон

– Она? – переспросил Далтон, держа ладонь на животе Фэйф. В ожидании он затаил дыхание. – Ты уверена, что будет девочка?

Лицо Фэйф озарилось улыбкой.

– Мне это сказали сестры Снид.

Ожидание, ожидание. Боязнь вздохнуть, чтобы не пропустить малейшее движение крошечного человечка.

– Сестры?

– Венита, Виола и Верна. Они сказали, что родится девочка, потому что живот у меня немного опущен.

Его взгляд опустился вниз. Он держал руку на ее животе так, как будто был настоящим отцом ребенка. Это пугало его, но недолго. «Ну, давай, давай, малышка, шевелись для меня. Только один разок, ладно?»

И малышка откликнулась. Далтон почувствовал легкое движение под ладонью. Слабый толчок.

– Я чувствую!

Затем еще одно, более резкое, круговое движение. В его душе все перевернулось. Голос дрогнул. Он не мог думать ни о чем, кроме этого маленького комочка, общающегося с ним через живот мамы.

– Спасибо, – раздался тихий голос Фэйф.

Далтон быстро взглянул на нее.

– За что? Это я… должен благодарить тебя за то, что позволила мне… ты понимаешь.

– Нет, – возразила Фэйф. Внутри ее поднялось что-то радостное и теплое, что невозможно передать словами. – Спасибо тебе за то, что разделил со мной мое ожидание. Я не думала, что захочу этого. Но теперь знаю, что мне это было необходимо. Спасибо.

В Далтоне вдруг заговорила злость на Фэйф за ребенка. Он поспешно убрал ладонь с живота, боясь, что ребенку передастся его ненависть.

– Ты не должна была делить нечто особенное и глубоко личное с чужим человеком. Это отец ребенка должен был быть на моем месте и радоваться с тобой. Если бы я добрался до этого ничтожества…

– Он не ничтожество, Далтон.

– Как ты можешь так говорить? Он использовал тебя.

– Возможно. Скорее всего ты прав. – Фэйф отвернулась, сдерживая подступившие к горлу рыдания. Ну зачем Далтон все испортил? Без его нежных рук, обнимающих ее, она чувствовала себя одинокой.

Эта мысль ожесточила ее и высушила готовые пролиться слезы. Ей не нужны ни объятья Далтона, ни его наставления.

– Да, он использовал тебя, – настаивал Далтон. – Неужели ты еще сомневаешься в этом?

– Он использовал меня не больше, чем я его, но тебе не стоит беспокоиться на мой счет. Прошлой ночью я сказала, что не имею на тебя никаких видов, и могу повторить эти слова сейчас.

– Дьявол, Фэйф, я никогда не считал по-другому.

Она невесело засмеялась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Разумеется, нет. Ни один мужчина не ожидает подобного от женщины, похожей на бегемота.

Он усмехнулся.

– Возможно, он не ожидает этого, но если он нормальный парень, ему наверняка доставит удовольствие, если его попытается соблазнить такая женщина, как ты.

– Прекрати, Макшейн, – нарочито беспечно сказала Фэйф, скрывая боль, причиненную его словами. – Только не говори мне, что приходишь в восторг при виде толстух, ходящих вперевалку.

– Зачем ты это делаешь?

– Делаю что?

– Зачем так принижаешь себя? Бог наделил тебя исключительным обаянием, и беременность только подчеркивает его.

– Да, конечно, – горько отозвалась она. – И поэтому ты так борешься с собой, чтобы ненароком не прикоснуться ко мне.

– Я только что прикасался к тебе, – возразил Далтон, не желая соглашаться со справедливостью ее слов.

– Потому что я попросила тебя об этом, как о милостыне.

Далтон развел руками.

– Сдаюсь. Наверное, я схожу с ума, пытаясь… Неважно. Ты страшна как смертный грех, и ни один мужчина в здравом уме не обратит на тебя внимания. Так лучше?

– Точнее, – процедила Фэйф, отвернувшись.

Он схватил ее за плечо и развернул к себе.

– Но это чудовищная ложь.

Притянув к себе и не давая возможности вырваться, Далтон поцеловал ее.

Все в Фэйф замерло. Дыхание, пульс, даже ребенок затих, словно осознавая важность момента.

Его губы были такими мягкими, самыми мягкими на свете. Ее губы дрожали от подступивших рыданий. На миг она испугалась, что сейчас все испортит, расплакавшись, но слез не было. Вместо них где-то глубоко внутри запульсировало сладкое горячее желание и начало медленно разливаться по телу, настолько медленно, что Фэйф даже не осознавала, что с ней творится, пока не стала его легкой добычей.

Инстинкт подсказал Далтону, что причиной ее трепета был не страх и не отвращение. Она хотела его. Он ощущал вкус желания на ее губах, чувствовал страсть в ее руках, обвивающих его шею. Она была сладкой, манящей и вся словно горела в огне, сжигавшем его самого.

«Ошибка», – прозвучал в его сознании суровый голос.

Эти ласки и поцелуи были ошибкой. Она заставила его хотеть того, без чего он обходился много лет. Бог дал ему шанс иметь семью, но он не дорожил своими близкими до тех пор, пока не потерял их. Теперь же ему не нужна другая женщина. Даже та, которую он держал в объятиях.

«Лжец».

Да, это была ложь. Он хотел ее так сильно, что едва не застонал, заставив себя отстраниться от нее, чтобы не совершить самый безумный поступок в своей жизни. Он боялся, что позднее у него не хватит мужества отказаться от сладости ее губ, нежности ее ласк. Он боялся, что позднее утонет в омуте ее глаз и потеряет душу.

В Далтоне включился механизм самозащиты, подсказывающий, что единственный способ уберечь себя – перейти в наступление.

– Больше не проси меня об этом.

Удивленная внезапной переменой и еще больше – его словами, Фэйф отпрянула. Ее глаза зажглись гневом.

– В этот раз я не просила тебя.

– Разве?

Она вспыхнула.

– Нет.

– Отлично. Значит, этого больше не повторится.

– Испугался, Макшейн?

– Я? Чего я должен испугаться?

– Не знаю. Может, тебе понравилось целовать меня, и это тебя беспокоит.

Ее колкость достигла цели. Далтон круто повернулся и вышел, оставив Фэйф в одиночестве.

Что промелькнуло на его лице? Смущение? Растерянность? Не может быть!

8

Готовя завтрак, Фэйф улыбалась. Она заставила Далтона Макшейна смутиться. Довольная, что произвела такой эффект на человека, от природы отнюдь не стеснительного, она принялась за наспех пожаренную яичницу.

Ему нравилось целовать ее, в этом она не сомневалась.

Но ей их поцелуй не просто нравился, он чуть не свел ее с ума. Это плохо. Совсем плохо. Самоуверенная улыбка исчезла с ее лица. Одно дело испытывать к Далтону симпатию и благодарность за то, что спас ее жизнь. Но поддаваться его обаянию, мечтать о его ласках – это недопустимо.

Мужчины почему-то не задерживались в ее жизни. Наверное, что-то в Фэйф отпугивало их, и они уходили в поисках других женщин. С нее довольно разочарований. Она больше не станет связываться с мужчиной, особенно с тем, который скоро покинет ее. Они, конечно, могут стать друзьями, но и только.