Жестокая ложь - Мартина Коул

Нет, с таким она не справится. А вот Синтия сможет. Она сильная и умеет противостоять кошмарам жизни. Старшая сестра была единственным человеком, которому Селеста полностью доверяла. Она всегда будет заботиться о своей младшей сестренке, защитит ее от любой опасности. Она похожа на современное воплощение Пентесилеи,[10] амазонки, способной сражаться и думать, как мужчина. Селеста знала, что всегда сможет положиться на Синтию. Она сумеет разобраться с маленьким Джеймсом и заставить его вести себя правильно.

Селеста с удивлением обнаружила себя в кухне. Как же она сюда попала? Открыв огромный холодильник, женщина взяла сыр и откусила кусочек. Во рту распространился сильный солоноватый привкус чеддера. Чтобы избавиться от него, Селеста взяла с длинного кухонного стола бутылку и налила себе еще водки. Мелькнула мысль: «Я больше недели не выходила из дома!» — но она отогнала ее. Внутри дома ей было не по себе, но на улице повсюду подстерегала смертельная опасность.

Сев за кухонный стол, Селеста принялась за чтение доставленных утром газет. Она искала в них статьи, связанные со смертью, болью, серийными убийцами и геноцидом. Подобного рода чтение успокаивало больную женщину. Оно укрепляло ее в уверенности, что она правильно понимает гнилую сущность этого мира. Даже в дорогой ее сердцу Испании нельзя было чувствовать себя в полной безопасности. Там тоже действовали гангстеры и убийцы. Даже на Майорке, где жизнь казалась проще и безопаснее, случались несчастья. Газеты пестрели информацией о смерти и разрушениях. Ни одно место на Земле не могло считаться полностью безопасным.

Прочитанное в газетах укрепляло Селесту в ее вере в то, что жизнь, на которую она себя обрекла, — единственно возможная в этом смертельно опасном мире. Ей нравилось убеждать себя в том, что мир за окнами такой, каким она его представляет. Это была единственная «позитивная» мысль, которая у нее оставалась, и Селеста вцепилась в нее, словно голодная собака в кость.

Глава 47

После выходки сына Джимми Тейлор, понятное дело, находился в подавленном состоянии и, хуже того, не знал, как следует поступить. Он видел, что порка тут ничем помочь не сможет. Еще сквернее было то, что Джимми начал замечать, что мальчик смотрит на членов своей семьи как-то свысока. Теперь и он проникся антипатией к сыну, способному на подобного рода изуверство. Страшнее всего то, что ребенку все равно, что думают окружающие. Только сейчас Джимми начал осознавать, насколько у сына плохо с головой. Со временем он вырастет и может превратиться в угрозу обществу.

То, что Джеймс-младший рос без достаточной любви со стороны родителей, очень его тревожило. В глубине души Джимми боялся, что, походя на него внешне, сын тем не менее унаследовал характер матери. То, что Синтия не считает поведение сына заслуживающим беспокойства, заставило Джимми до конца осознать, с кем он связал свою жизнь. Подобно Синтии, Джеймс-младший постоянно сохранял на лице выражение холодной невозмутимости, в то время как в его душе кипел котел, полный ненависти и злобы. От учителей Джимми узнал и о других неблаговидных поступках сына, которые после инцидента с котенком стали достоянием общественности. Там было все, начиная с драк и заканчивая воровством. Похоже, их Джеймс способен на любую гадость. Неудивительно, что у него совсем нет друзей.

Сидя в приемной у психиатра, он внимательно смотрел на сына. Джеймс, как всегда, листал комикс. Он вообще никогда не брал в руки книгу. Казалось, ему нет дела до того, почему его сюда привели.

Большинство людей в приемной выглядели выходцами из шестидесятых — длинные волосы и усы. Другие, напротив, щеголяли безупречной одеждой и аккуратно подстриженными волосами пепельного цвета. Безучастные выражения лиц и холодные, оценивающие глаза.

Не самое обнадеживающее начало.

Напротив Джимми сидела девочка. На вид ей было около четырнадцати лет. Крашеные волосы и яркий макияж на лице. Встретившись с ним глазами, девочка улыбнулась.

— Я уже взрослая и пришла сама, — отвечая на незаданный вопрос, сказала она. — А мама, как всегда, опаздывает.

Она пожала плечами, словно подобного рода поведение было чем-то обыденным.

Джимми смотрел на размалеванное лицо и думал, как же так получилось, что его жизнь сложилась подобным образом. У него были замечательные родители. Он рос в красивом доме. Ему нравилась его работа. Работа, которую презирала жена, презирала потому, что на ней нельзя было заработать достаточно денег, чтобы удовлетворять ее безграничные потребности. Он с самого начала был честен с Синтией, а она играла на его чувствах. Делая ей предложение, он мечтал прожить жить так же приятно и просто, как это делали его родители. Двое милых, нормальных детей и отпуск каждый год.

Вместо этого он постепенно превратился в преступника. Его засосал мир, который, как чувствовал Джимми, он никогда не сможет до конца понять, но который завораживал своим фальшивым великолепием. Ладно. Синтия все равно не смирилась бы с положением жены человека, которого на каждом шагу подстерегают неудачи и которому никогда не суждено возглавить компанию, где он сейчас работает. Все, что ни происходит, — к лучшему.

Он устало провел рукой по лицу. Как бы ему хотелось нюхнуть кокса! Но Джимми понимал, что приемная психиатра — не совсем подходящее место для этого. Он осознавал, что у него выработалась сильная наркотическая зависимость, но кокаин придавал ему уверенности, помогал поверить, что он живет хорошей, полноценной жизнью. По крайней мере, жена, если и не уважает его, то во всяком случае не высказывает своего пренебрежения в открытую. В последнее время она не донимала его придирками, а строила, по ее словам, «свою собственную карьеру». Финансовое благосостояние семьи поднялось до уровня, о котором он прежде даже не мечтал. По правде говоря, Джимми очень жалел, что его жена получила полное отпущение грехов. После случая со стукачеством его жизнь значительно упростилась. Тогда Синтия в нем нуждалась. В то время он был единственным кормильцем в семье.

Теперь же Синтия ожила подобно фениксу, возродившемуся из пепла. Она стала не последним человеком в организации. Джимми было хорошо известно, что Джонни высоко ценит ее проницательность и деловые качества. Свояк не раз говорил, что Синтия просто рождена для того, чтобы стать одной из них. Она выглядит как ангел, а мыслит как дьявол. От этого сравнения Джимми чувствовал себя не очень-то комфортно. Слова Джонни прекрасно характеризовали не только Синтию, но и Джеймса-младшего.

Когда их наконец-то позвали в кабинет врача, Джимми немного расслабился. Доктор Венделл совсем не внушала страха и была похожа на добрую бабушку.

После нескольких предварительных вопросов доктор Венделл пристально посмотрела в лицо мальчику и спросила:

— Зачем ты перерезал котенку горло?

Джеймс-младший честно ответил:

— Я не знаю. А что? Меня из-за этого к вам послали?

Сказано это было таким тоном, что сразу становилось понятно: мальчик считает, что в этой комнате присутствует умственно отсталый человек, и этот умственно отсталый человек, конечно же, не он.

Глава 48

Сквозь витрину кафе «Золотое яйцо» Габби видела спешащего к ней на свидание Винсента. Ее парень… Такой красивый и одновременно такой ранимый… Это было их третье свидание. Из-за выходки брата теперь их, судя по всему, надолго сослали к бабушке и дедушке. Мама, по-видимому, решила отделаться от них. Поступок Джеймса вызывал у Габби сильнейшее отвращение, но она, разумеется, воспользовалась предоставленной ей свободой.

Теперь Винсент не старался произвести на нее впечатление, и это нравилось Габби больше, чем когда он строил из себя умудренного жизнью мужчину. Она понимала, что на самом деле Винсент волнуется ничуть не меньше ее самой. Никогда прежде Габби не ощущала ничего подобного. Наблюдая за приближающимся молодым человеком, она испытала необыкновенное чувство притяжения к нему, что-то дикое и необычайно прекрасное… Должно быть, это и есть настоящая любовь. Это вам не подростковые игры во взросление. Несмотря на юный возраст, оба инстинктивно чувствовали, что созданы друг для друга. Об этом они вслух не говорили, просто знали…

Винсент одевался как взрослый мужчина, в выходной щеголял в костюме и модельных туфлях. Как и большинство своих ровесников, молодой человек прекрасно усвоил, что встречают по одежке. Ради него Габби носила теперь достаточно длинные юбки, сшитые на заказ жакеты и туфли на высоких каблуках. На маму перемена ее вкусов произвела благоприятное впечатление. Синтия поверила, что Габриела наконец одумалась и предпочла более консервативный стиль в одежде. Ну и чудненько! Девочке совсем не хотелось, чтобы мать узнала, ради чего она хочет выглядеть более искушенной в жизни, девушкой старшего возраста. Для этих целей имидж Мадонны или Синди Лопер не подходит. Приходилось становиться взрослой женщиной. Ухоженной, полной энергии и уверенной в себе, как было написано в одном журнале. Эти слова стали для нее чем-то вроде мантры.